— Это ты мне рассказываешь! Джордж отказывается есть куриные ножки! Не волнуйся, Фредди, тебе не обязательно есть мою стряпню. Но если хочешь рискнуть, то попробуй обмакнуть тофу в сладкий соус чили.
Фредди храбро обмакнул кусочек в соус и сунул в рот, выражение сомнения на лице сменилось восторгом.
— Ну, пахнет вонючими ногами, но действительно вкусно.
Мэриан бросила на него торжествующий взгляд:
— Во-о-от, а я что говорила? А теперь вернемся к Люси. Люси вдобавок стала прекрасной художницей, Розмари. Ей следует продавать свои работы.
— Это громко сказано, — сказала Люси, немного огорченная тем, что Мэриан превращалась в хвастливую азиатскую мать прямо на глазах.
И тут Мэриан тихонько взвизгнула:
— Люси, ты забыла самые важные новости! Она помолвлена!
Розмари просияла:
— Да, мы слышали. Поздравляем! А где же кольцо?
— Ой, я его не надела, — немного смущенно оправдывалась Люси.
— Да как его вообще можно носить. Оно размером с яйцо носорога, — хмыкнул Фредди.
— Фредди, хватит! — приструнила сына Мэриан, а потом повернулась к гостье. — Красивое кольцо.
Розмари откашлялась.
— Я не сомневаюсь. Я не ожидала меньшего от Сесила. Такой приятный человек. Вы знаете, он помог нам арендовать Писсингхёрст!
Люси, Фредди и Мэриан рассмеялись.
Розмари нахмурилась:
— Что такое?
— Поместье называется Сиссингхёрст, мама, — терпеливо сказал Джордж.
— Ой, пардон! Ну, английский же мне не родной, — сказала Розмари.
— Не извиняйтесь, Розмари. У вас великолепный английский. Абсолютно очаровательный, — успокоила ее Мэриан.
— Миссис Черчилль, камбала в остром чесночном соусе просто объедение. Я не пробовал таких деликатесов, с тех пор как переехал в Нью-Йорк, — сказал Джордж.
Мэриан улыбнулась комплименту:
— Спасибо, Джордж. Ее легко приготовить, я дам рецепт. На самом деле это одно из немногих блюд, которые я умею готовить, но теперь у меня появилось вдохновение и я непременно попробую свои силы в других рецептах китайской кухни.
Розмари принесла невероятное количество фруктов, специально доставленных для нее из Азии, на десерт, и, когда они начали резать тайское манго, японскую белую клубнику, корейские груши и мускатные дыни, Мэриан счастливо оглядела стол.
— Прошло много лет с тех пор, как я устраивала настоящий китайский обед. Мне кажется, что я попала в фильм Вонга Карвая!
У Розмари открылся рот.
— Ух ты! Ты знаешь Вонга Карвая! Обожаю его фильмы.
— А кто это? — спросил Фредди.
— Гонконгский режиссер, один из величайших авторов азиатского кино, — просветил его Джордж.
— Боже мой, я смотрела все его фильмы в кинотеатре, как только они выходили в Гонконге. Я была без ума от них. Хотела быть Фэй Вонг[105]. — Розмари вздохнула, кладя в рот клубнику.
— Я тоже! — воскликнула Мэриан. — Я познакомилась с его работами, когда училась в ординатуре в Сент-Винсенте. Я всегда дежурила в самые неурочные часы, а жила в Морнингсайд-Хайтс и, вместо того чтобы идти домой во время перерывов, расслаблялась в кинотеатре «Филм форум».
Розмари одобрительно кивнула:
— «Дикие дни». Я могла бы посмотреть этот фильм миллион раз. Лесли Чун[106] был таким классным, как я скучаю по нему. А у тебя какой фильм самый любимый?
Мэриан, которая обсасывала косточку манго, остановилась.
— Да ладно, вы не можете заставить меня выбирать! «Чунгкинский экспресс» могу пересматривать каждый вечер в течение недели. «Любовное настроение» — абсолютный шедевр. Но я питаю слабость к «Падшим ангелам» из-за Такэси.
Розмари с размаху стукнула рукой по столу:
— О! Мой! Бог! Такэси! Я хотела иметь от него детей!
— Становитесь в очередь, вам придется драться со мной за него! — Мэриан хихикнула.
— А это кто? — снова спросил Фредди.
— Такэси Канэсиро! Он был звездой нескольких фильмов Вонга Карвая[107], самым красивым из всех красавчиков. На самом деле, вам не кажется, что Джордж немного похож на него? — Мэриан приподняла бровь.
— Мой Джордж? Ну нет! Он, конечно, красавец, но у него другая красота.
— Ну… я не знаю…
— Но Такэси был плохим парнем, богом секса! Хочешь сказать, что мой сын похож на бога секса?
Джордж поерзал на стуле:
— Как-то мне уже неловко…
— Не то слово. Вот уж не думал, что мама западает на пацанов. — Фредди усмехнулся.
Мэриан с улыбкой повернулась к Люси:
— Почему бы тебе не показать Джорджу свои работы?
Люси смущенно посмотрела на маму:
— Э-э-э… я не уверена, что он хочет на них смотреть…
— Вообще-то, я бы очень хотел взглянуть на твои картины. — Джордж вскочил из-за стола, ему не терпелось сбежать.
Они вышли через французские двери и зашагали по извилистой, покрытой мхом дорожке мимо домика у бассейна. Возле мастерской Люси на мгновение остановилась:
— Не питай особых иллюзий. Моя мама меня перехваливает.
— А у меня и нет никаких иллюзий, — сказал Джордж.
Люси распахнула дверь сарая и провела гостя в комнату, залитую естественным светом из окон в крыше. Перед ними было полотно пять квадратных футов, которое Люси недавно закончила.
— Это моя последняя картина, а за ней…
— Погоди, — сказал Джордж, положив ей руку на плечо.
— Ой, прости.
Джордж отступил на несколько шагов и несколько минут созерцал картину, в то время как Люси неловко застыла рядом с холстом.
— Хорошо, готов к следующей, — наконец объявил он.
Люси отодвинула картину в сторону, чтобы показать следующий холст, и через пару минут достала еще один, а затем еще один. Когда Джордж стоял перед каждой картиной, она недоумевала, почему он так пристально изучает работы, внимательно разглядывая каждый мазок кисти от угла к углу. Это показуха? Он просто пытался поднять ей настроение?
Люси рассматривала Джорджа, пока тот рассматривал ее картины, и подмечала все изменения, которые произошли за эти годы: точеные черты, которые стали еще более точеными, чем раньше, накачанные трицепсы, жесткая линия грудных мышц, проступавших под свободной майкой… Кремовый загар юности уступил место белому мрамору, а долговязое тело пловца с годами превратилось в скульптурное телосложение профессионального спортсмена. На мгновение Люси подумала, что можно было бы написать его портрет.
— Как долго ты работаешь в этом стиле? — поинтересовался Джордж.
— Ой… наверное, с первого года обучения в колледже, — немного испуганно ответила Люси. Он заметил, что она смотрит на него?
— Мне очень нравится эта, — сказал Джордж, указывая на одну из картин поменьше.
Люси подошла к нему, чтобы оценить работу с того места, где он находился. Они стояли в молчании, и было так тихо, что Люси слышала его дыхание. Она чувствовала запах высохшего пота после утренней йоги, а еще тепло, исходящее от его тела. Она нашла это неожиданно манящим, и на мгновение, когда их плечи соприкоснулись, по всему ее телу, до самых пальцев ног, прошла электрическая волна. Люси пугливо отпрянула.
— Да, это лучшая. — Джордж кивнул, по-видимому не заметив, что произошло.
Придя в себя, Люси, заикаясь, промямлила:
— Это незаконченная работа.
— Ну а как она вообще может быть закончена? Горе ведь никогда не покидает нас, так? — мягко сказал Джордж.
Люси удивленно застыла. Она знала, что он сейчас буравит ее этим своим взглядом, но что она почувствует, если поднимет глаза? Она кинулась к холсту, чтобы убрать его.
Фредди постучал в дверь сарая и вошел.
— Хочешь пройтись под парусом, Джордж? Идеальная погода, чтобы поплавать.
— Конечно, — ответил Джордж.
— Присоединишься к нам, Люси? — спросил Фредди.
— Нет, думаю, я останусь здесь и немного приберусь, — пробормотала Люси.
— Как хочешь, — сказал Фредди, обнимая Джорджа за плечи и выводя его из мастерской.
Люси сняла картину с мольберта и пристроила на стопку других работ. Она собиралась положить сверху другой холст, но остановилась, опустилась на пол и некоторое время смотрела на полотно. В хаосе светлых мазков по светлому фону воспоминания нахлынули впервые с восьмилетнего возраста. Внезапно она обнаружила, что стоит в коридоре их квартиры на Парк-авеню, а врачи «скорой» склонились над ее отцом, лежащим на холодном белом мраморном полу, и прижимают дефибриллятор к его груди.
«Приготовься… Раз… Два… Разряд!» — спокойно скомандовал фельдшер.
«Реджи, пожалуйста, не оставляй меня, пожалуйста… Господи…» — причитала мать, ползая по полу, а другой врач пытался удержать ее.
«Кто-нибудь, уведите ребенка отсюда», — раздался еще один голос.
Прежде чем Люси поняла, что происходит, какой-то парень подхватил ее за подмышки и потащил вверх, вверх и прочь от коридора, навсегда разлучая с отцом…
Люси лежала на полу сарая, глядя на свою картину, а слезы беззвучно катились по щекам. Она впервые поняла, почему сбежала в тот день на Капри, когда у человека на площади случился сердечный приступ. Джордж был там тогда. Он единственный свидетель ее паники, ее горя при виде умирающего человека и единственный, кто, глядя на ее картины, видел то же, что и сама Люси.
VIIДитч-Плейнс
Каждое воскресенье Люси по заведенному ритуалу бегала трусцой по побережью на рассвете и в конце концов попадала на пляж Дитч-Плейнс, песчаный участок, где красивые вересковые пустоши раскинулись в непосредственной близости к береговой линии. Она брала кофе в фургоне с едой на стоянке и сидела на камнях, наблюдая за серфингистами, выбравшимися на пляж спозаранку, и местными жителями, выгуливающими собак. Сегодня Люси залюбовалась серфингистом, который выглядел на волнах гораздо более опытным, чем многие. Когда парень вышел на берег, она поняла, что это Джордж. Его волосы были собраны в тугой хвост.