— Я же говорил, мам, что она напоминает мне тебя больше, чем ты можешь себе представить. Ты слышала восторженные отзывы, которые она получила за кураторство моей новой коллекции произведений искусства? Джеффри Дейч пытался тут же нанять ее, и Спрэгги хотят, чтобы она обновила их семейный фонд.
— Да-да, Люси просто жемчужина. Или, скорее, «Кохинур», она из тех бриллиантов, что находят лишь раз в тысячелетие. Натуральные и нетронутые, но с безупречной родословной.
— В ее жилах течет кровь императоров династии Мин, смешанная с кровью Старого Нью-Йорка и британской аристократии, — заявил Сесил. — Представляешь, какие у нас получатся дети? На четверть азиаты — самые красивые люди в мире! — достаточно взглянуть на принца Дании Николая, который сейчас работает моделью для всех ведущих домов моды, или на этого белокурого паренька из «Спасенных звонком», или на Фиби Кейтс, которая все еще выглядит так, будто ей двадцать пять! Наши дети никогда не постареют![112]
После того как гости разошлись, Люси поднялась на лифте в хозяйскую спальню на пятом этаже, недовольная собой, поскольку не могла выкинуть из головы пикировку с Джорджем. Почему она вообще предложила устроить ему экскурсию? Почему пристала с расспросами про дом? Почему чувствовала, что он ее осуждает? Какого черта спросила о Вив? Он небось подумал, что она ревнует или что-то в этом роде? Ух, почему ей вообще есть дело до всего этого? Наверное, она так остро на все реагирует просто потому, что устала. Подобные тусовки действительно лишали ее сил, в отличие от Сесила, которого светские мероприятия, казалось, наполняли энергией. Люси вошла в спальню и обнаружила, что Сесил растянулся на кровати, нетерпеливо пролистывая все посты в «Инстаграме», которые его друзья сделали во время вечеринки.
— Уитни разместила фото: она в гондоле… Ой, мне нравится эта фотография, которую Рози сделала в саду на крыше: она, мы с тобой и рядом — скульптор Ричард Серра. Бедняжка, у нее не так много подписчиков… всего три с половиной тысячи лайков…
Люси потянулась, пытаясь снять платье.
— Это платье просто кошмар! Поможешь расстегнуть, Сесил?
— Конечно. Только проверю, появились ли фотографии Патрика[113] на его веб-сайте, — сказал Сесил. — Вот сукин сын! Пока ничего! Патрик, подними уже свой ленивый зад и выкладывай фото! — рявкнул Сесил, обращаясь к экрану, а потом встал с кровати и направился к Люси.
Он начал аккуратно расстегивать крошечные пуговицы на спинке платья.
— Я знаю, что тебе очень хотелось надеть то маленькое черное платье от «Муре», но спасибо, что ты все-таки выбрала платье, которое купила тебе мама.
— Пожалуйста, и ты был абсолютно прав, Сесил. Цвет идеально подошел к оттенку красного на картинах Рихтера. Я получила столько комплиментов. Просто я не привыкла носить такие смелые цвета.
— Ты выглядела просто обалденно. Все так сказали. Мама хочет, чтобы в следующем январе ты поехала с ней на модные показы.
— Ох, Сесил… Я не уверена, что у меня вообще когда-нибудь рука поднимется выкинуть столько денег на одежду.
— Не волнуйся, котенок. Мама все оплатит. Ей не терпится представить тебя всем своим любимым дизайнерам и начать тебя баловать. Кстати, у тебя есть семейная тиара?
— Тиара? Ну вообще-то, хочешь верь, хочешь нет, но у бабушки вроде как есть. Это ценная реликвия с бриллиантами старинной шахтной огранки. Я видела тиару только на фотографиях и слышала, что она лежит в сейфе.
— Здорово!
— Сесил, повторяю, все бабушкино имущество унаследует Кэки. Знаешь, что она делает? Приклеивает стикеры со своим именем к каждой картине, которую хочет получить.
— Вот же наглая девица! Не волнуйся, я буду обрабатывать твою бабушку, пока Магритт и тиара не станут твоими, а до тех пор, считает мама, тебе нужна собственная тиара. Она отвезет тебя за ней в Париж — в ювелирный дом «Меллерио». А может, нам удастся отыскать что-нибудь китайское, например с нефритом!
— Сесил, зачем мне вообще тиара?!
— Детка, она тебе понадобится на свадьбу! Кроме того, нас с мамой постоянно приглашают отужинать при дворе, когда мы в Европе. Фон Габсбурги, фон Ауэршперги, фон Гогенлоэ — все «фоны» официально одеваются к ужину. Тиара нужна как воздух!
Платье Люси скользнуло на пол, как только Сесил расстегнул последний крючок, и она наклонилась, чтобы поднять его.
— Эти трусики от Людовика де Сен-Сернена должны быть провозглашены незаконными. У меня уже все в боевой готовности. Зачем было так нагибаться передо мной?
— А зачем ты позволил платью упасть? — усмехнулась Люси.
Сесил притянул ее к себе и начал целовать в шею, добравшись до эрогенной зоны под ухом. Люси тихо вздохнула от удовольствия.
— Э-э-э… изобрази, пожалуйста, леди Мэри.
— Ладно. — Люси кивнула, прокашлялась и изобразила свой лучший британский акцент: — Черт возьми, что вы здесь делаете? Вам не следует находиться в моей спальне, сэр.
— Я не удержался, я должен был вас увидеть! Пожалуйста, позвольте мне поклониться вам в моем серале и вознести к вратам рая, — протянул Сесил с неопределенным акцентом в стиле Омара Шарифа.
— Но горничная обнаружит нас в любую минуту.
— Не волнуйтесь, я дал Анне очень щедрые чаевые, чтобы она испарилась на время. Кроме того, она слишком занята и сама обрабатывает хромоногого Бейтса в комнате для прислуги, так что не услышит сегодня ваши крики удовольствия.
— Ошибаетесь, Анна всегда за мной присматривает.
— Хорошо, а я бы хотел присмотреть за кое-чем другим. — Сесил медленно расстегнул лифчик Люси и уставился на нее, разинув рот, когда она повернулась к нему лицом, а потом с жаром зашептал: — Не двигайся! — Он был зачарован изгибами ее тела и, проводя по округлой груди пальцем, пробормотал: — Поверить не могу, что ты моя. Ты совершенство! Еще прекраснее, чем Венера Милосская!
Он уткнулся лицом в ее грудь, пока Люси расстегивала его идеально отглаженные брюки от «Дормей».
— Мистер Памук! — Люси преувеличенно громко ахнула. — Боже мой, так вот что происходит с мальчиками, которые едят слишком много рахат-лукума?
— Извини, леди Мэри что-то не очень заводит меня сегодня вечером. Можем переключиться на Александру?
Люси едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Ее даже забавляло изображать леди Мэри, но она знала, что в итоге произойдет: Сесил всегда хотел Александру.
Словно почувствовав ее сдержанность, Сесил взмолился:
— Обещаю, больше до конца месяца просить не буду!
— Ну, в таком случае… — Люси озорно улыбнулась, глубоко вздохнула, размахнулась и влепила ему пощечину.
Сесил громко ахнул, ухмыляясь:
— Другое дело!
— Николай Александрович, вы очень плохо себя вели, — напустилась на него Люси, изображая из себя агента Амасову[114].
— Чем я вас на этот раз разочаровал, Александра Федоровна? Вам не нравится новый портсигар «Фаберже»?
— Зачем вообще дарить мне портсигар? Курение вызывает рак, а еще и эти вульгарные бриллианты…
— Подожди, на портсигаре «Фаберже» нет бриллиантов, детка. Запомни — позолоченное серебро, украшенное драгоценными камнями, и эмаль лавандового цвета.
— Не перебивай меня, смерд! Этот портсигар с эмалью выглядит таким заурядным, такой князь Феликс Юсупов мог бы подарить одному из младших слуг!
— Мне очень жаль, моя императрица. Я вас подвел.
— Та-а-а-ак… как же вас наказать сегодня?!
— Посмотрите на мой королевский скипетр, детка, — нетерпеливо сказал Сесил.
— Ах ты, мужлан! Как ты посмел оскорбить меня своим… поганым Распутиным? — возмущенно взревела Люси.
— О-о-о! О-о-о-о!!! — Сесил застонал от восторга. — Ругайте меня еще, моя королева!
— Никакая я не королева. Я Ваше Императорское Величество! Жалкое подобие мужчины! Как вы вообще защитите нас от революционеров? Разве вы не слышите, как они скандируют за воротами Царского Села, что не сносить нам головы?
— Я презренный дурак, Ваше Императорское Величество!
Люси закусила губу, чтобы не рассмеяться над всей этой нелепостью. Она поверить не могла, что ему нравятся подобные игрища.
— Революционеры у ворот дворца! И теперь мы можем защититься только кинжалом, это семейная реликвия…
— Расскажи мне о фамильном кинжале! Расскажи поподробнее, детка, — прошептал Сесил, стиснув зубы. Его дыхание участилось.
— Это ятаган с золотой филигранной ручкой, украшенной древним бирманским нефритом, и ножнами из лазурита с инкрустацией из янтаря. Острый как бритва клинок выкован вручную из метеоритного железа, закаленного за столетия в боях на Кавказе.
Сесил изогнулся от экстаза, обняв Люси, и разрыдался у нее на плече, как маленький мальчик.
— Александра Федоровна, я люблю вас.
— Я тоже люблю вас, Николай, — тихо пробормотала Люси.
— Зовите меня Алексей, — всхлипнул Сесил.
— Алексей, Алексей Николаевич, — прошептала Люси, обнимая жениха и недоумевая, почему он всегда хотел, чтобы его называли именем трагически погибшего юного царевича, страдавшего от гемофилии.
Когда ее пальцы пробежались по мягким волосам на затылке Сесила, она внезапно представила, что поглаживает шелковистые волосы Джорджа, пока он ее целует. Воспоминания о его губах накрыли ее дико и медленно.
IXЯхт-клуб «Дорсет»
Ламинированная вывеска на латунной стойке, предусмотрительно размещенная у двери, через которую входили члены клуба, гласила:
НАПОМИНАНИЕ О ПРАВИЛАХ КЛУБА
ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕДУПРЕДИТЕ СВОИХ ГОСТЕЙ: У НАС НЕ ПРИНЯТО ЯВЛЯТЬСЯ В НЕПОДХОДЯЩЕЙ ОДЕЖДЕ И ПЕРЕОДЕВАТЬСЯ В ЗАЛЕ РЕГИСТРАЦИИ.
Будущие молодожены подъехали к парковщику на недавно приобретенном Сесилом