И даже тут, однако, нарисованный нами образ наркомана имеет мифологический оттенок. Ломка от героина, несомненно, ужасна, но это необязательно самый жуткий вид наркотической ломки. Некоторые авторитетные учёные полагают, что ломка от барбитуратов ещё более тяжела, и доказывает это тот факт, что практически не зафиксированы случаи на самом деле умерших от синдрома отмены героиновых торчков (хотя они часто молят о смерти). Подсевшие на барбитураты люди, однако, в соответствующей ситуации зачастую умирают, если им не оказывают квалифицированную медицинскую помощь. (Уильям Берроуз отметил, что перенесённая им один раз барбитуратная ломка была более мучительна, чем перенесённые им И героиновых ломок).
Известно, что некоторые мелкие преступники нюхают кокаин перед ограблениями, чтобы набраться смелости; в представлении людей это перенеслось (очень неоправданно) на героинозависимых. На самом деле инъекция героина, скорее всего, вызовет желание проваляться на хате и отложить ограбление на неопределённый срок (или до того момента, когда нужны будут деньги на следующую дозу). Точно так же злоупотребляющие кокаином люди зачастую оказываются охвачены немотивированной агрессией и нападают на знакомых или совершенно незнакомых людей без видимой причины. (Это потому что они знают, что жертвы нападения на самом деле плели против них заговоры).
Героинозависимые люди — практически менее всего склонные к проявлениям жестокости граждане, если не считать квакеров.
Когда начался приход от героина, его пронзил энергетический разряд. Все страхи ушли: он был Богом и ничто не могло встать у него на пути. По другой стороне улицы молоденькая девушка шла в сторону парка. Шатаясь, он вскочил и направился к двери, не будучи способен и не желая контролировать похоть, обуявшую его при виде неё…
Такого рода клише, в своё время бывшие характерными для газетёнок с историями про «настоящие преступления» — полная чушь. Героинозависимые — всегда импотенты: или, если из этого правила и есть исключения, их единицы. Они никогда не испытывают «кайф», такой, какой ловят курильщики анаши, любители скорости, кокаинщики или даже бухарики. По сути их поведение больше всего похоже на поведение вашей тётушки Матильды с тех пор, как врач подсадил её на сильные транквилизаторы. Героин, без сомнения, сам по себе сильный транквилизатор.
Как отмечает доктор Хоффман в своей «Всеобъемлющей психологии» (Comprehensive Psychology):
Мы раз за разом слышим от наркоманов описания эффекта инъекций на языке секса. Один героинозависимый сказал, что, вмазавшись, почувствовал, будто кончал из каждой поры на собственной коже. Ещё один сказал, что когда-то вводил раствор ритмичными движениями, пока тот не оказывался израсходован, и сказал, что это было вроде мастурбации, но гораздо лучше.
Вообще-то ритмичная манера, в которой делается инъекция, на самом деле в кругах американских наркоманов называется «надрачиванием», об этом раввин Джозеф Розенблум писал в «The Reporter» в 1959 году. Я как-то был знаком с девушкой из Сан-Франциско, которая, описывая, как два её знакомых наркомана делали уколы друг другу, сказала: «Они так игрались с иголками, пыхтели и хлопотали, что это было похоже на половой акт. Как будто они были парой педиков».
Фрейдисты, разумеется, предполагают, что зависимость изначально бывает вызвана сексуальным расстройством какого-либо рода. Как и в большинстве фрейдистских теорий, это, несомненно, чрезмерно упрощённое понимание вещей, потому что в расчёт не принимается тот факт, что с эпидемиологической точки зрения зависимость — заразная болезнь, совсем как малярия (то есть если вы родились в Гарлеме, вероятность того, что вы станете торчком, будет гораздо выше, чем для того, кто родился на Парк-Авеню). Как бы то ни было, секс и джанк находятся в симбиотических отношениях, по крайней мере потому, что джанк уничтожает телесную сексуальность, лишая зависимых чувственности, которая остаётся разве что в их фантазиях. Это, возможно, объясняет их сексуальные игры с иголками.
Не то чтобы торчки не являлись людьми, у которых существуют различные проблемы с сексом; скорее они — люди с таким количеством проблем, что среди того, на что они жалуются, секс занимает далеко не первое место. К примеру, есть подтверждённые экспериментами данные о том, что удовольствие, которое приносит героин, ощущение которого сильно разнится от человека к человеку, практически отсутствует для людей, не измученных в крайней степени проблемами. Опиаты «сами по себе не обладают притягательностью», как установило проведённое в Англии исследование Чиэня (Chien); и даже до него, в 1925 году, Колб опубликовал работу, в которой демонстрировалось, что «интенсивность удовольствия, вызываемого опиатами, находится в прямой зависимости от степени психопатии человека, ставшего наркоманом».
Другими словами, на более нормальных людей героин, видимо, действует так же, как транквилизаторы — эффект почти не воспринимается сознанием — но у людей с действительно неустойчивой психикой вызывает чёткий «всплеск» и последующее приятное чувство. Единственная теория, учитывающая эти факты, такова, что (а) героин изначально не вызывает никаких приятных ощущений, (б) удовольствие, испытываемое душевнобольным человеком, в основном совершенно равно тому, что чувствуют обычные люди, и (в) вспышкой радости для принявшего наркотик оно становится из-за того, что обычно он находится в совершенно несчастном состоянии. Проще говоря, героин, изначально созданный как болеутоляющее средство, на потенциальных героинозависимых оказывает психологическое болеутоляющее воздействие. Это делает жизнь сносной, а большего им и не нужно.
Есть даже свидетельства того, как героинозависимые люди, до того, как стать зависимыми, определённо находились на полпути к шизофрении, собранные в книге Питера Лори «Наркотики». Зависимость каким-то не совсем ясным в биохимическом плане образом оградила их от шизофрении. «Возможно даже, — иронично отмечает Лори, — что человек в начальной стадии психического заболевания, выбирающий наркотик, находится в лучшем положении, чем тот, кто пытается справиться с заболеванием самостоятельно». Сегодня многие доктора прописывают шизофреникам сильнодействующие транквилизаторы, которые обладают таким же эффектом успокоительного, как и героин, не скрывая, что таким образом пытаются уменьшить последствия нервного расстройства. Если эта теория верна, героинозависимый выбирает этот упреждающий способ лечения от безумия, прописав его самому себе.
Он лишается сексуальности; он теряет тот таинственный дар, что зовётся свободой, ибо отныне становится рабом наркотика; он становится козлом отпущения и жертвой самого иррационального садизма, возникающего в обществе (по крайней мере в Америке); но он ускользает от страхов, медленно набиравших силу и грозивших самой его сущности. Только люди, прошедшие через вечно длящийся[53] кошмар, который называется «эпизодом психотического характера», могут прочувствовать в полной мере, что это за решение.
Количество денег, затрачиваемых на обращение с этими неудачниками от рождения как с преступниками, просто ошеломительное. В США героинозависимых примерно миллион шестьсот тысяч, а обходится им их пагубное пристрастие в среднем в 150 долларов в день. Героинозависимым, таким образом, нужно в год 87,6 миллиардов долларов, чтобы оплачивать свою наркоту. Кое-кто из них — врачи, и могут красть опиатные наркотики, чтобы продолжать употреблять, некоторые из них — привлекательные девушки и пользуются сомнительной привилегией занятий проституцией, но большинству из них приходится совершать кражи. Поскольку, как правило, чтобы выцепить 150 долларов у скупщика краденого, нужно принести товара на 300 долларов, наркоманы, которые крадут вещи, крадут в день не 150 долларов, а 300 долларов — крадут у всех остальных из нас. Вот куда делся ваш телевизор, когда ограбили вашу квартиру. Вот куда делась ваша машина, когда её угнали. Вот куда девается в наши дни большая часть украденных вещей. Пусть даже половина героинозависимых (это умеренная оценка) совершает кражи, чтобы продолжать удовлетворять своё пристрастие, исполнение соответствующих законов стоит обходится нам примерно в триллион долларов.
Если бы героинозависимым выдавали каждый день необходимое количество джанка бесплатно, к сравнению, это бы обошлось только лишь примерно в 292 миллиона долларов на всю страну, потому что при отсутствии чёрного рынка затраты на производство героина — на одного наркомана на один день — составили бы примерно 50 центов, что в три сотни раз меньше, чем этот героин стоил бы у дилера. (Чтобы предупредить возможные возражения по поводу того, что бесплатная раздача джанка наркоманам развратит их, наркоманов можно обязать работать несколько часов в месяц, чтобы возместить 15 долларов, потраченные на месячное обеспечение наркотиком).
Будет ли увеличиваться количество зависимых при такой системе? По-видимому, ответ таков: не особенно. Как мы уже узнали, большинству обычных людей героин не приносит вообще никакого удовлетворения. Героин, попавший в массовый оборот, всё так же будет соревноваться с веществами, обладающими куда менее жуткой репутацией: алкоголем, барбитуратами и транквилизаторами. Возможно, большинство людей, которым свойственны пагубные пристрастия — тех, кто не слишком малообразован и не испытывает особенно острого стресса — продолжит делать выбор в пользу «более приемлемых» депрессантов. И, конечно же, при любой декриминализации зависимости законодательный запрет на продажу может оставаться в силе, чтобы ни у одного подсевшего на наркотик не возникало желания продать часть своего дневного пайка любопытному человеку со стороны, ещё не ставшему героинозависимым.
Ещё один факт относительно героина был обнаружен доктором Джоэлом Фортом, весьма авторитетной персоной, и его стоит здесь привести. Это позволит нам чуть лучше представить себе эту проблему, вокруг которой поднято столько шума. Слово доктору Форту: