— Люси, бабушка много чего себе позволяет, но она точно не расистка. Она невыносимый сноб со своим багажом, и для нее существует множество запретов, жертвой которых пала и я сама.
Люси яростно покачала головой:
— Мне очень жаль, но бабушка — расистка.
— Но бабушка любит тебя! — настаивала Шарлотта.
— Можно любить кого-то, не осознавая, что ты относишься к нему как расист. Разве непонятно? Неужели ты этого не видишь? Особенно после того, как бабушка обращалась с тобой из-за парня-еврея?
Шарлотта села на кровать Люси, явно обеспокоенная. Ей, опутанной коконом привилегий, даже в голову не приходило приравнивать собственные невзгоды к бедам двоюродной сестры.
— Знаешь, Люси, вскоре после смерти твоего отца бабушка созвала часть родни на обед. Мы все прекрасно понимали, что в нашей семье найдутся узколобые, заносчивые типы, а твой отец больше не мог провести вас через этот запутанный лабиринт. Бабушка хотела сплотить семью и обогнуть препятствия, потому что теперь нашим долгом было защитить тебя и твоего брата, и мы пытались сделать лишь это.
— Но из-за этой так называемой защиты я всю жизнь чувствовала себя законченным фриком! — закричала Люси.
Шарлотта глубоко вздохнула:
— Это последнее, чего бы нам хотелось. Я никогда не догадывалась, что ты можешь о себе так думать. Ну то есть… я бы все отдала ради такой кожи, как у тебя! Мне всего сорок два, а я начинаю напоминать сумку «Биркин» из крокодила.
— Шарлотта, тебе сорок девять!
— Тсс! Я хотела сказать: мне искренне жаль, если тебе хоть раз померещилось, что я веду себя бесчувственно. Ты знаешь, я всегда тебя обожала. Ты моя любимая сестренка. Ад замерзнет раньше, чем я соглашусь поехать куда-то с Кэки.
— Если ты меня и правда любишь, помоги мне. Я собираюсь позвонить сестрам Ортис прямо сейчас по поводу Монголии и рассчитываю на твою полную поддержку, если мама поднимет шум. А сейчас мне нужно надавать Фредди по шапке, прежде чем он отправится в «R&T»[128], — сказала Люси.
Люси пошла по коридору к комнате Фредди мимо кабинета матери. Заглянув внутрь, она заметила белый конверт, лежащий у двери на плетеном подносе, который Мэриан, зацикленная на порядке, всегда использовала для исходящей почты. На лицевой стороне почерком матери было написано: «В совет кооператива». Заинтересовавшись, Люси осторожно открыла незапечатанный конверт, и ее худшие подозрения оправдались. Внутри лежало рекомендательное письмо для Розмари Цзао, которое мама написала в правление кооператива, — то была настоящая хвалебная ода, и Люси не сомневалась, что мнение Мэриан будет иметь большое значение для правления.
Нет-нет-нет, мысль о Розмари, живущей в том же доме, всего в нескольких этажах от нее, просто невыносима! Люси не хотела сталкиваться с ней и Джорджем в лифте, не хотела, чтобы Розмари вторглась к ним в квартиру с новыми блюдами китайской кухни, действуя на пару с ее внезапно воодушевившейся матерью. Словно одержимая какой-то манией, Люси уселась за стол Мэриан, открыла ноутбук и начала лихорадочно строчить новое письмо, и сердце бешено колотилось, пока она стучала по клавишам. Закончив, Люси напечатала новую версию на фирменном бланке матери, быстро подделала подпись и положила запечатанный конверт обратно в лоток для исходящей корреспонденции.
Доктор Мэриан Тан-Черчилль
Пятая авеню, 999, кв. 12В
Нью-Йорк, 10028
(212) 358-9880
14 июля 2018 года
В совет правления кооператива дома 999 на Пятой авеню
С огромным удовольствием рекомендую Розмари Цзао как кандидата для проживания в нашем доме. Я познакомилась с Розмари этим летом, когда она снимала особняк друга нашей семьи Гарри Стёйвесанта Фиша в Ист-Хэмптоне. Хотя мы знакомы недавно, но стали хорошими подругами и за очень короткое время поделились друг с другом множеством увлекательных историй из нашего прошлого.
За прошедшие месяцы мое уважение к Розмари лишь укрепилось, поскольку я наблюдала, как она неустанно воплощала свой врожденный дар в качестве непревзойденной хозяйки. Она очень общительна, и ее тематические вечеринки в Ист-Хэмптоне, которые проводятся еженедельно, уже стали легендарными благодаря своей оригинальности. Особенно запомнилась вечеринка «Рабочие лошадки. Садо-мазо», которую она устроила в прошлом месяце, задействовав тринадцать удавов, лемуров, гепарда и близняшек в латексных костюмах, специально выписанных из Берлина (вы бы только видели, что эти близняшки творили с удавами!).
Розмари приложила огромные усилия, чтобы заполнить все коридоры, ведущие к чердаку деревянного дома Викторианской эпохи, внесенного в Национальный реестр архитектурных памятников, десятками тысяч горящих конических средневековых свечей, и задумка имела такой бешеный успех, что она пообещала устраивать аналогичную вечеринку в своей новой квартире в Манхэттене раз в два месяца с такими же свечами.
Розмари прежде всего очень внимательный и вежливый человек, и от ее знакомых, которые дружат с ней гораздо дольше, я узнала о ее необычайной благотворительной деятельности. Она постоянно предоставляла убежище тем, кто нуждался в помощи, и в домах по всему миру всегда придерживалась политики открытых дверей. Розмари приютила исламских диссидентов, освобожденных из Гуантанамо, и бездомных подростков из Аппалачей, зависимых от опиоидов, а после встречи с двумя беременными сирийскими беженками на мероприятии ООН Розмари тут же предложила обеим остаться в ее доме на время их последних триместров и даже оплатила домашние роды.
Такая щедрость и чуткость — отличительная черта Розмари. Несколько лет назад она кропотливо обустраивала квартиру в Гонконге и, по рассказам очевидцев, была очень внимательна к своим соседям во время нанесения шестидесяти девяти слоев лакового покрытия баклажанового оттенка в гостиной. Она даже арендовала специальные грузовики с вентиляционными установками, чтобы выветривать ядовитые испарения те две недели, что потребовались для сушки лака. (Эффект был ошеломляющим. Очень похоже на то, что сделал декоратор Марио Буатта с квартирой Лангерфорда до трагического двойного самоубийства.) Я уверена, что Розмари сделает то же самое в своем новом доме, и новый интерьер станет настоящей жемчужиной в нашем здании.
Искренне ваша,
XVIIЛетний гала-концерт Фонда спасения животных
Мэриан, Фредди, Люси, Шарлотта, члены комитета по сбору средств, а также весь персонал и волонтеры приюта Фонда спасения животных Лонг-Айленда выстроились у входа во внутренний двор впечатляющего поместья с конюшнями. Оно располагалось на площади тридцать акров на берегу океана в Саутгемптоне. Ровно без двадцати шесть от величественных ворот на длинную гравийную дорогу вывернул «шевроле-субурбан», и когда он остановился у дверей главного дома, с водительского сиденья в образе деловитой деревенской девушки появилась Корнелия Гест (школа «Грин-Вэйл» / Фокскрофт / Уитли / Детская профессиональная школа), в выцветшей желтой футболке, шортах «Лилли Пулитцер», шлепанцах и кардигане, небрежно накинутом на плечи. Она обошла внедорожник и открыла заднюю дверь, откуда высыпала целая свора собак: здоровенный немецкий дог, такой же огромный ньюфаундленд, пиренейская горная собака, джек-рассел, вест-хайленд-уайт-терьер, чихуа-хуа, две шавки неопределенной породы, спасенные от усыпления. А еще любознательная черная утка в количестве одна штука.
— Я решила, что будет круто привезти мою банду! — крикнула Корнелия.
Все ахнули при виде восхитительного зверинца, а дама из правления, которая так щедро предложила для проведения мероприятия свою собственность стоимостью в сто миллионов долларов, и Мэриан, одетая в пурпурное ципао[129], доставшееся ей по наследству, подошли, чтобы поприветствовать ВИП-гостью.
— Госпожа Гест, для меня большая честь видеть вас здесь. Сегодня наше скромное мероприятие стало самым популярным в городе из-за вас, билеты разлетаются, как горячие пирожки. Не знаю, как отблагодарить вас за помощь! — проворковала Мэриан.
— Ой, о чем речь. Это все ваша заслуга, я лишь приехала на вечеринку. Я безумно рада, что помогаю в таком благородном деле.
— Могу я поинтересоваться, а что тут делает утка? — спросила Мэриан.
— Это Лаки. Он считает себя псом и везде ездит вместе с остальными. Где я могу переодеться? — Корнелия достала багаж из машины.
Фредди в новом элегантном льняном блейзере «Этро» с бамбуковым принтом и льняных брюках в тон сделал шаг вперед.
— Позвольте мне помочь вам с вещами.
— Ты тот милашка, что раскрутил меня на участие в гала-концерте? — спросила Корнелия, передавая ему свои сумки.
— А то!
— Да, это мой сын Фредерик, а вот моя дочь Люси, — сказала Мэриан.
Люси в розовом драпированном коктейльном платье от Александра Вотье, стянутом на талии черным атласным бантом, вышла вперед и с легким благоговением пожала Корнелии руку.
— Какая вы великолепная семья! — промурлыкала Корнелия, а потом ее увели наверх в комнату для гостей, чтобы она приготовилась к выходу.
В половине седьмого вечеринка была в самом разгаре. В этом году Мэриан выбрала китайскую тему, и гости в праздничных летних нарядах бродили по ухоженной территории в лучах предзакатного солнца, потягивая коктейли «Май тай» и жуя восхитительные димсамы. Центральный двор превратили в сказочную страну ледяных скульптур, доставленных прямо из Харбина. Массивные павильоны, вырезанные изо льда и подсвеченные разными цветами, привезли самолетом непосредственно к мероприятию силами Изабель и Дольфи де Векки, которые, к сожалению, не смогли присутствовать на гала-концерте, так как проводили время вдвоем на озере Титикака.
Между тем высокие композиции из редких цветов, заключенных в глыбы льда японским художником Макото Адзумой, таяли в лучах вечернего солнца. Несмотря на потрясающий декор, больше всего публику привлекали, конечно же, животные, спасенные от жестокого обращения, и каждое из них было продемонстрировано в одной из роскошных конюшен — это были ультрасовременные конюшни с климат-контрол