— Белла, ты сказала мне все раньше, — рассердилась Розали. — Почему же теперь ты не знаешь, что это?
— Есть разница между… — начала говорить Белла, но Роуз ее перебила.
— Ерунда, Белла, чушь! Чего, черт возьми, ты боишься?
— Я не достаточно хороша для него, Роуз, — сказа Белла, и ее голос охрип, пока она пыталась сдержать слезы, которые подкатывали к глазам.
— Что ты несешь?
— Роуз, он успешный, привлекательный бизнесмен. Он умный, веселый, остроумный. Он искренний, сочувствующий и страстный. У него может быть любая девушка, какую он захочет. Если бы он вошел сейчас сюда, каждая одинокая женщина повернула бы голову, чтобы посмотреть на него. И они все думали бы об одном и том же. Женат ли он? Есть ли у него кто-то? Как его зовут? И если бы он вошел и сел рядом со мной, каждая женщина бы подумала, что он делает рядом с ней? Он заслуживает большего, чем Белла Свон, редактор в издательстве.
— Дерьмо все это! — воскликнула Розали громко, вновь заставив всех в ресторане повернуться к ним. — Вы с Эдвардом — родственные души. Два человека никогда не подойдут друг другу, как вы с Эдвардом. Да вы с ним практически женаты последние двадцать лет. Только слепой не заметит этого. Твою мать, даже слепой бы увидел это. Ты любишь его, Белла. Ты должна сказать ему.
— Я… Я… Я…
— Никаких «Я» и никаких «Но». Он — первое, о чем ты думаешь утром, и последнее, о чем думаешь перед сном. Ты видишь незначительные детали на улице, которые тут же напоминают тебе о нем. Белла, это — любовь. Когда каждая мысль занята этим человеком и твоими чувствами к нему, желанием чувствовать, видеть, вдыхать его запах, — это любовь, Белла. Именно такова любовь, — давала наставления Розали, и Белла теперь позволила потоку слез свободно катиться из глаз, потому что она на самом деле все это чувствовала.
Она знала, что Розали права, но глубоко внутри она все еще чувствовала сомнение по поводу того, чтобы допустить это, чтобы сказать Эдварду вслух то, что положит конец всему. Больше не будет Эдварда и Беллы, лучших друзей, какими они были на протяжении двадцати лет. Они станут Эдвардом и Беллой, влюбленными с возможным окончанием истории.
После обеда с Розали, остальная часть дня прошла очень быстро, хотя в то же время, казалось, что последние часы тянуться очень медленно. Белла постукивала ногой по полу, думая о возвращении домой. Она не могла собраться с мыслями, сосредоточиться на романе перед ней, перечитывая один и тот же абзац три раза, прежде чем осознала, что уже дважды прочитала его.
Когда часы, наконец, остановились на цифре, Белла выскочила из своего стула и побежала, желая сотрудникам приятного вечера; в принципе, ее мало заботило, хорошо проведут они вечер или нет.
Белле казалось, что прошла целая вечность к тому моменту, как она припарковала свою машину в гараже. Когда она заметила, что машина Эдварда уже была там, то не смогла сдержать счастья, пробежавшего по ее телу от осознания, что Эдвард уже дома.
Так как Белла в эти минуты была крайне нетерпелива, ей казалось, что лифт пришел слишком поздно и не доставил ее на их этаж не так быстро, как ей этого хотелось.
Она бежала с такой скоростью, словно ее преследовали. Пока она рылась в сумке, пытаясь найти ключи от квартиры, то много раз прокляла тот факт, что купила такую большую сумку. В этом беда больших сумок, думала Белла, пока искала ключи. Ты можешь положить туда все что угодно, но никогда не найдешь то, что тебе нужно.
Наконец, она смогла открыть дверь и увидела Эдварда, меряющего гостиную шагами, в джинсах и фланелевой рубашке.
— Привет, — поздоровалась она, и он ответил на ее приветствие с широкой улыбкой, а потом пересек комнату и поцеловал ее в лоб.
— Как прошел день? — спросил он, держа ее в объятиях.
— Хорошо. На работе все прекрасно. Я пообедала с Розали, которая была немного жестока.
— Что? Почему? Что говорила Розали? — спросил Эдвард, искренне удивляясь, почему.
— Ничего из того, о чем я не знала, — ответила Белла, и Эдвард кивнул, не совсем понимая, что она имеет в виду.
— Приятно слышать. А теперь иди и переоденься, у меня для тебя есть сюрприз.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты слышала меня. Пойди и надень какие-нибудь джинсы и футболку.
— Что мы будем делать? — спросила она, идя в спальню, а Эдвард шел следом. Оказавшись внутри, Эдвард растянулся на кровати, подложив одну руку по голову. И его поза и крошечный участок кожи, оголяющейся при каждом его вздохе, мучили Беллу.
— Узнаешь достаточно скоро.
— Куда мы идем? — спросила бела, снимая туфли и выскальзывая из брюк. Эдвард наблюдал с кровати, как она натягивала джинсы.
— Увидишь, — ответил он самодовольно, наблюдая, как Белла расстегнула свою блузку.
— Серьезно, скажи хотя бы, что мы будем делать? Я действительно устала.
— Увидишь, — снова ответил Эдвард, щелкая Zippo.
— Зачем тебе зажигалка? — спросила она, стоя перед ним и ожидая следующих его действий.
— Увидишь, — усмехнулся он, взяв ее за руку и выйдя из спальни.
— Эдвард, куда, черт побери, мы идем? — спросила она снова, наблюдая за тем, как Эдвард взял рюкзак, стоящий на полу возле двери.
— На крыше у меня есть сюрприз для тебя.
Белла прикусила губу, чтобы сдержать девчачий визг. Ни один парень никогда не устраивал для не ничего подобного. Ни один парень никогда не удивлял ее ничем. Ни один парень никогда не покупал ей драгоценности раньше. Эдвард был единственным в своем роде.
На крыше было расстелено одеяло и стояло два ведерка, одно из которых было наполнено водой.
— Зачем все это? — спросила Белла, и Эдвард улыбнулся, садясь на одеяло и помогая сесть Белле.
— Увидишь, — ответил он снова, вытаскивая закрытую прямоугольную пластиковую емкость из одного ведерка.
— Прекрати повторять одно и то же, — проворчала Белла, и Эдвард усмехнулся, передавая ей емкость. Белла открыла коробочку и скептически посмотрела на выкрашенные в разные цвета палочки, что лежали внутри.
— Что это? — спросила Белла, и Эдвард улыбнулся.
— Бенгальские огни, — ответил он, вставая и поджигая один из них. Крошечный огонек вспыхнул на мгновение, прежде чем погас. Эдвард быстро бросил подожженную палочку в одно из ведер.
— Ты серьезно? — спросила Белла, и Эдвард просто засмеялся, поджигая следующий и опуская в воду.
— Мы празднуем, — объявил он, и Белла непонимающе уставилась на него.
— Что мы празднуем?
— Конец нашей игры, — ответил он, вытаскивая шляпу из рюкзака.
— О чем ты говоришь? У нас осталось еще 12 букв.
— Мы не нуждаемся в этом больше, — заявил он, высыпая оставшиеся листики в пустое ведро.
— Ты серьезно? — спросила Белла, когда он взял следующий бенгальский огонь из коробочки.
— Да, — сказал он, поджигая маленький фейерверк.
— Подожди! — остановила его Белла, когда он уже собирался бросить горящую палочку в ведро.
— Почему?
— Ты уверен в этом, Эдвард?
— Да, — подтвердил он еще раз, опуская огонек ближе к ведру, но Белла вырвала палочку из его рук и опустила в ведро с водой.
— Белла? — с сомнением произнес он и повернулся к ней лицом.
— Я… я думаю, мы не должны так быстро заканчивать игру.
— Нам это больше не нужно, Белла, — сказал он спокойно и Белла кивнула.
— Я знаю, что нам это не нужно, но думаю, что мы должны закончить игру должным образом, чтобы укрепить это.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, и его зеленые глаза потускнели. Это разбивало ей сердце.
— Две буквы, мы выберем их. Мы можем просмотреть все их и выбрать. Мы будем играть в игру, как и раньше, по субботам, но все не обязательно должно быть точно так же, как тогда.
— Я все еще не понимаю тебя, Белла, — пожаловался Эдвард.
— Я хочу показать тебе, я должна показать тебе то, что не могу сказать, — ответила Белла, и Эдвард, наконец, понял, о чем она говорила. Белла видела, что он понял это.
— Я люблю тебя, Белла.
— Я… Я… — заикалась она, но Эдвард остановил ее.
— Хорошо, какую букву ты хочешь? — спросил он, и хотя казался расстроенным, Белла знала, что Эдвард будет в порядке.
— Я хочу букву U, — ответила она, застав Эдварда врасплох.
— Почему U?
— Увидишь, — поддразнила она, заставив Эдварда смеяться, и внезапно, напряженность, которая росла, начала рассеиваться. Белла знала, что это временно, но ей и этого было достаточно.
— А какую букву хочешь ты? — спросила она, и Эдвард улыбнулся.
— Все остальные, — начал он, и Белла, усмехнувшись, закатила глаза. — Но, — продолжил он, — я возьму букву Х.
— Х? Почему ты выбрал Х?
— Увидишь, — ответил он, заставив Беллу снова закатить глаза.
— Хорошо, значит в субботу твоя очередь, а на следующей неделе буду я, — заявила Белла, но Эдвард покачал головой.
— Нет, в субботу твоя очередь, а потом моя, — ответил он, и Белла непонимающе уставилась на него.
— Почему?
— Потому что, если мы собираемся играть как раньше, мне досталась бы последняя буква.
Белла кивнула и начала просматривать буквы, и нашла U, но не смогла найти Х.
— Я не могу найти букву Х, — сказала она Эдварду, и он засвистел и отвел взгляд.
— Как давно ты стащил букву?
— В начале игры, — признался он, и рот Беллы широко распахнулся.
— Ты грязный жулик, Эдвард Каллен.
Эдвард пожал плечами и вернул все листики обратно в ведро и поджег один из бенгальских огней.
— Окажешь честь? — спросил он, вручая ей бенгальский огонь, и она кивнула. — Скажи тост.
— Хмммм… — Белла изо всех сил пыталась сказать что-нибудь, прежде чем Эдвард отошел от нее.
— За окончание того, кем мы были, и начало того, кем мы станем. За нас, — сказала она, и бросила горящий бенгальский огонь в ведро. Искры упали на один из листиков и подожгли его, вызывая цепную реакцию с остальными.
— За нас, — вернулся Эдвард, и притянул к себе Беллу для поцелуя.