— Иззи, ты такая изысканная! Это была потрясающая церемония! — воскликнула Люси, крепко обняв молодых.
— Да? Не могу поверить, что все это на самом деле! — Изабель сияла от радости.
Шарлотта наклонилась и поцеловала ее в щеку.
— Поздравляю вас обоих! А теперь, Изабель, ты должна признаться, кто создал твое платье! Люси клянется, что это винтажный Живанши.
— Отчасти она права. Модель из его коллекции от-кутюр тысяча девятьсот пятьдесят пятого года, но мне удалось упросить самого месье де Живанши воссоздать для меня платье.
— Замолчи уже! — с завистью воскликнули сестры хором.
— Да, приходилось кататься в Ле-Жонше[73] на все примерки.
Люси и Шарлотта с благоговением покачали головой, прежде чем двинуться дальше и поздравить семьи молодоженов.
На территории виллы гостям вручили тонкие фужеры с просекко, чуть сдобренным сиропом бузины, после чего пригласили прогуляться по руинам дворца. Почти все оригинальные украшения, включая некогда великолепные фрески, которые наверняка затмевали лучшие образцы из Помпеев, пали жертвой времени и мародеров, но даже по оставшимся постройкам можно было судить о былом величии комплекса.
Кузины направились к обрыву, чтобы полюбоваться пейзажем, и наткнулись на Оливию и Розмари — те застыли рядом с оператором дрона, вглядываясь в монитор.
— На что вы с таким восхищением смотрите? — спросила Шарлотта, всматриваясь в экран высокой четкости.
— О, этот молодой человек демонстрирует нам довольно любопытное место, над которым направляет дрон, — сказала Оливия.
— Мы стоим прямо над Сальто-ди-Тиберио — Прыжком Тиберия. Император приказывал подданным и слугам, впавшим в немилость, прыгать отсюда вниз, и они разбивались насмерть, — объяснил юноша, пилотируя дрон.
Аппарат резко полетел от края обрыва к скалам на сотни метров ниже.
— За такой вид и умереть не жалко, — пошутила Оливия.
— У меня тоже есть пара слуг, которых я бы с радостью отсюда сбросила, — хмыкнула Розмари.
Шарлотта посмотрела на нее в ужасе.
— Ха-ха! Да шучу я! Я люблю всех своих слуг! — хихикнула Розмари. — Ну… если только Принцессу заставить прыгать. Она что-то совсем разленилась — наверное, из-за имени…
— Пошли, Люси, я забыла поздравить графа и графиню. — Шарлотта потянула Люси за руку, и они притворились, что идут обратно. — Ох уж эта женщина! Я не могла больше вытерпеть ее общество ни секунды! — кипятилась Шарлотта. — Да, знаю, между нами существуют огромные культурные различия, но извини, я считаю, что она ведет себя оскорбительно. Эти ее шутки, снобизм, кичливость…
— Я поняла, Шарлотта, — сказала Люси, которая и сама сердилась на Розмари.
— Если повезет, то после этих выходных наши дороги больше никогда не пересекутся, — проворчала Шарлотта. Они прошли мимо стола, где были аккуратно разложены маленькие карточки с тиснеными именами каждого гостя для подготовки к свадебному банкету. — Ага, схема рассадки! Посмотрим, куда они меня засунули. Если эта тетка сядет за мой стол, я просто поменяю карточки. О, слава богу, ее не будет поблизости!
Просматривая карточки, Люси увидела, что ее посадили за третий стол. Она поймала себя на мысли, что ищет карточку Джорджа, и нашла — у него был восьмой. Черт, еще один вечер без шансов пообщаться? Осмелится ли она тайком от сестры поменять карточки, чтобы тоже оказаться за восьмым столом?
Наклонившись и внимательно изучая карточки, Шарлотта сказала:
— Знаешь, я люблю рассматривать схемы рассадки. Прекрасный индикатор того, кто считается важным на мероприятии. Вот ты, например, за третьим столом, который является одним из лучших, почти возле новобрачных. А я за девятнадцатым столом, считай Сибирь. Вчера вечером я сидела между второй женой налогового юриста семьи де Векки и зоопсихологом, который обслуживает пса Изабель, из Охая.
— Я бы предпочла их компании Мордехая фон Эфрусси, — ответила Люси, раздраженная тем, что Шарлотта запомнила, где она должна сидеть. Как теперь поменять стол?
Некоторое время они бродили по комнатам виллы, и когда Шарлотта увлеклась беседой с Оденом на тему преимуществ периодического голодания, Люси поняла, что это ее шанс ускользнуть. Она метнулась обратно к столу со схемой рассадки, решив, что лучше всего переложить карточку Джорджа, чтобы он оказался рядом с ней.
Уже на подходе она, к своему ужасу, обнаружила, что вокруг стола толкутся другие гости в поисках собственных карточек. Время коктейлей подходило к концу, и гости направлялись к шеренге гольф-каров, чтобы вернуться на виллу Лисис к началу банкета. Когда толпа поредела, Люси бросилась к столу и поняла, что опоздала. Карточки Джорджа не было. Он, должно быть, уже приходил сюда и взял ее.
На вилле Лисис гостей встретил батальон лакеев с зажженными факелами и в костюмах прямиком из Сицилии девятнадцатого века. Прибыв на виллу, гости ахнули от восторга: всего за какой-то час после свадебной церемонии интерьеры полностью преобразились.
— Меня вдохновила киноэпопея «Леопард» Висконти, — сообщила всем Изабель после торжественного выхода, спустившись по увитой виноградными лозами лестнице.
К банкету новобрачная переоделась в вечернее платье от Валентино. Казалось, оно было полностью собрано из шелковых розеток и белопенных оборок и напоминало платье Клаудиа Кардинале в легендарном фильме.
На самом деле это преуменьшение года. Знаменитой миланской дизайн-студии «Перегалли» поручили воссоздать на вилле декорации из фильма, и гости, войдя в банкетный зал, увидели великолепное пространство, задрапированное от пола до потолка желтым муаровым шелком, высокие старинные вазы с букетами розовых пионов, старинный фарфор из королевского дома Неаполитанских Бурбонов. Весь зал будто искрился, освещенный тысячами свечей в хрустальных фонариках, которые свисали с потолка.
Люси заняла свое место за третьим столом, у нее закружилась голова от восторга, пока она любовалась обстановкой и наблюдала, как официанты в ливреях девятнадцатого века и напудренных париках снуют по залу. Роскошь казалась почти невыносимой, Люси словно перенеслась на страницы любимой детской сказки «Двенадцать танцующих принцесс».
— Привет, — раздался чей-то голос справа от нее.
Люси обернулась и увидела Джорджа, который плюхнулся рядом.
Она взглянула на карточку в серебряном футляре и, конечно же, прочитала: «Мистер Джордж Цзао».
— Подожди минуту! Ты пересядешь? — удивленно произнесла Люси.
— Э-э-э… а ты хочешь, чтобы я пересел? — спросил Джордж.
— Нет-нет… просто я думала, что тут сидит кто-то другой.
— Извини, что разочаровал.
— Я не это имела в виду, — с волнением сказала Люси.
— Я в курсе, — ответил Джордж, внезапно сверкнув обезоруживающей улыбкой.
Люси ойкнула и почувствовала себя дурой.
— Как ты сегодня?
— Нормально, — на автомате выдала Люси, прежде чем задаться вопросом, что именно он имел в виду. Означает ли акцент на слове «сегодня», что он проверял, не похмелье ли у нее? Что именно он хотел сказать? О боже, она никогда, никогда больше так не напьется! Люси сыта была по горло бесконечной чередой сомнений, в круге которых застряла, как в ловушке, и решила покончить с ними раз и навсегда. Она глубоко вздохнула и посмотрела Джорджу в глаза:
— Ну… мне просто нужно спросить… ты был на яхте прошлой ночью?
Джордж усмехнулся:
— Ты не помнишь?
— Помню… вроде… на тебе был какой-то странный меховой костюм?
— И это говорит девушка, одетая как Мадонна.
— Я знаю, в каком костюме была. Я спрашиваю, в каком образе ты пришел?
— В образе себя.
— Что-то… произошло?
— А как ты думаешь, что могло произойти? — Джорджа явно забавляла ее амнезия.
Люси сердито посмотрела на него, и Джордж решил избавить ее от страданий.
— Люси, ничего серьезного не произошло. Я уехал домой довольно рано. Когда я уходил, ты танцевала с девушками.
Люси выдохнула. Слава богу, она, по крайней мере, не выставила себя перед ним полной дурой. Ей было интересно, что она сейчас испытывала — облегчение или сожаление? Затем она вспомнила о стихотворении Неруды и едва открыла рот, чтобы спросить, не он ли подсунул записку под дверь, как симпатичная блондинка лет тридцати села на стул справа от Джорджа.
— Привет! Я Петра (Мюнхенская международная школа / Лондонская школа экономики / Школа целительства Барбары Бреннан / Институт холистических исследований Омега / Институт интегрального развития человека Эсален), — сказала она с немецким акцентом.
— Привет, Петра, я Джордж.
— Ты из Австралии?
— Я из Гонконга, а в школе учился в Австралии.
— Йа, слышу Австралию в твоем голосе!
— Откуда вы? — вежливо поинтересовался Джордж.
— Родилась в Мюнхене, но на самом деле я просто кочевница. Жила на Бали, Ибице, в Форт-Лодердейле, Рейнбеке, Биг-Суре. Везде, куда меня ведет дух.
Люси хотелось закатить глаза. Эта мадам, очевидно, была одной из новых эксцентричных подруг, с которыми Иззи познакомилась после переезда в Лос-Анджелес. Не желая, чтобы Джорджа увели у нее до конца ужина, Люси импульсивно сделала то, что ее бабушка никогда бы не одобрила. Она выглянула из-за спины Джорджа, протянула руку и сказала:
— Привет, Петра, я Люси!
— Привет, Люси! Ты из Малибу?
Люси засмеялась:
— Нет. Я из Нью-Йорка.
— Ах, я думала, что мы встречались в Топанге, когда играли на барабанах. Я знаю Иззи и Дольфи по Малибу.
— Ну конечно, — сказала Люси с улыбкой.
Петра снова обратилась к Джорджу:
— Я люблю Австралию, особенно Байрон-Бей! Я часто туда езжу, потому что там живет действительно великий учитель хосиндо. Ты когда-нибудь занимался хосиндо?
— Нет. Это похоже на аяуаску?
— Нет-нет, ничего общего. Аяуаска — это прошлый век. «Хосиндо» по-японски означает «терапия пчелиным ядом». В некотором смысле это похоже на иглоукалывание, но старше на тысячу лет. Эту терапию изобрели еще до бронзового века, до того как появились иглы. Древние использовали пчелиный яд для лечения активных точек и исцеления.