Секс в человеческой любви — страница 11 из 16

Введение. Этот безумный мир

Сексом можно наслаждаться в одиночку, группами или парами, он может быть актом близости, страсти, облегчения или долга, наконец, просто способом отдалить и отсрочить страшный день скуки, той скуки, которая неизменно сводничает Смерти, приводя к ней рано или поздно все ее жертвы — путем болезней, случайностей или предоставляя им самим сделать последний шаг. Ибо правда об этом состоит в том, что не время проходит мимо нас, а мы проходим сквозь него. В старые времена думали, что время — это протекающая мимо нас река, а мы стоим на берегу и рассматриваем текущую мимо нас воду. Но это неправда. Время — это море, и мы должны его пересечь. Мы можем пересечь его в одиноком труде и бдительности, как пересекают Атлантику в гребной лодке, или собравшись в компанию над топливными баками и автопилотом и не имея чем себя занять, кроме каких-нибудь пьяных или трезвых развлечений. И лишь немногим удается пересечь это море, величественно скользя по нему с развернутыми парусами на шлюпе или чем-нибудь еще великолепнее. Завернуть! Поднять крейс-марс! Пусть мчится наш корабль с полным такелажем по семи морям, единственный, достойный их переплыть! И все еще удается проплыть это море без остановки, не очень задумываясь о том, что происходит в его глубине.

В городах и деревнях живут миллионы птиц, но многие ли из вас слышали с полным вниманием, как сегодня пела одна из них? В городах и деревнях растут миллионы деревьев, но многие ли из вас с полным вниманием видели сегодня одно из них? Вот история, как я сам двигался без остановки по своему пути. Примерно пять раз в неделю я проходил от моей приемной до почты в маленькой деревне, где я живу. Я шел по тому же пути два года, т. е. проделал этот путь около 500 раз, прежде чем однажды заметил две раскинувшие листья пальмы и растущие между ними кактусы на углу, который я каждый раз проходил. И вот я прошел 499 раз мимо этой растрепанной прелести, не отдавая себе отчета в том, что там вообще что-то росло, потому что был поглощен движением, направляясь к почтовому отделению, чтобы получить там мою почту, чтобы потом вернуться в мой кабинет и ответить на эти письма, чтобы потом снова пойти на почту и получить ответы на мои ответы, чтобы снова на них ответить и получить на почте еще больше писем, на которые надо будет отвечать. Все мое время было загружено бременем, которое я сам на себя взвалил, и я не мог от него избавиться, хотя в любую минуту, по первому желанию я мог все это порвать и аккуратно сложить клочки в один из баков, предусмотрительно установленных сельскими властями, чтобы я не засорял тротуар.

Обо всем этом я размышлял однажды в Вене, лежа на кровати в гостинице и прислушиваясь к ночной тишине, а затем к первым звукам жизни на рассвете, к медленному венскому вальсу раннего утра. Сначала протанцевали свою партию шестичасовые люди, подготовляя путь семичасовым, которые все приготовили для восьмичасовых, а те занялись обслуживанием десятичасовых[151]. Эти, в свою очередь откроют свои магазины и учреждения, чтобы в десять часов могла начаться торговля и раздались телефонные звонки, чтобы в двенадцать люди могли пойти в свой дом и приготовить себе ленч, чтобы снова открыть свои заведения в два часа, чтобы их можно было закрыть в пять, чтобы они могли попасть домой в шесть и одеться к обеду в семь, чтобы поспеть в театр к восьми, чтобы вернуться домой к одиннадцати, чтобы затем хорошо выспаться ночью, чтобы после этого быть в хорошей форме, когда они утром снова встанут в пять, шесть, семь или восемь.

И потом есть еще воскресенье, когда они всем этим не связаны и когда некоторые из них прыгнут в Дунай, а это и в самом деле река, и, в отличие от времени, она понесет их в своих волнах. Но время — это не река, а море, и море это надо пересечь от игривого берега рождения до сорного берега смерти. Все это очарование воды — вовсе не фантазия поэтов[152], потому что в Вене около 500 человек ежегодно кончает самоубийством. Знаете ли вы, в какой стране самый большой процент самоубийств? В Венгрии. Это коммунизм. А знаете ли вы, какая страна занимает второе место по самоубийствам? Австрия. Это демократия. Но поскольку обе страны расположены на одной реке, можете считать, что это на самом деле Дунай. Можно сказать также, какой коммунистический народ имеет более низкий уровень самоубийств, чем белые демократические американцы, но более высокий, чем небелые демократические американцы. Это поляки. [2]

Поскольку время не проходит, а через него надо пройти, его надо расписать и структурировать. Не сиди просто так, ты должен что-нибудь делать! Что мы будем делать сегодня утром, сегодня днем, сегодня вечером? Мама, мне нечего делать. Поднимайся, бездельник. Вылезайте из постелей, или я проучу вас![153] Ничего не делайте, просто сидите, и я заполню ваше время по каналу 99 за миллион долларов в час. Миллион? Такой человек этого стоит. Если можно, дайте ему два.

Секс может быть существенной компонентой в структурировании времени; впрочем, евнухи ведь тоже находят себе занятия? Старый Абдул, больной человек Европы и Азии, сидит возле Сераля и ищет себе забаву[154] — им все равно нельзя доверять, у них есть руки и другие приемы, какой прок от того, что им вырезали мошонку? Ведь секс находится в голове, он не весь в мошонке. Нелегко до этого дойти, а потом надо действовать с опаской, чтобы получить свое удовольствие, добравшись до ее грудей. Говорят, что я Абдул Жестокий, но у меня просто чувственное чувство юмора. Верните меня в старый Истамбул, к шумной жизни у Золотого Рога, и верните девушек из мерзких притонов в сладостную тишину гарема, то есть, я хочу сказать, из мерзких гаремов в сладостные притоны. Ну что ж, папаша, делай по-своему.

Жизнь — это ведь не только секс, вы не можете заниматься им все время, вы не можете даже все время о нем думать, животные делают это только весной и осенью, а все остальное время они только едят и едят, но кто же захочет быть животным? Vive la différence![155] Разница в том, что у людей есть нечто более важное, чем эти основные составляющие жизни — еда и секс, — и они думают об этом и об этой разнице, когда не занимаются едой и сексом. И то, о чем они думают, — это собственное Я. Больше, чем еды, и больше, чем секса (они лишь необходимы, но не достаточны), я хочу быть Самим Собой, и я — это Я САМ. Но, к сожалению, в большинстве случаев это иллюзия.

Родительское программирование

Человек с самого начала делает, что ему велят. Большинство животных этого не делает. Вот в чем настоящая разница, и, как обычно, вопреки тому, что об этом говорят[156]. Сексуального человека иногда называют животным, но человек по своей природе сексуальнее животных, так что не сексуальное животное нельзя было бы, конечно, назвать человеком.

Злобных людей называют животными, но животные не злобны, а большею частью просто голодны. И человека называют свободным, хотя он самое покорное из всех животных.

Некоторых животных можно выучить кое-каким трюкам, но их нельзя приручить. Других животных можно приручить, а также выучить кое-каким трюкам. Но человек приручен с самого начала и выполняет трюки для своих хозяев: так сначала это Мама и Папа, потом учитель, а потом все, кто может увлечь его и выучить подвигам войны и революции или трюкам мирного образа жизни. Революция, ура! Отстань, Алекс, я теперь играю в команде Джо. Фу, Манчжу! Теперь вместо као[157] у тебя будет Мао. Веруй, трудись и повинуйся. Я не верю Мэнни и пойду за Бэнни. Имею право крикнуть «Хайль!» и пойти направо, найти свой путь и с него свернуть, повыше влезть или крепко сесть.

Человек так устроен, что должен повиноваться, повиноваться, повиноваться повинующимся или повиноваться гражданскому неповиновению. Равняйтесь налево, направо, не отставайте! Ни на кого не равняйтесь, отстаньте от них! От кого мне отстать и за кого бороться? Не надо бороться. Слушайте, включайтесь, проваливайте. Это приказ! Не слушайте этих чужих свиней, слушайте своих. Станьте анархистом. Будьте же независимы, черт вас возьми! Будьте оригинальны. Нет, нет, не так, а вот так. Важнее всего радоваться и быть непосредственным[158].

Теперь посмотрим, как это происходит.

С первых же месяцев жизни ребенка учат не только тому, что он должен делать, но и что должен видеть, слышать, трогать и чувствовать. А сверх того ему говорят также, победитель он или побежденный и как должна окончиться его жизнь. Все эти инструкции программируются в его психике, в его мозгу столь же прочно, как если бы они были пробиты на перфокартах, заложенных в банк компьютера. И то, что он в более поздние годы считает своей независимостью и автономией, есть всего лишь свобода выбрать некоторые из карт, но большей частью на них остаются те же самые старые дыры, пробитые вначале. Некоторые люди испытывают восторженное чувство свободы, устроив мятеж; это означает обычно одно из двух: либо они вытянули пачку перфокарт, пробитых в раннем детстве и никогда не применявшихся с тех пор, либо перевернули некоторые карты навыворот и делают обратное тому, что говорят. Часто это сводится всего лишь к тому, что они выполняют инструкцию, записанную на отдельной карте: «Когда тебе исполнится 18 (или 40) лет, используй эту новую пачку карт или переверни следующие карты». Другой вид мятежа следует инструкции: «Когда тебе исполнится 18 (или 40) лет, выбрось все карты серии А и оставь на их месте вакуум». А затем этот вакуум надо как можно скорее заполнить новыми срочными программами, которые доставляются наркотиками или каким-нибудь революционным вождем. Таким образом, вместо того чтобы стать жирноголовыми или яйцеголовыми[159], люди становятся кислоголовыми или горькоголовыми[160].

Во всяком случае, каждый человек в возрасте пяти или шести лет — да, в возрасте пяти или шести лет — уже обзаводится сценарием жизни, продиктованным преимущественно его родителями. Этот сценарий предписывает ему, как он проведет свою жизнь и как он ее закончит: удачником, малоудачником или неудачником[161]. Предстоит ли ему умереть в большой комнате в окружении близких, или в кровати, втиснутой в один из коридоров Городского госпиталя, или упав, как налитая свинцом птица, в беспокойные воды Золотых Ворот?[162] В пять или шесть лет он еще этого не знает, но знает уже о непобедимых львах и тоскливых коридорах и о мертвой рыбе в холодной воде. И он уже достаточно знает, чтобы быть первым или вторым, как его отец или папа, или последним, как его старичок, он уже знает, чего ему держаться. Это свободная страна, но не смей пялить глаза. У нас свобода слова, ты будешь слушать, что я тебе говорю. Если ты сам о себе не позаботишься, никто о тебе не позаботится, но (а) нет, нет, этого нельзя трогать, или держи свои липкие руки подальше от моих денег, или (в) что же из тебя вырастет, вор или что-то вроде?[163]

Ладно, дай ему сдачу. Ты ударил его неправильно, извинись. Смотри у меня. Подожди гаденыш, тебе будет от чего плакать. Ты должен чувствовать себя раздраженным, неспособным, виновным, запуганным, обиженным. Я научу тебя, как думать и чувствовать. Таких мыслей у тебя не должно быть. Подумай об этом как следует, и ты будешь думать, как я. Сейчас я покажу тебе, как это делается. Вот так, и тебя на этом не поймают. Ты не знаешь, чем ты будешь, когда вырастешь? Я скажу тебе чем. Будь хорошим. Делай это, тебе говорят, Адольф, и не задавай вопросов. Не будь таким как все. Почему ты не можешь быть как все дети?

И вот научившись, чего не надо видеть, чего не надо слышать, чего не надо трогать, чего не надо чувствовать, чего не надо думать и чем не надо быть, ребенок отправляется в школу. Здесь он встречается с учителями и с другими детьми. Это называется начальной школой, но в действительности это юридическая школа. К десяти годам (а это и есть возраст, когда делаются юристы), он уже законченный казуист по собственным делам. Ему приходится стать таким, особенно если он зол или шаловлив. Вы сказали: не писать поверх написанного, но не сказали: не стирать с доски (или обратно). Вы сказали: не отнимать у нее конфеты, но не сказали: не отнимать жевательную резинку. Вы велели мне не говорить плохие слова кузине Мери, но не запретили раздевать ее. Вы запретили класть под себя девочек, но ничего не сказали о мальчиках.

Потом, уже в средней школе, обнаруживается подлинный сценарий. «Не ходи в автокино[164]. Ты придешь беременной!» До этого она не знала, как можно забеременеть. Теперь она знает. Но она еще не готова. Она ждет сигнала. «Не ходи в автокино, ты забеременеешь — не ходи, пока я не дам сигнала». Она знает, что мать родила ее в шестнадцать лет, и очень скоро соображает, что появилась на свет вне брака. Естественно, мать начинает сильно нервничать, когда дочери исполняется шестнадцать. И однажды мать говорит ей: «Лето — самое худшее время, в это время школьницы становятся беременными» (обобщая, таким образом, собственный опыт). Это сигнал. И вот дочь отправляется в автокино и приходит оттуда беременной.

«Не входи в мужскую уборную, там ты встретишь плохого человека, и он сделает с тобой что-то гадкое», — говорит отец своему восьмилетнему сыну. И он повторяет это примерно раз в год. Когда приходит время, мальчик спрашивает себя, что это за гадкая вещь, о которой говорит отец, и он знает, где найти ответ. Другой отец сумел вложить в одну фразу, сказанную сыну-подростку, не только свои инструкции по поводу секса, но и целый жизненный сценарий. «Смотри же, как бы я не поймал тебя у того дома на Бурбон-стрит, где женщины все делают за пять долларов». Так как у мальчика нет пяти долларов, он крадет их из маминого кошелька, намереваясь посетить Бурбон-стрит на следующий день. Но мать случайно пересчитывает деньги в тот же вечер и находит их там, где мальчик их спрятал. Виновный пойман и наказан. Он хорошо усваивает свой урок: «Если бы я пошел туда сразу же после обеда, не откладывая на завтра, то все было бы в порядке». Тогда он не поймался бы с пятью долларами. Это хороший сценарий малоудачника. Если тебе нужны женщины — достань денег. Истрать их как можно скорее, пока тебя не поймали. Выиграть ты не можешь, но зато не проиграешь.

Инструкция неудачника звучит примерно так: «Если у тебя первый раз не вышло, — пытайся, пытайся, пытайся снова. Если ты немножко и выиграешь, пытайся еще, и, в конце концов, ты непременно проиграешь, потому что нельзя же всегда выигрывать». Инструкция удачника говорит: «А зачем вообще проигрывать? Если ты проиграл, значит, ты плохо играл. Повторяй это снова, пока не научишься играть хорошо».

Если не вмешается какая-нибудь решающая сила, то сценарий будет доведен до счастливого или несчастного конца. Есть три таких силы. Величайшие нарушители сценариев — это массовые события, неотвратимо преграждающие дорогу истории: война, голод, эпидемия, преследование. Они подхватывают и сокрушают, как космический бульдозер, всех, кого встречают на своем пути, если не считать некоторых ловкачей, которые ухитряются взобраться на такую машину и там удобно устроиться. Вторая сила — это психотерапия и другие виды обращения личности[165], ломающие сценарии и превращающие неудачников в малоудачников, а малоудачников в удачников (что передается словами «выздороветь», «встроиться»[166] или «увидеть свет»).

В редких случаях одерживает верх третья сила, и сценарий ломается автономным решением или пересмотром прежнего решения, выполненным самой личностью. Мао Цзэдун, глава Китайской Народной Республики, начал свою жизнь представителем среднего класса со сценарием среднего класса, но затем, в результате внутренней борьбы, превратился в то, что он называет «настоящим пролетарием», после этого ему стало удобно в такой новой роли и неудобно в старой роли члена среднего класса, которая волей[167] китайской истории должна была стать ролью неудачника. [3] «Встроившись» таким образом в историю, он стал удачником в войне и в политике, а также и в литературе, поскольку лишь немногие авторы нового времени имели столько читателей при жизни[168].

Важно отметить, что сценарий не является «подсознательным» и может быть легко расшифрован искусным исследователем или внимательным самоизучением[169]. Трудность здесь в том, что большинство людей не решается признать существование такого жизненного плана и предпочитает демонстрировать свою независимость, разыгрывая игры, которые в свою очередь продиктованы их сценарием.

Типы сценариев

Сценарии составляются на всю жизнь. Они основываются на твердых решениях детства и постоянно подкрепляемом родительском программировании. Это подкрепление может иметь вид ежедневного контакта, как это бывает у мужчин, работающих в предприятии своего отца, или у женщин, каждое утро звонящих своей матери по телефону, чтобы поболтать с нею; в других случаях оно действует реже и более тонким способом, но столь же сильно посредством случайной переписки. После смерти родителей их инструкции могут сохраняться в памяти еще живее.

На языке сценариев неудачник называется лягушкой [4], а удачник называется принцем или принцессой. Родители хотят, чтобы их дети были либо удачниками, либо неудачниками. Может случиться, что они хотели бы видеть их «счастливыми» в выбранной для них роли, но, кроме особых случаев, они не хотят их превращения из удачника в неудачника или наоборот. Мать, воспитывающая лягушку, может быть, хочет, чтобы она была счастливой лягушкой, но будет подавлять любые попытки девочки стать принцессой («Интересно, за кого ты себя принимаешь?»), и она это делает потому, что сама была запрограммирована воспитывать из дочери лягушку. Отец, воспитывающий из сына принца, хочет, чтобы его сын был счастлив, но скорее предпочтет видеть его несчастным, чем превратившимся в лягушку. («Мы ведь дали тебе все самое лучшее».)

По определению, удачник — это человек, выполняющий свой контракт с миром и с самим собой. Это значит, что он принимается что-то делать, говорит, что он обязуется это сделать, и, в конечном счете, делает это. Его контракт, или его честолюбие, может состоять в том, чтобы иметь четырех детей, стать президентом корпорации, прыгнуть с шестом на 17 футов, опубликовать хороший роман, изготовить искусственный ген или сбить десять вражеских бомбардировщиков. Если он достигает своей цели, значит он — удачник. Если у него нет детей, если он остается в своей лавке, растягивает себе связки на 16 футах или его самолет сбивают при первом вылете, то он, очевидно, неудачник. Если же у него трое детей, или он становится вице-президентом, или прыгает на 16 футов 11 дюймов, или печатает повесть с приключениями, или открывает новую аминокислоту, или сбивает 9 бомбардировщиков, то это человек, довольствующийся «почти успехом» — не неудачник, но «малоудачник»[170]. При этом важно, что человек ставит себе эти цели сам, обычно на основе родительского программирования, но таким образом, что окончательный вид обязательства определяется его Взрослым. Заметим при этом, что человек, наметивший себе двоих детей, 16 футов, 5 бомбардировщиков и т. д. и выполняющий это обязательство, — все-таки удачник, а тот, кто наметил четырех детей, а имеет трех, кто наметил высоту в 17 футов, а прыгает лишь на 16 футов и 11 дюймов, или наметил себе 10 самолетов, а сбил 9 — все равно малоудачник, хотя и превосходит того удачника, кто ставил себе более низкие цели. В краткосрочном масштабе удачник — это тот, кто становится капитаном команды, добивается свидания с майской королевой[171] или выигрывает в покер. Малоудачник никогда не оказывается около мяча, назначает свидание какой-нибудь из конкуренток или сводит партию вничью. Неудачник не попадает в команду, ни с кем не имеет свиданий и проигрывается.

Заметим при этом, что капитан команды, занявшей второе место, оказывается на том же уровне, что и капитан первой команды, поскольку каждый вправе выбрать себе собственную лигу и должен быть судим по стандартам, установленным им самим. В виде крайнего примера, лига может состоять из тех, кто «соревнуется за то, чтобы прожить дешевле всех на своей улице, не заболев». Кто достиг этой цели, тот удачник, а тот, кто пытался, но заболел — неудачник. Типичный классический неудачник — это человек, причиняющий себе болезнь или ущерб без основательной причины. Если же у него есть основательная причина, то он может стать преуспевшим мучеником, а это лучший способ выиграть, проиграв.

Прежде всего, надо отличать сценарий удачника от сценария неудачника. Часто это можно обнаружить очень быстро, прислушавшись, как человек говорит. Удачник говорит в таком роде: «Я сделал ошибку, но это не повторится», или: «Теперь я знаю, как это надо делать». Неудачник же говорит: «Если бы только…» или: «Мне бы надо…», или: «Да, но…». Что касается малоудачника, то его сценарий требует, чтобы он тяжело работал, но не с целью выиграть, а чтобы сыграть вничью. Малоудачники довольствуются тем, что получилось, и их типичное выражение удовлетворения: «По крайней мере…». «Ну что ж, по крайней мере, я не…», или: «По крайней мере, я должен быть благодарен и за это…» Из малоудачников выходят отличные члены клубов, служащие и крепостные[172], поскольку они лояльны, трудолюбивы и не склонны причинять неприятности. В социальном отношении они приятные люди, а в общении восхитительны. Удачники причиняют неприятности остальному миру лишь косвенным путем, когда они борются между собой, втягивая в это ни в чем не повинных посторонних — иногда миллионы посторонних. Больше всего беспокойства причиняют неудачники, и это тем более достойно сожаления, что если даже им удается вылезти наверх, они все равно остаются неудачниками, и когда приходит час расплаты, они увлекают в своем падении других.

Лучший способ отличить удачника от неудачника состоит в следующем. Удачник — это человек, который знает, что он будет делать в случае проигрыша, но об этом не говорит; неудачник — это человек, который не знает, что он будет делать, если проиграет, но говорит, чтó он будет делать, если выиграет. Достаточно провести несколько минут, прислушиваясь к разговорам за игорным столом или в биржевой конторе, чтобы их отделить.

Следующий пример изучения — это структура времени. Если рассматривать сценарии на протяжении всей жизни индивида, то они делятся на несколько типов по характеру своих расписаний. Есть шесть главных классов: «Никогда», «Всегда», «До тех пор, пока», «После того, как», «Снова и снова» и, наконец, «Сценарий с открытым концом». Эти классы сценариев можно лучше всего понять, вспоминая греческие мифы, потому что греки хорошо чувствовали такие вещи.

Сценарии типа «Никогда» представлены Танталом, который должен был целую вечность страдать от голода и жажды при виде пищи и воды, но никогда не есть и не пить. Людям с такими сценариями их родители запретили то, чего они больше всего хотят, и они должны проводить свою жизнь среди недоступных им искушений. Они повинуются Родительскому проклятию, потому что Ребенок в них боится вещей, которых он хочет более всего, так что они и в самом деле всю жизнь испытывают муки Тантала.

Сценарии типа «Всегда» следуют образцу Арахны, осмелившейся состязаться с богиней Минервой в шитье[173] и в наказание превращенной в паука и осужденной все время ткать паутину. Такие сценарии происходят от злобных родителей, говорящих Ребенку: «Что ж, если ты этого хочешь, то можешь заниматься этим хоть всю жизнь».

Сценарии типа «До тех пор, пока» следуют истории Ясона, которому было предсказано, что он может стать царем, лишь выполнив некоторые требования. Он получил в надлежащее время свою награду и десять лет прожил счастливо. Подобный же сценарий был и у Геракла — он не мог стать богом, пока не провел двенадцать лет в рабских трудах.

Сценарий типа «После того, как» происходят от Дамокла. Дамоклу дозволено было наслаждаться своим царствованием, пока он не заметил над своей головой меч, подвешенный на одном конском волосе. Девиз сценариев этого типа таков: «Ты можешь некоторое время радоваться своей жизни, но затем начнутся твои бедствия». Конечно, угроза этих нависших бедствий мешает человеку испытывать радость. Люди этого типа говорят: «Если дела идут слишком хорошо, то непременно что-нибудь должно случиться».

Сценарии типа «Снова и снова» напоминают Сизифа. Он был осужден втаскивать по склону тяжелый камень, но как только он приближался к вершине, камень скатывался вниз, и ему приходилось начинать работу сначала. Это классический сценарий «почти-успеха», где «если бы только» повторяются без конца.

Сценарии с открытым концом — это судьба малоудачников, рассчитывющих получить награду в Небесах. Эти сценарии следуют истории Филемона и Бавкиды, превращенных богами в лавровые деревья в награду за их добрые дела. Старики, выполнившие свои родительские предписания, не знают, что делать после этого, и проводят остаток своей жизни подобно растениям, тратят ее на болтовню, подобно листьям, шелестящим на ветру. Такова судьба многих матерей, когда их дети выросли и разъехались, и многих мужчин, положивших тридцать лет своей жизни на какую-нибудь работу, согласно правилам компании и инструкциям своих родителей, а потом влачащих свои дни на пенсии в дешевых отелях или меблированных комнатах. Есть целые общины, населенные этими «старшими гражданами», супружескими парами, завершившими свои сценарии и не знающими, как структурировать свое время в ожидании Обетованной страны, где люди, прилично обращавшиеся со своими служащими, могут медленно вести свои большие черные машины по правой стороне дороги, не подвергаясь выходкам невоспитанных малышек в их стрекочущих мотоциклах. «Я и сам был прыток в их возрасте, — говорит Папа, — но эти…». И Мама прибавляет: «Просто невероятно, как это они. А мы всегда платили свое».

У всех этих сценариев есть сексуальные аспекты. Сценарии «Никогда» могут запрещать любовь или секс, или то и другое. Если они запрещают любовь, но не секс, то они дают разрешение на распущенность некоторым морякам, солдатам или бродягам, которые этим широко пользуются, доставляя пропитание проституткам и куртизанкам. Если эти сценарии запрещают секс, но не любовь, то они производят священников, монахов и монахинь, а также людей, делающих добрые дела, например, воспитывающих сирот. Люди с беспорядочной жизнью испытывают муки Тантала при виде верных влюбленных и счастливых семей, в то время как сценарные филантропы бывают одержимы желанием разорвать свою цепь.

Сценарии «Всегда» типичны для молодых людей, изгнанных из дома грехами, которые внушили им их же родители. Примеры этого видны из родительских напутствий: «Если ты беременна, то иди на улицу и там зарабатывай себе на жизнь», или: «Если ты хочешь принимать наркотики — делай это за свой счет». Отец, выгоняющий под проливной дождь свою дочь, мог иметь к ней сексуальные влечения с тех пор, как ей исполнилось десять лет, а тот, что выбрасывает из дома сына за курение марихуаны[174], может в тот же вечер напиться, чтобы забыть свое горе.

Родительское программирование громче всего звучит в сценариях «До тех пор, пока», где оно состоит обычно из прямых приказов: «У тебя не должно быть секса, пока ты не вступишь в брак, и ты не должен вступать в брак, пока ты не позаботишься о своей матери (или пока не окончишь колледж)». В сценариях «После того, как» Родительское влияние выражено почти так же отчетливо, со сверкающим над головой дамокловым мечом: «После того, как ты женишься и заведешь детей, начнутся твои бедствия», и вот молодая жена чуть ли не с первого дня медового месяца проводит свои дни, опасаясь беременности. Впрочем, химики придумали надежную защиту от такого несчастья (которое она иначе допустила бы по небрежности), и она может оставаться царицей своего дома, не откладывая свое счастье из-за появления младенца, к которому она еще не готова.

Сценарии «Снова и снова» вырабатывают всегда подружку невесты, но никогда не невесту, и вообще того, кто изо всех сил пытается, снова и снова, и никогда не достигает цели. «Сценарии с открытым концом» производят, в конечном счете, стареющих мужчин и женщин, без особого сожаления теряющих свою жизненную силу и довольствующихся воспоминаниями о своих прошлых победах. Женщины с такими сценариями нетерпеливо ждут менопаузы, ошибочно представляя себе, что после этого они избавятся от своих «сексуальных проблем», а мужчины ожидают, пока возраст даст им право считать, что их долг уже исполнен, и освободит их от их «сексуальных обязанностей».

На более интимном уровне каждый из этих сценариев по-своему отражается на половом оргазме. Сценарии «Никогда» делают не только старых дев и холостяков, проституток и сутенеров, но также, разумеется, женщин, никогда не имевших за всю свою жизнь ни одного оргазма, и мужчин-импотентов, способных к оргазму только без любви — таков классический, описанный Фрейдом, случай мужчины, страдавшего импотенцией со своей женой, но не с проститутками. Сценарии «Всегда» производят нимфоманок и донжуанов, проводящих всю жизнь в непрерывном преследовании ускользающих побед.

Сценарии «До тех пор, пока» присущи озабоченным домашним хозяйкам и усталым бизнесменам, не способным к сексуальному возбуждению до тех пор, пока не будет приведена в порядок последняя мелочь в хозяйстве или в конторе. И если даже они возбудились, их может отвлечь в самый критический момент игра в Дверцу холодильника или в Записную книжку, мелочь, заставляющая их тотчас же соскочить с кровати, чтобы ею заняться, — например, проверить, закрыта ли дверца холодильника, или вписать что-нибудь, что нужно будет в первую очередь сделать утром в конторе. Сценарии «После того, как» мешают сексу, вызывая предчувствия. Например, страх беременности может удержать женщину от доставляющего удовольствие оргазма, а у мужчины — вызвать его слишком быстро. Coitus interruptus, при котором мужчина выводит пенис до эякуляции в виде метода контроля рождаемости, с самого начала вызывает у обеих сторон тревожное состояние и обычно оставляет женщину неудовлетворенной[175], если партнеры слишком робки, чтобы каким-нибудь способом этому помочь. В действительности самое слово «удовлетворение», применяемое обычно при обсуждении этой проблемы, уже указывает на некое неблагополучие, поскольку хороший оргазм должен быть чем-то куда более существенным, чем бледный призрак, именуемый «удовлетворением».

Сценарий «Снова и снова» может затронуть воспоминания многих женщин-неудачниц, взбирающихся все выше и выше во время сношения, пока перед самым завершением вдруг кончает мужчина (возможно, с помощью женщины), после чего она неудержимо скатывается вниз. Это может происходить ночь за ночью целые годы. Сценарии с открытым концом просматриваются у пожилых людей, рассматривающих секс как усилие или обязанность. Однажды, перевалив через вершину, они оказываются «слишком старыми» для секса, их железы сморщиваются от неупотребления, и вместе с ними их кожа, а часто и мускулы и мозги. Мужчина, сильно запрограммированный на пунктуальность, провел всю свою жизнь в ожидании, когда Санта-Клаус принесет ему пенсию в награду за то, что он за тридцать лет всего дважды опоздал на работу; между тем как его жена дожидалась Миссис Санта-Клаус, в девичестве называвшуюся Мини Менопауза. И вот теперь им нечего делать, и приходится как-то заполнять время, пока их трубы не заржавеют, занимая места в обществе пожилых граждан в зависимости от марки их машины. Если им повезет, они могут найти где-нибудь на автостоянке разведенную искусственную блондинку, которая в последний раз запустит в движение его трубы. И от этого движения в его системе кое-что перепадет его жене; и это все. Мораль состоит в том, что сценарий не должен иметь временного предела, а должен быть рассчитан на всю жизнь, как бы она ни была длинна. Он может предусматривать переключение занятий или видов спорта, но — никакой отставки.

Как мы уже видели, половая потенция, напор и удар человека до некоторой степени определяются его наследственностью и его химией. Но, как бы это ни казалось невероятным, на них еще сильнее влияют сценарные решения, принятые им в раннем детстве, и родительское программирование, вызывающее эти решения. Таким образом, не только уверенность и частота его половой активности в течение всей его жизни, но также и его способность и готовность любить в значительной мере определяются уже в возрасте шести лет. По-видимому, к женщинам это относится еще больше. Некоторые из них очень рано решают, что станут матерями, когда вырастут, а другие в тот же период принимают решение навсегда остаться девственницами, желающими выйти замуж или нет. Половой активности обоих полов всегда мешают родительские суждения, взрослые предосторожности, детские решения, а также социальные давления и страхи, так что естественные потребности и циклы подавляются, преувеличиваются, искажаются, игнорируются или заражаются. В результате все, что только ни называется словом «секс», становится орудием игрового поведения.

Проделки Природы

В самом деле, в основе человеческих отношений чаще всего (по крайней мере, в 51 % случаев) лежат трюки и подвохи, иногда живые и забавные, но часто злобные и мрачные. И лишь у некоторых счастливцев, таких как матери и младенцы, подлинные друзья или подлинные возлюбленные, бывают вполне прямые отношения между собой. Чтобы вы не думали, что я цинически искажаю положение вещей, приведу некоторые примеры, показывающие, как сама Природа в процессе эволюции выработала некоторые игровые взаимодействия. Некоторые из них с человеческой точки зрения кажутся столь циничными, что трудно сказать, надо ли смеяться над ними как над забавными проделками, или оплакивать их как трагедии [6]. Их конечное назначение, однако, состоит в выживании вида. Точно так же и психологические игры людей имеют, несомненно, важное значение для выживания вида, иначе они давно привели бы к вымиранию игроков. Их значение не уменьшится, если рассматривать их как трюки и проделки (все равно, у животных или людей), и не увеличится, если принимать их совсем всерьез, вроде известной позиции, которую можно передать словами: «Поскольку у меня больше важности и негодования, я праведнее тебя».

Простейший пример биологического трюка мы находим у домашних кур. С сентиментальной точки зрения история курицы такова: снеся яйца, она высиживает их с неизменной преданностью. Время от времени, с предусмотрительностью опытной повитухи, она их переворачивает, чтобы благотворное тепло ее тела могло проникнуть во все части покрытых известковым панцирем утроб, где она выводит свое потомство. И в конце концов, в итоге ее постоянных забот, из яиц вылупляются здоровые цыплята. Таким образом она доставляет человеческому роду неоспоримый пример разумного и решительного материнства.

В действительности же происходит следующее. После того как она снесла кучку яиц, определенные железы вызывают у нее перегрев передней часть тела. Гонимая этим неприятным ощущением, она озирается в поисках, чем охладить свою пылающую грудь. И она садится на яйца потому, что они прохладны. Но через некоторое время яйца нагреваются, и она их переворачивает, чтобы воспользоваться их более приятной холодной стороной [7]. После достаточного числа этих процедур яйца лопаются, и курица оказывается, к своему немалому удивлению, перед выводком цыплят. В действительности она сидела на яйцах потому, что была соблазнена некоторым трюком, но действует это так же хорошо, как если бы она знала, чтó делает и зачем. Точно так же люди, играющие в сексуальные игры, могут быть награждены за это младенцами, столь же полными жизненных сил, как и те, чьи родители произвели их по обдуманному плану. Можно придаваться приятной иллюзии, что гонимая железами курица знает, зачем она сидит на яйцах, точно так же гонимые сценарием люди утешают себя иллюзией, что знают, чтó они делают, когда им приходится что-нибудь делать. В одном случае сценарий (вместе с включенным в него обманом) задается генами, а в другом — Родительской программой.

Еще более удивляет своим неведением поведение самца колюшки. Колюшки избрали отцовство, точно так же, как куры — материнство. И самец колюшки так же предан своему потомству, как курица своим цыплятам. Его первая забота, сразу же после копуляции — поскорее спрятать оплодотворенные яйца к себе в рот, потому что если мать доберется до них раньше его, она попросту слопает их, как икру. Но заботливый отец помещает их в гнездо из травы, построенное им самим. Как только он это сделал, железы вызывают у него нечто вроде судороги, сводящей челюсти и не позволяющей ему больше раскрыть рот. Потом он остается на страже, плавая вокруг гнезда, пока мальки вылупятся из яиц. Он продолжает охранять их, пока они не вырастут настолько, чтобы выйти в море на свой страх и риск. И все это время он голодает, пока его челюсти, наконец, не расходятся снова, чтобы он мог есть. Этот пример самоотверженного отца, истощающего себя голодом на страже своего потомства, не ускользнул от внимания наших моралистов. Но, по-видимому, в действительности дело обстоит не так. По мере того, как самца все больше терзает голод, яйца в гнезде все больше привлекают его аппетит. И он остается возле них, а потом возле вылупившихся мальков в надежде их съесть, но сведенные челюсти препятствуют ему это сделать. Таким образом, он остается в гнезде, превратившемся теперь в пищевую приманку, в ожидании, пока у него раскроется рот. И вот, наконец, рот раскрывается, тотчас же после того, как новорожденные уплыли от него вдаль. Итак, в этом случае то, что кажется отцовской самоотверженностью, в действительности предоставляет собой фрустрированный каннибализм[176] [8].

Эта странная колюшка подходит в своем поведении ближе к Танталу, чем любое другое живое существо, кроме голодного человека. Но голодные люди — всего лишь жертвы человеческой истории, которую они сами могут изменить и уже изменяли, между тем как колюшка — беспомощная и недогадливая игрушка космической силы, с которой ничего не может поделать. Самец колюшки — это далеко не единственный Чарли Чаплин эволюции, одновременно забавный и мрачный в ожидании своей порции, которая ускользает от него, как только он попытается ее схватить.

Следует заметить, что и курица, и колюшка попадают в ловушку. Для курицы приманкой служит прохладный предмет, обещающий остудить ее разгоряченную грудь, это обещание выполняется, но откуда вдруг появились цыплята? «Вот так штука!» — говорит себе курица, опекающая выводок цыплят, но ничему не учится из этого опыта, и все повторяется снова и снова. Для голодного самца колюшки приманкой служит обещание еды, а это обещание не выполняется. Куда же исчезли мальки, как только у него раскрылся рот? Разочарованному папаше остается только воскликнуть: «Почему же мне всегда так не везет!»

Поднявшись выше по лестнице эволюции, мы находим не так уж далеко от человека другую проделку Природы, на этот раз устраиваемую биологией и железами при участии самих игроков. Это музыкальная комедия, исполняемая тюленями в брачный сезон. Сначала прибывают самцы, именуемые «быками», собирающиеся на своей излюбленной скале или части побережья. Они делают свои заявки, отстаивая их в шумных потасовках или кровавых битвах, и сильнейшие получают лучшие места. Через месяц приплывают самки — их называют «коровами», — не отдавая этим должного их изяществу и быстроте. Каждая самка может сделать свой выбор, или же какой-нибудь папаша загоняет ее в свой гарем. К сожалению, выходит так, что некоторые особенно сильные, храбрые и красивые быки захватывают больше самок, чем полагается, и когда соперники пытаются похитить какую-нибудь русалку, закипают новые бои. В конце концов более слабые самцы изгоняются, и на их долю приходится холостая жизнь без любви.

При этом любопытно, что все коровы беременны с прошлого года, и они проводят месяц-другой на стойбище, наблюдая сражения самцов, а затем рожают; после этого они уводят своих младенцев в воду, чтобы научить их плавать. Пока они находятся в море, победоносные быки остаются дома, защищая свои владения. Но поскольку у холостяков нет своих владений и им нечего охранять, то они пускаются в море и присоединяются к дамам, устроившим там свои ясли. Таким образом, в конечном счете эти холостяки получают все удовольствия, тогда как старые быки должны оставаться дома и заботиться о своем недвижимом имуществе. Вот как обстоит дело у тюленей, а у людей зачастую пишут романы, используя не столь богатый материал.

По-видимому, классиков читали и большие обезьяны. Орангутаны вышли прямо из Кама-Сутры и занимаются своей половой жизнью, свисая с деревьев. Они могут выдумать больше акробатических позиций, чем целый полк индийских философов. Более романтичны бабуины — они занимают промежуточное место между тюленями и тем, о чем писали Флобер и Стендаль. Большой папаша держит у них гарем, оставляя тем самым множество молодых людей без всякого утешения. Эти холостяки околачиваются по обочинам сераля, и как только большой папаша недоглядит, какой-нибудь Паппио[177] начинает делать авансы одной из его затворниц. Она вполне готова удовлетворить таких обожателей, и если большой папаша не заметит ничего, то природа берет свое, и любовники расстаются довольные друг другом. Но если папаша окажется поблизости и их поймает, то леди прибегает к уловке. Она сразу же отрывается от своего возлюбленного и бросается наземь, испуская возмущенные вопли и показывая на своего Ромео. Смысл ее визга в том, что «эта большая обезьяна меня изнасиловала»[178]. Тогда большой папаша говорит: «Ах, вот что он сделал?», и пускается в погоню за любовником, который устраивает ему основательную лесную пробежку по закоулкам. Между тем гарем остается открытым настежь, включая девицу, начавшую игру в «Изнасилование», и в этот момент другие холостяки, так долго поджидавшие в своих убежищах, являются и сходятся со всеми самками, которые к этому готовы [10].

Биологический смысл этих гаремных сцен у тюленей и бабуинов состоит в распространении генов. Это доставляет эволюции разнообразие и, тем самым, служит полезной цели. Если бы каждый самец опекал свой гарем так, что никто другой не мог бы до него добраться, то получилось бы прямолинейное наследование, и оба вида могла бы постигнуть участь динозавров. Между тем распределение благ с помощью этих холостяцких проделок обеспечивает перекрестное оплодотворение и изменчивость. Возможно, что человеческий род начался именно по той причине, что наши обезьяньи предки играли в «Изнасилование» или в игру «Не будем терять времени, пока старик буйствует», и мы не должны презирать эти обезьяньи проделки, потому что без них нас могло бы и не быть.

Конечно, все это может быть не так забавно для папаши-бабуина или человека, полагающего, что бабуинам следовало бы иметь лучшую мораль, а может быть, даже носить набедренные повязки, но у всех остальных нет причин смотреть на это с важностью и негодованием. Именно важность и негодование вызывают войны, и если бы только кто-нибудь рассмеялся, то солдаты обеих сторон скоро перестали бы друг в друга стрелять. В этом состоит даже признанный закон химической войны. Каждая сторона знает, что если бы ей удалось каким-нибудь газом довести противника до смеха, то она выиграла бы войну, а если бы рассмеявшаяся сторона отплатила тем же — война сама собой прекратилась бы. A это, с военной точки зрения, еще хуже, чем победа одной из сторон[179]. Таким образом, если некто более тебя исполнен важности и негодования, то он может быть праведнее тебя, но причинит больше неприятностей, чем ты. Конечно, когда тюлени и бабуины разразятся смехом по поводу своих игровых проделок, то игры у них прекратятся, и у них установится более справедливый и мирный образ жизни, без всяких оскорблений и обид. Но пока они не рассмеются, их игры будут продолжаться, и точно так же обстоит дело у людей.

Что такое игра?

Человек, в конечном счете, есть просто усовершенствованная медуза, и многие из человеческих «произвольных» действий и реакций не более свидетельствуют о свободной воле, чем у низших животных, от которых он произошел. У низших животных, таких как колюшки, «игры природы» — это автоматические реакции, почти целиком запрограммированные в генах. Поднимаясь выше по лестнице эволюции до тюленей и бабуинов, мы видим, что они все больше учатся путем подражания и опыта. Психологические игры человека, построенные на взаимодействиях, в значительной степени программируются родителями, но это программирование имеет столь же решающий характер, как автоматическое генетическое программирование у кур. Человек — самое свободное из животных, но жизненный сценарий и вытекающие из него игры все же делают его жертвой великой шутки, сыгранной с ним неизбежными силами эволюции. Вопреки нашим упованиям и нашей иллюзии сознания, мы преуспеваем немногим лучше поэта, идущего навстречу радуге с поднятыми к небу глазами и простертыми руками, но обреченного поскользнуться о кожуру банана или что-нибудь хуже.

Проанализируем теперь «игру курицы» и «игру колюшки». В каждом из этих случаев есть приманка, которая представляется игроку чем-то одним, но в действительности предназначена для чего-то другого. Яйца служат для того, чтобы выводить цыплят, но курица соблазняется сидеть на них, потому что они прохладны. Они как раз подходят к тому, что ее беспокоит, то есть к ее горящей груди. Но как только она остывает, природа производит переключение, и выигрышем является выводок цыплят. Самец колюшки заманивается охранять гнездо и мальков, когда они выглядят как икра. Это подходит к его потребности в это время, поскольку эта потребность — голод. И снова природа поворачивает переключатель, так что в момент, когда у него открывается рот, стая мальков уплывает, оставляя его разочарованным: выигрыш от него ускользнул.

В «игре тюленей» слабость паши — его территория. Корова, вместо благодарности ему за охрану ранчо, затевает интригу в детских яслях. В «игре бабуинов» слабость паши — его ревность. Самка играет на этом, а затем производит переключение, делая как раз то, что он хотел предотвратить.

Теперь уже можно увидеть план, по которому строятся игры. Имеется приманка, имеющая очевидную привлекательность, но в действительности служащая некоторой другой цели. Приманка зацепляет некоторую слабость, но после того как слабость реагирует, происходит переключение. «Действительная цель» выходит наружу в виде неожиданного конца. Для курицы, рыбы и обезьяны проделка Природы разыгрывается в точности по этому плану; в случае тюленя развитие событий не столь жестко, но все элементы игры налицо. Человеку осталось довести этот шаблон до утонченности, превратив его в целый образ жизни, и придумать бесчисленные варианты.

В играх, состоящих из взаимодействий, приманка, напоминающая что-нибудь одно, а в действительности предназначенная для чего-то другого, называется трюком[180]. Слабость или потребность другого игрока, заставляющая его отвечать на трюк, называется ловушкой[181]. Неожиданная концовка называется переключением[182]. Таким образом, общая формула всех игр, состоящих из взаимодействий, имеет вид:

Трюк + Ловушка = Реакция → Переключение → Выигрыш

Рассмотрим в виде примера последовательность взаимодействий между женщиной и ее врачом, очень напоминающую игру под названием «Изнасилование».

Джудит: Вы думаете, что мне когда-нибудь станет лучше?

Д-р К.: Да, я так думаю.

Джудит: Почему это вы так уверены, что все знаете?

Ясно, что вопрос Джудит был притворством и что д-р К попался. Чтобы отчетливее понять, что в действительности произошло, переведем этот разговор на язык игр, иначе именуемый «марсианским»:

Джудит (говорит как беспомощный маленький Ребенок): Помоги мне, о Великий.

Д-р К. (говорит как сильный Родитель): Я, сильный, могу помочь тебе.

Джудит (говорит как Ребенок-всезнайка): Заткнись, Задавака.

Как видно из этого марсианского перевода, трюк имеет вид «Помоги мне, о Великий». Джудит для видимости льстит врачу и просит у него помощи, но ее подлинное намерение — совсем другое. Ее трюк зацепляет ловушку врача, каковой является его скромное ощущение собственной силы. Он реагирует в соответствии с этим, после чего Джудит производит переключение, и оба они получают свои выигрыши. Джудит чувствует себя хитрой и наслаждается этим, тогда как неосмотрительный врач испытывает депрессию, чем он наслаждается по его собственным причинам. Итак: Трюк + Ловушка = Реакция → Переключение → Выигрыш. Из характера выигрышей ясно также, что Джудит играет в игру «Заткнись, Задавака», а доктор играет в дополнительную игру «Я только пытаюсь вам помочь» (ЯПВП). Джудит загнала его в западню, так что вместо благодарности за добрые намерения он подвергается унижению, что является стандартным выигрышем в игре ЯПВП.

Прежде, чем идти дальше, рассмотрим, что такое «не игра». Легче понять, что такое кошка, если мы понимаем также, что не является кошкой. Некоторые думают, что любая последовательность взаимодействий, повторяющаяся снова и снова, есть игра, но это неверно. Есть много таких последовательностей, которые не являются играми, как бы часто они ни повторялись, потому что они не соответствуют формуле игры. Возьмем следующий пример:

Пациентка: Вы думаете, что мне когда-нибудь станет лучше?

Терапевт: Да, я так думаю.

Пациентка: Благодарю вас, хорошо, что вы сегодня это снова сказали.

Это последовательность прямых взаимодействий без трюка и переключения. Вопрос женщины и на самом деле является тем, чем кажется, и независимо от того, как часто она просит ее успокоить, это не игра, поскольку здесь нет ни трюка, ни переключения. Каждая игра есть маленькая драма, и д-р Стивен Карпмен придумал очень простой способ, показывающий это (рисунок 13). Этот рисунок называется «треугольником драмы», или «треугольником Карпмена»:

Треугольник драмы. Рисунок 13

Из него видно, как игра переключает каждого игрока из одной роли в другую, в чем и состоит сущность драмы в подлинной жизни и в театре. Драма основана на игре «Алкоголик», где три главных роли — жертва, преследователь и избавитель — разыгрываются отчетливее всего. «Жертву алкоголизма» преследуют «плохие люди», но есть и «хорошие люди», пытающиеся избавить его от его беды. Инициативу все время сохраняет Алкоголик, поскольку он может превратить грызущую, преследующую его жену в жертву, избив ее, или может бросить вызов своим избавителям, превратив их тем самым в преследователей. Треугольники на рис. 14 показывают переключение (А) между самцом колюшки и его потомством, (Б) между большим папашей бабуином и его заблудшей женой, и (В) — между Джудит и д-ром К.

Переключения колюшки. Рисунок 14 А

Переключения павиана. Рисунок 14 Б

Переключения пациента. Рисунок 14 В

На рисунке 14A самец колюшки начинает игру как голодный, каннибальски настроенный защитник или избавитель, с мальками в качестве потенциальных жертв. После переключения они преследуют его, уплывая прочь и покидая его как голодную жертву своей проделки.

На рисунке 14Б папаша бабуин начинает игру как избавитель своей «преследуемой» жены, а кончает ее как жертва ее двуличия.

Рисунок 14B в переводе на марсианский язык принимает следующий вид:

Джудит (говорит как жертва эмоционального расстройства): Избавь меня.

Д-р К. (говорит как избавитель): Я избавлю тебя.

Джудит (переключает его в роль преследователя): Подумаешь, какой умник!

Теперь Джудит взяла верх. Она переключилась из жертвы в преследователя, он же переключен из роли избавителя в роль жертвы. Таким образом, она поступает с ним в точности так же, как ее тезка 2500 лет назад поступила с Олоферном: отсекает ему голову, во всяком случае, в переносном смысле[183].

Некоторые сексуальные игры

Сексуальные игры — это упражнения в сексуальной привлекательности, в эксплуатации органов и оргазма, описанных в главе 3. Назовем игроков Грин и Браун[184], тогда Грин начинает игру своим трюком, выражает свою силу соблазнительным или вызывающим поведением, или другим жестким способом, чтобы получить требуемое. Ловушка, или слабость Брауна — его сексуальное желание или же потребность властвовать над другими. Выигрыш может быть мокрым или сухим. В мокрых играх выигрыш — это оргазм (в конце игры), которому предшествует много неискренности и за которым следует много смешанных чувств в обеих сторон. В сухих играх выигрыш Грин заключается в чувстве победы, а выигрыш Брауна — в чувстве фрустрации и реакциях на него[185].

Почти все игры с двумя участниками представляют собой вариации этой игры в «Изнасилование», а большая часть игр с тремя ударниками напоминает игру «Устроим маме огорчение».

«Изнасилование» чаще всего разыгрывается женщинами. Игра следует формуле Т + Л = Р → П → В. Трюк Т в этой игре — соблазнительное поведение, а ловушка Л — желание секса или власти. Женский трюк зацепляет мужскую ловушку Л, и он выдает реакцию, которая начинается сильно. Тогда женщина производит переключение П, говоря: «Да, но», после чего оба получают свой выигрыш В.

Как и все игры, «Изнасилование» имеет три степени жесткости, каждая со своим собственным типом Переключения и Выигрыша. Изнасилование первой степени — это сухая игра под названием «Флирт», в которой переключение имеет вид: «Да, но ведь мы оба знаем, что дальше идти нельзя — во всяком случае пока». Выигрышем являются взаимные приятные ощущения, а может быть, и надежды с одной стороны или с обеих сторон.

Вторая ступень «Изнасилования» называется «Заткнись, Задавака». Переключение имеет в этом случае вид: «Да, но я не того сорта девушка, хотя я тебя и соблазнила». Выигрыш для женщины — удовлетворение ее злобности, а для мужчины — ощущение отверженности и депрессии. В этом случае мужчина играет в дополнительную игру «Дай мне пинок». Обычно это сухая игра, но в случае мокрой игры мужчине приходится расплачиваться за удовольствие более основательным пинком.

Третья ступень игры в «Изнасилование» — это ложный вопль об изнасиловании. Переключение имеет вид: «Да, но я все равно называю это изнасилованием». Выигрыш женщины — самооправдание и удовлетворение злобности; мужчина же устроил всю свою жизнь и карьеру в ожидании одного пинка. Игра может разыгрываться сухим или мокрым способом, в зависимости от того, насколько женщина зла или сексуальна.

Выигрыш каждой игры не только получается в тот же момент в виде удовольствия или страдания, но также откладывается для будущего использования, наподобие жетонов в бакалейных магазинах. В этой терминологии можно сказать, что с каждым сценарием связана коробка жетонов, и сценарий не может быть предъявлен к оплате, пока эта коробка не полна. Вот как это происходит, например, при «изнасиловании» второй степени.

«Экзистенциальная» цель этой игры — доказать, что мужчины никуда не годятся. В действительности женщина говорит мужчине: «Заткнись, Задавака» (что значит — и ты не лучше других, никуда не годишься). Ее выигрыш не только в том, что она видит неприятность, переживаемую мужчиной, но еще и в том, что она может прибавить к своей коллекции еще одно изображение Негодника[186]. Когда ее коробка жетонов заполнится такими картинками, она может реализовать ее в виде «Сценарного выигрыша». Это может быть добровольное самоубийство или разрешение стать пьяницей или лесбиянкой, в зависимости от того, что ей предписывает сценарий. Со своей стороны, мужчина, играющий в игру «Дай мне пинок», может прибавить еще одну обиду к своей коробке Обид. Когда он заполнит коробку, он может ее реализовать в виде своего Сценарного Выигрыша. Это может быть, например, самоубийство, в соответствии с инструкцией матери: «Я люблю тебя, но когда-нибудь ты плохо кончишь», что в действительности означает: «Я люблю тебя, но чтоб ты сдох».

Более дружелюбные игры типа «Изнасилование» разыгрываются в виде: «Посмотри, до чего ты меня довел» («Ты довел меня до того, что я потеряла девственность», «Ты довел меня до беременности», «Я не хотела, но ты меня изнасиловал»). Эти игры полезны при ухаживании и вступлении в брак, поскольку доставляют добавочные средства управления мужчиной. Другая форма игры — «Игрушечное ружье», ее разыгрывают люди, изображающие из себя взрослых, но в действительности оставшиеся недорослями. Вот некоторые лозунги этой игры: «Я в самом деле не могу этого вынести», «Я в самом деле этого не хотел» или «Ты не должна была воспользоваться моей слабостью». Диагноз «Игрушечного ружья» можно поставить в том случае, когда игрок говорит «В самом деле НЕ», что означает «Это не было настоящее ружье», или пользуется модальным глаголом «должен», например, «Ты не должна была», что означает «Ты должна была знать, что это не на самом деле». Первоначальная несексуальная форма «Игрушечного ружья» разыгрывается новичками-грабителями или извращенными грабителями в случае ареста. Когда им предъявляют их преступление, они отвечают: «Это не я виноват, а ты виноват, раз ты не можешь понять, что это было игрушечное ружье». Здесь происходит классическое переключение по треугольнику: «Я могу выглядеть как вооруженный преследователь, а ты — как жертва, но в самом деле все наоборот; это я — жертва твоей глупости». Один из величайших примеров сексуальной формы «Игрушечного ружья», описанный в литературе, мы находим в романе Томаса Гарди «Джуд Незаметный», где герой говорит: «Я на самом деле этого не хотел», но девушка восклицает: «Изнасилование!», чтобы он не мог безнаказанно уйти.

«Изнасилование» может разыгрываться и мужчинами, под лозунгами такого рода: «Ты оторвала меня от работы», «Ты меня измучила», «Я сделал это лишь потому, что был пьян», или «Почему же ты не сказала мне, что забыла принять пилюлю?»

Все предыдущие игры относятся к типу «Да, но», потому что в каждом из их лозунгов содержится «Да, но», независимо от того, говорится ли это вслух. Имеются также виды изнасилования, принадлежащие типу «Если бы только». Игры «Да, но» разыгрываются с напряжением[187]. В них имеется либо предшествующий отказ, либо перерыв во время действия, либо последующая ссора, так что в любом случае женщина (или мужчина) вследствие изнасилования или нечестного соблазна находится в напряженном состоянии, в отношении мускулов это можно обычно понимать буквально. Игры типа «Если бы только» разыгрываются в расслабленном состоянии, с лозунгом: «Если изнасилование неизбежно, я уж лучше его позволю или даже получу от него удовольствие». Игрок и в этом случае оставляет за собой право на отказ, перерыв или упреки, но ведет себя не активно, а пассивно. Таким образом, игры «Да, но» отличаются воинственной конфликтной тенденцией, тогда как игры «Если бы только» имеют лишь тоскливый жалобный и укоризненный тон. В игре «Да, но» «изнасилованная» говорит «Это будет не так!», и, в крайнем случае, дело завершается абортом; в игре «Если бы только» она говорит: «Хотела бы, чтобы это было не так», и дело кончается вздохом. («Если бы только ты был более чуток [или осторожен], то я бы не была беременна»).

Игры «Да, но» используют то, что в грамматике называют изъявительным и повелительным наклонением, тогда как игры «Если бы только» пользуются условным. Выражения вроде «В самом деле», «Я (ты) не должен бы, не хотел бы, не мог бы», «Если бы только», и «Я могу иметь вид преследователя, но в самом деле я жертва» кое-кто на Западном побережье называет «условным наклонением Беркли»[188]. Но людей, игры которых основаны на таких объездах вокруг действительности, можно найти везде, и их легко заметить в любом общественном собрании.

Игры прерванного сношения, «Дверца холодильника» и «Записная книжка» могут разыгрываться в двух вариантах: «Да, но» и «Если бы только». «Да, но мне придется прервать это изнасилование, чтобы проверить холодильник, газовую печь, сушилку» или: «Если бы только мои заметки были окончены, я мог бы с чистой совестью тебя насиловать». Пассивная форма — это «Телефонный звонок»: «Слава богу, звонит телефон. Теперь я могу прервать это изнасилование, чтобы ответить». «Телефонный звонок» тоже имеет варианты «Да, но» и «Если бы только»: «Да, но там звонит телефон», или «Если бы только мать как раз сейчас позвонила». (Он: «Как это твоя мать всегда знает, когда ей в точности звонить?» Она: «Как это выходит, что ты всегда начинаешь, когда мать обычно звонит?»).

Игры разыгрываются людьми, боящимися близости, либо вообще, либо по отношению друг к другу. Это способ сходиться с другими и иметь с ними осмысленные взаимодействия без полной отдачи, которой требует близость. Таким образом, сексуальные игры могут быть либо преградой против любви либо шагом на пути к ней, чем-то вроде испытательной площадки. Но для людей, потерявших надежду любить или быть любимыми, эти игры могут превратиться в самоцель, какие бы преимущества они ни старались из них выжать. В следующем параграфе мы рассмотрим, в чем же эти преимущества могут состоять.

«Изнасилование» третьей степени разыгрывается большею частью такими отчаявшимися людьми. В действительности это игра с тремя участниками, цель которой — причинить человеку горе, сказав об этом третьей стороне: матери, отцу, юристу, врачу или полиции. Такая игра противоположна настоящему изнасилованию, цель которого — причинить горе женщине, особенно в том случае, если она наслаждается этим вопреки самой себе; это и есть самая страшная возможность. Но уголовный насильник может и не очень думать о женщине, она ему нужна только для удовольствия, а когда дело кончено, он уже больше заинтересован в погоне, то есть игре в «Полицейских и Разбойников». Если она не доносит на него, он может послать анонимное письмо или анонимно позвонить в полицию, чтобы спровоцировать ее и начать охоту. В крайнем случае, он может даже написать об этом книгу, что доставляет наибольшее удовольствие: играть в «Полицейских и Разбойников» с критиками и философами, насилуя их девственные умы. Когда выйдет книга «Как насиловать из принципа и для выгоды»[189], она вытеснит с рынка даже маркиза Де Сада, потому что он был слишком горд, чтобы заниматься коммерцией, и до сих пор еще не сумел проникнуть в школьные библиотеки.

Одна из самых интересных форм «Изнасилования» — это игра под названием «Мне Очень Жаль». Это и одна из самых трагических игр, поскольку в ней участвуют несколько человек, в том числе нередко целые выводки детей. Мистер Райт говорит миссис Лефт[190]: «Если ты получишь развод, я на тебе женюсь». И вот Лефт получает развод. Но тогда Райт говорит «Мне очень жаль, но я передумал», оставив Лефт без мужа и без любовника. Обратная игра называется «Еще Не Готов (а)»; в типичном случае говорится: «Когда дети вырастут, я получу развод. А пока продолжим». В действительности обе эти игры, «Мне Очень Жаль» и «Еще Не Готова», имеют трех или четырех участников, поскольку супруги игроков очень хорошо знают, что происходит. Вот пример.

Мистер Райт, живший в разводе, сказал миссис Лефт, что женится на ней, если она получит развод. Она это сделала, после чего он сказал: «Мне очень жаль». И вскоре снова женился на своей прежней жене. Тем временем мистер Лефт, получивший свободу, смог жениться на своей давнишней любовнице, что он и сделал. Миссис Лефт, в действительности вообще не любившая мужчин, смогла таким образом устроить себе самостоятельную жизнь. Но все четыре участника эксплуатировали ситуацию, как только могли: мистер Лефт и его бывшая жена красноречиво жаловались друг на друга и на мистера Райта, тогда как мистер и миссис Райт приносили всяческие извинения и изображали смущение и чувство вины, скрывая свое удовольствие от того, как они надули супругов Лефт. (Райты играли в этом случае вариант игры ДНД — «Давай Надуем Джои», где роль Джои играл мистер Лефт.)

Супруги справляются также и с игрой «Еще Не Готов (а)», как и подобает надежным супругам. Мистер Уайт обещал получить развод и жениться на миссис Блек, как только вырастут его дети[191]. Она сказала, что готова развестись со своим мужем в любое время, по первому слову Уайта. Но когда младший сын супругов Уайт пошел в колледж, миссис Уайт заболела артритом. Тогда, конечно, мистер Уайт не смог ее покинуть, так что его связь с миссис Блек продолжалась на старый лад. Миссис Уайт знала, как ей держаться. Но, в конце концов, она погибла в автомобильной катастрофе. Тогда мистер Уайт проявил готовность выполнить свой уговор с миссис Блек. Но на следующей неделе мистер Блек как раз должен был проходить медицинское обследование, впервые за пять лет, и обнаружилось, что у него диабет. В этих обстоятельствах совесть не позволила миссис Блек развестись с ним. Она осталась со своим мужем и порвала связь с Уайтом.

В этих играх есть мрачный и трагический юмор, с их почти невероятными «совпадениями», но, как мы уже видели, сама природа обладает чувством юмора и устраивает Куриные Игры, Колюшкины Игры, Тюленьи Игры, Игры Бабуинов и многие другие, столь же невероятные в их утонченном расчете.

Как уже было сказано в начале этого параграфа, игры с тремя участниками следуют обычно образцу игры «Устроим Маме Огорчение», описанной в своем самом ужасном виде в книге Де Сада «Философия в спальне». В этой книге все устраивают заговор, преследуя несчастную мать, дорожащую девственностью своей дочери. Сначала шайка развратников посвящает дочь во все возможные комбинации лиц и телесных отверстий, так что в их лихорадочной оргии ее столь ценимая прежде девственность превращается в игрушку. После этого отец разрешает им как угодно унижать и мучить мать, что они и принимаются делать, предоставив в этом дочери главную роль и не обращая внимания на жалобы и вопли ее матери. И все время они ей отчетливо объясняют, почему она должна страдать: потому что она пыталась лишить свою дочь удовольствия секса; и они внушают ей, что она больше никогда не будет вмешиваться в удовольствия своей дочери и тяжко поплатится за то, что делала это прежде.

В более обычном случае дочь огорчает свою мать, заводя беспорядочные связи или забеременев, скандализируя этим соседей и, может быть, попав в конце концов в суд для несовершеннолетних. При этом парень, от которого она беременна, играет роль просто орудия; она, может случиться, больше никогда не захочет его видеть после того, как сделала свое дело — огорчила мать. Если она не умеет устроить это сама, она может вовлечь в игру другое лицо, именуемое Связным. Этот человек может просто сводничать для нее или, что еще хуже, сделать ее наркоманкой. С возрастом эта игра развивается в ряд вариантов: «Устроим Огорчение Любовнику (или Любовнице)», «Устроим Огорчение Мужу (или Жене)» или «Устроим Огорчение Старикам». В наши дни один из самых популярных вариантов этой игры — «Устроим Огорчение Министерству Социального Обеспечения»[192]. Поскольку это министерство обычно против секса, а также (как мне сообщили из надежного источника) против жевательной резинки[193], то игра состоит в том, чтобы иметь сколько можно секса и много незаконных детей, содержащихся за счет государства; и удовольствию придается особая острота, если при этом жевать резинку.

Игра «Устроим Огорчение Кому-то» (УОК) работает лишь в том случае, если Петси, тот, кто должен быть огорчен, есть лицо или организация, действующая в Родительском состоянии эго и играющая в игру «Я Только Пытаюсь Вам Помочь» или, по крайней мере, в игру «После Всего, Что Я Сделал Для Вас». В этом случае чем более жестко игрок в УОК (или, короче, УО) разыгрывает свою роль, тем больше сходит с ума Петси, а этого как раз и надо игроку в УО. Как и большинство людей в Родительском состоянии, эго Петси воображает, что чем больше он будет безумствовать, тем вернее ему удастся прервать игру, тогда как дело обычно обстоит как раз наоборот. Чем больше он раздражается, тем больше удовольствия получают от этого игроки в УО. Если Петси раздражен достаточно сильно, они могут даже счесть себя вправе перейти к третьей ступени игры, вызвав юриста, а это забавно, как потасовка обезьян. Но как только игра принимает юридический вид, она теряет почти всю свою привлекательность, так что игроки возвращаются к повседневной скуке.

Те, кому по разным причинам не удается найти себе партнеров, могут разыгрывать все эти игры в одиночку, как игры воображения или фантазии.

Есть много игр с тремя участниками, в которых третий игрок остается скрытым, так что жертва думает, будто это игра двух человек. Такой характер часто имеет проституция, когда мужчина полагает, что имеет дело с женщиной, тогда как в действительности спектаклем управляет сводня за сценой, научившая женщину правилам игры и следящая за тем, чтобы они соблюдались. Аналогичная игра — «Как Это Было», где роль скрытого игрока исполняет муж. Он посылает жену, чтобы она подцепила мужчину и имела сношение с ним, при условии, что потом она расскажет ему все детали для его назидания и развлечения. В самой отвратительной форме игры она получает указание найти девственника. В игре «Это Было Как Надо» муж может сам наблюдать за происходящим из тайника. Иногда роли обращаются, и это жена посылает мужа на улицу, или поставляет ему своих подруг, или подцепляет девушку в ресторане. В третьей степени этих игр скрытый игрок внезапно появляется на сцене. Если это профессионал, то он отнимает у Петси деньги силой или грабежом, или же шантажирует его в качестве возмущенного мужа. Это называется «барсучьей игрой»[194]. Она разыгрывается также с гомосексуалистами, причем третий игрок может исполнять роль Продажного Полисмена. В домашней форме игры тоже есть много возможностей устраивать сюрпризы, если спрятанный супруг решится сделать переключение. Тогда игра может завершиться убийством, самоубийством, судебным процессом или разводом.

В игре «Кому Ты Нужен (или Нужна)?» жена берет себе любовника, чтобы вызвать у мужа ревность, или наоборот. Иногда ни один из трех не знает, что в этом и заключается настоящая причина, а иногда знают все трое, а также и соседи. Или же супруги могут это знать, а любовник — нет. И в этом случае он — Петси, но таких глупых любовников немного. В игре «Кража» мистер Райт заводит связь с миссис Лефт не для того, чтобы причинить неприятность своей жене, а чтобы огорчить мистера Лефта; между тем миссис Лефт связывается с Райтом не для того, чтобы причинить неприятность своему мужу, а чтобы огорчить миссис Райт. С другой стороны, мотивом такой игры может быть не злобность, а соревнование, и в этом случае она называется «Я могу Это Делать Лучше Того Человека, Не Правда Ли?». Эти три игры: «Кому Ты Нужен», «Кража» и «Я Могу Лучше» — доставляют множество комбинаций для пьес, романов и рассказов, в особенности благодаря тому, что каждый игрок может при желании разыгрывать некоторую контригру.

«Сандвич» — это прямая операция с тремя участниками, а не игра. Предполагается, что все должны чувствовать себя хорошо и никто не должен быть огорчен. Это может выполняться с любым набором полов: трое мужчин, три женщины; двое мужчин и женщина («Ménage à trois»[195]) или две женщины и мужчина («Туристический сандвич»). А имеет секс с Б, потом Б с В, потом В с А. Таким образом, каждый участник имеет секс дважды и один раз смотрит. Это превращается в надувательство в игре «Сандвич с Картошкой». В этой игре А и Б имеют секс, в то время как В ждет своей очереди, которая, однако, так и не наступает, так что у В остается в руках картошка[196]. Такие надувательства часто встречаются в детских сексуальных играх. В игре «Я покажу тебе мое, а ты покажешь мне свое» с двумя участниками А показывает свое, но Б не показывает свое, и наоборот. В игре «Обманный Сандвич с Картошкой» участвуют три игрока, один из которых (В) устраивает скандал, так: А показывает свое и Б показывает свое, но когда приходит очередь В, она не выполняет условия, а бежит домой и рассказывает маме. «Двойная Картошка» — это игра с четырьмя участниками. Мистер Грин имеет секс с миссис Браун, лучшей подругой его жены; миссис Грин и мистер Браун тоже хотели бы иметь секс, но два других игрока устраивают так, что это им не удается, и они остаются с картошкой.

Почему люди играют в игры?

Преимущества, получаемые от игр, очевиднее всего в случае сексуальных игр.

(1) Прямой секс дает людям счастье прямым путем. Сексуальные игры удовлетворяют вместе с сексом, и вместо него, ряд других потребностей: это чувство ненависти, злости, раздражения, страха, вины, стыда и замешательства, а также чувство обиды, несостоятельности и всевозможные другие извращенные чувства, которые людям приходится иногда удовлетворять вместо любви. Используя свою сексуальность в качестве приманки и для удовольствия, игроки удовлетворяют одновременно свои извращенные склонности и свои желания и таким образом поддерживают себя в относительном равновесии — на пути в унылый Неудачник[197]. Это называется внутренним психологическим преимуществом игры: она снижает давление и не дает человеку взорваться. Но иногда давление возрастает так сильно, что эти виды спорта в любом количестве не приносят облегчения. Например, Де Сад причинял все больше огорчений своей матери, пока не окончил свой путь в сумасшедшем доме в Шарантоне, оставив за собой вереницу отравившихся или избитых девушек, к большому восхищению Бодлера, Достоевского, Кафки и других, до сих пор высматривающих у него свои любимые мотивы[198].

(2) Второе преимущество, называемое внешним психологическим преимуществом, состоит в том, что игры позволяют избежать столкновений и обязательств; этот факт упустили из виду поклонники Де Сада из школы экзистенциалистов. Сухие игры позволяют избежать столкновения с голым телом и с прямым действием, а также с ответственностью за дефлорацию[199], беременность, стимуляцию, привязанность и другие последствия сношений. Мокрые игры кончаются оргазмом или, по крайней мере, проникновением, но, поскольку это игры, они позволяют избежать обязательств[200] перед партнером.

(3) Хотя игры не дают людям сойтись ближе, чем это совместимо с их комфортом, они все же сводят игроков вместе и удерживают их вместе достаточно тесно, чтобы они не скучали друг с другом, но не столь тесно, чтобы всерьез их во что-то втянуть[201]. Таким образом, игры дают им иллюзию принадлежности к человеческому роду, или, по крайней мере, движения в этом направлении. В действительности игры составляют часть программ типа «до тех пор, пока». Они считаются прелюдией к чему-то настоящему, когда встретится ожидаемый человек. Но слишком часто ожидаемый человек — это сын Санта-Клауса, Волшебный Принц или дочь его Снегурочка, которые никогда не придут, а во многих случаях Смерть, которая придет. Игры же — это промежуточное занятие, способ структурировать время в ожидании на автобусной остановке судьбы, и они так же относятся к реальной жизни, как ожидание на автобусной остановке относится к плаванию над тропическим рифом в солнечный день. Они доставляют рамки для псевдоблизкого общения в компании или наедине, и это называется их внутренним социальным преимуществом.

(4) Поскольку игры полны инцидентов и маленьких драм — иногда подлинных, а иногда притворных, — они доставляют людям материал для разговоров с посторонними, и это называется их внешним социальным преимуществом.

(5) Сексуальные игры удовлетворяют голод по стимулам и голод по признанию, а также голод по структуре. Для большинства людей разыгрывать игры более занимательно, чем сидеть без всякой компании (одиночество), быть вежливым на приемах с коктейлем (ритуалы), идти утром на работу (деятельность) или говорить о гольфе (развлечение). Игры возбуждают обмен веществ, стимулируют железы, приводят в движение все соки организма и предохраняют тело, мозг и дух человека от медленного сморщивания. Мокрые игры делают это лучше, чем сухие, поскольку в мокрых играх происходит обмен запахами, кожными стимулами, инфракрасными лучами и жидкостями. Эти взбадривающие эффекты называются биологическим преимуществом игры.

(6) Всегда есть нечто, переплетенное с сексом, — это Бытие или Я, ответ на вопрос «Кто я?» Этот вопрос и следующий за ним «Что я здесь делаю?» — экзистенциальные вопросы. Экзистенциальное преимущество сексуальных игр состоит в том, что они довольно далеко продвигают нас к ответу на эти загадки, хотя и не так далеко, как подлинная близость. Они в особенности полезны для ответа на третий вопрос «Кто все эти другие?»

Каждый сценарий основывается на этих трех вопросах, и Родительское программирование пытается дать на них готовые ответы. Пока человек следует своему сценарию, он посвящает свою жизнь доказательству, что это для него правильные ответы. В сценарии удачника резюме имеет вид: «Ты принц, ты должен отдавать себя другим, а другие — это люди, которым ты нужен». Посредством сексуальных игр такой человек снова и снова пытается подтвердить, что дело обстоит именно так: что он на самом деле Принц (или, по крайней мере, победитель в Дарби[202], что он и в самом деле может быть щедр и что другие (женщины) в самом деле его ценят. Убедившись, что все это верно, он может быть готов вступить в более близкое отношение, в котором он не будет уже столь озабочен попытками что-то доказать. Для неудачницы ответ может быть следующим: «Ты — негодная шлюха, ты здесь для того, чтобы обтирали твою дыру, а другие — это подонки, которые будут это с тобой делать». В таком случае она разыгрывает игры с целью доказать, что она и в самом деле шлюха (даже если она этому противится), что она должна протирать себе дорогу в этом мире своими брюшными мускулами и что все мужчины будут пользоваться ею как хотят. Пока она придерживается этого сценария, единственным близким человеком для нее может быть другая шлюха или сводня. Это проклятие распутства, но действует оно как настоящий сценарий.

Игры поддерживают людей в уютно-счастливом или привычно-несчастном состоянии, доказывая им, что Родительское программирование дает правильную картину их существования и окружающего их мира; и они тщательно планируют с этой целью свои сексуальные игры, выбирая подходящих партнеров и вызывая у них требуемые реакции.

Иллюзия автономии

Как я показал в предыдущем параграфе, путь к свободе ведет через смех, и пока человек этого не поймет, он останется рабом — либо на службе своих старых хозяев, либо в борьбе за то, чтобы служить новым. Хозяева это хорошо знают, именно это и делает из них хозяев. Хуже всего они переносят неуместный смех. В более свободных странах каждый колледж имеет свой юмористический журнал, но нации рабовладельцев, такие как нацистская Германия или Аравия, подобных шуток не терпят. Власть нельзя уничтожить силой, потому что вместо отрубленной головы тут же вырастает другая. Ее можно изгнать только смехом, и это хорошо понимал Сун Цзу, основывая науку о воинской дисциплине. Сначала он хотел продемонстрировать ее императору на девушках его гарема, но девушки хихикали, когда он отдавал им приказы. Он понимал, что, пока они смеются, не будет никакой дисциплины. Чтобы прекратить их насмешки, он приказал двух из них казнить, после чего остальные выполняли приказы с важным видом и негодованием. С другой стороны, ни один комедиант, как известно, не был в состоянии долго оставаться главой государства: народ мог это вынести, но сам он не мог[203].

Человек рождается свободным, но одна из первых вещей, которым он учится — это делать, что ему велят. И он это делает всю свою остальную жизнь. Первое его порабощение — это подчинение родителям. Их инструкции он принимает к исполнению навсегда, сохраняя за собой лишь право выбирать в отдельных случаях методы исполнения и утешая себя иллюзией автономии. Если они хотят воспитать в нем чувство несостоятельности, они могут начать с требования, чтобы он производил правильные кишечные сокращения, не удовлетворяясь никаким меньшим результатом. Какие бы условия они на него ни наложили, он затратит всю свою остальную жизнь, пытаясь их удовлетворить, причем они могут внушить ему с самого начала, что он не должен в этом преуспеть. В конечном счете он наберет неплохую коллекцию несостоятельностей, чтобы реализовать ее в соответствии с их инструкциями. Если у него есть черты независимости, он может изменить предмет или распределение своих усилий, но редко — их сущность. Он может перенести свои стремления с правильных кишечных сокращений на образцовый оргазм[204], но всегда позаботится о том, чтобы все кончилось чувством несостоятельности. Если же, с другой стороны, родители воспитали его для успеха, то он будет преуспевать, используя все нужные средства и придавая своим целям форму, требуемую его судьбой.

Чтобы прервать такой запрограммированный сценарий, человек должен остановиться и подумать. Но он не может задуматься о своей программе прежде, чем он откажется от иллюзии автономии. Он должен осознать, что до сих пор он был не тем свободным деятелем, каким он любил себя представлять, а игрушкой некоторой Судьбы, сложившейся в прошлых поколениях. Немногие люди находят в себе смелость и гибкость, чтобы повернуться и пристальным взглядом заставить сойти обезьян, сидящих у них на спине, и чем они становятся старше, тем хуже поворачиваются их шеи.

Программирование начинается с самого низу, с органов, лежащих ниже таинственно изогнутого омфаллоса, или брюшного пупка, где некогда прицеплялся скрученный серебристый шнур из материнской утробы. Рассмотрим классическое обращение сержанта к новобранцу, приступающему к начальному обучению[205]. Правильный перевод его еще более анатомичен, чем анатомические грезы сержанта. По существу, он говорит следующее (и это относится также к сержантам Женского армейского корпуса): «Ваша душа принадлежит маме, но ваша задница принадлежит мне». Это может быть правильно истолковано следующим образом: «Внутренность вашего таза принадлежит матери, но внешность принадлежит мне». Органы таза почти у каждого человека принадлежат матери — и у тех, кому повезло, дело этим ограничивается. В других же случаях она контролирует также желудок и мозг. И Армия получает, в самом деле, только то, что остается — внешние части, потому что внешние мускулы — это все, что ей надо. Пока солдаты выполняют приказы, все прочее интересует только Медицинскую Службу.

Важные инструкции сценария остаются неизменными, разрешается изменить только метод и объект. «Будь предан своему вождю», — говорит нацист-отец, и сын его с одинаковым рвением предается либо фашистскому вождю, либо какому-нибудь вождю христианства или коммунизма. Священник спасает души своими воскресными проповедями, а дочь его отправляется спасать их, исполняя народные песни в сопровождении своей гитары. Отец подметает улицы, а сын его становится врачом-паразитологом; каждый из них на свой лад вычищает грязь, вызывающую болезнь. Дочь добросердечной проститутки становится медицинской сестрой и утешает страждущих более здоровым путем.

Эти сходства и различия соответствуют тому, что биологи называют генотипом и фенотипом. Все собаки имеют собачьи гены и не могут стать чем-то другим; но каждая собака может быть собакой на свой лад. Основные инструкции родителей подобны генам: потомок должен им следовать и не может стать чем-то другим, но каждый может выполнять их на свой лад. Это не значит, что братья и сестры должны быть похожи, поскольку они получают обычно разные инструкции, т. к. каждый из них воспитывается по-своему, чтобы играть свою особую роль в сценариях родителей. Например, Золушка получила инструкции быть удачницей, а ее сводные сестры были воспитаны неудачницами, и все они следовали своей Родительской программе. Золушка, со своей чарующей и неотразимой натурой, достигает вершины успеха своим собственным путем. Может быть, это не тот путь, который имели в виду ее родители, а может быть и тот, но она преуспевает. Ее сводные сестры были воспитаны раздражительными и капризными, чтобы их никто не захотел. Кроме тех двух болванов, которым приказал жениться на них Золушкин принц.

Свобода выбрать свой метод для достижения предопределенной цели помогает поддерживать иллюзию свободного выбора, или автономии. Эту иллюзию яснее всего иллюстрирует человек, которому во время операции стимулировали электродом мозг. Поскольку стимулируемая область контролировала его правую руку, он поднял руку. Когда хирург спросил его, почему он ее поднял, тот ответил: «Потому, что я захотел». То же все время происходит в повседневной жизни. Каждый следует в важных делах Родительским инструкциям, но сам выбирает при этом место и время, сохраняя, таким образом, иллюзию, будто он принимает оба решения свободно и будто его поведение следует его свободной воле. Оба эти аспекта встроены в его психику. Встроено, что Родительские инструкции будут действовать подобно электроду, так что в конечном счете человек будет им почти автоматически следовать, с небольшими шансами или вообще без всякого шанса принять самостоятельное решение. Встроено также, что он будет при этом думать, будто действует по своей воле. Но это может быть достигнуто лишь в том случае, если он забудет о Родительских инструкциях, не будет помнить, что он их слышал. Потому что, как только он об этом вспомнит, он может догадаться, что это они решили за него, какие у него будут чувства, поведение и реакции. И только такое понимание может дать ему свободу принимать собственные решения.

Конечно, у некоторых людей, а на некотором уровне у всех людей, нет этой иллюзии автономии, и тогда человек вполне сознает, что его поведение определяется тем, что говорили ему в детстве родители. Так обстоит дело, например, у многих девственниц и фригидных женщин, откровенно признающих, что они стали такими, потому что им так велели родители. В некотором смысле они находятся в лучшем состоянии, чем те, кто утверждает обратное. Само изучение Родительских предписаний началось с азартного игрока, который хотел излечиться от этой привычки и сказал терапевту: «Не говорите мне, чтобы я не играл. Это не действует. Что мне нужно — это разрешение не проигрывать». Он внезапно осознал, что проигрывает потому, что ему приказано проигрывать. И ему нужны были не дальнейшие инструкции вроде поучения «Почему вы не перестанете играть?», а разрешение пренебречь инструкциями, полученными в детстве.

Таким образом, распутство, садизм, гомосексуализм, беспорядочные связи, сексуальные игры и другие биологически неуместные формы половой деятельности в большинстве случаев программируются родителями. Но сам человек говорит себе: «Я это делаю, потому что так хочу». Это верно в некотором окольном смысле. Он поступает таким образом, потому что получил такие инструкции, а он хочет повиноваться этим инструкциям, потому что боится их нарушить. Эту необходимость он превращает в добродетель, претендуя на свободу воли, что может обмануть Бодлера, но не обязательно должно обмануть других. Если и поскольку он восстает против других инструкций и обнаруживает, каким образом в его мозг был введен электрод, — он может оказаться в состоянии отказаться от своей родительской программы и связанной с ней иллюзии и может в самом деле стать свободным.

Важно понять, что здесь речь идет о биологии, а не о молодежных движениях, в которых, во всяком случае, участвуют запрограммированные молодые люди. Родительское программирование не является «виной» родителей, поскольку они всего лишь передают дальше программу, полученную ими от их родителей. Они виновны в этом не больше, чем в физическом виде своих потомков, которым они лишь передают гены, полученные от предков. Но химические вещества мозга, участвующие в программировании сценариев, легче поддаются изменению, чем химические вещества генов, определяющие физический вид. Поэтому родитель, желающий сделать самое лучшее для своих детей, должен выяснить, в чем состоит его сценарий, а затем решить, хочет ли он им этот сценарий передать. Если он решает его не передавать, то он должен уяснить себе, как его изменить, чтобы вырастить принцев там, где были прежде лягушки. Сделать это нелегко. Это еще труднее, чем самому себе постричь волосы. Это требует обычно помощи специалиста по анализу сценариев, но все-таки не всегда выходит. Еще хуже то, что если человек передает свой сценарий, то этот сценарий, вероятно, перейдет и дальше к его внукам. Эта передача сценариев лежит в основе старого изречения: «Если вы хотите сделать леди, — начните с ее бабушки». Это же объясняет, почему Гражданская война для нас еще не прошла и почему понадобится еще сто лет, чтобы раздраженные сценарии наших дней остыли в сколько-нибудь приличный образ жизни. Теперь как раз время начать программирование леди и джентльменов[206] будущего столетия. Если мы хотим, чтобы будущее было теплым и прямым, мы должны позаботиться о том, чтобы наше настоящее не было холодным и извращенным.

Примечания и литературные ссылки

I. Лиддел и Скот (Liddell and Scott) дают следующие ссылки: Одиссея, (4, 221) и след; Теофраст, Н. Р[207] 9.15.1; Плутарх 2. 614 C; Палатинская антология (Anthologia Palatina) 9. 525.13; и Protag: (предпочтительно Протагор) согласно Плутарху 2.18 E. В настоящее время Непенте более всего известна по названию ресторана в Биг Сер (Big Sur) штат Калифорния. Оксфордский словарь дает следующее: «Мед. напиток, обладающий успокоительными свойствами» (1681) и «растение, из которого, как предполагается, получается лекарство» (1623) «Nepenthes» в настоящее время означает лишь род плотоядных растений (кувшинок), которые, впрочем, не используются в качестве materia medica (лекарственных растений). Во всяком случае, они не указываются ни в руководствах по фармакологии, ни в Фармакопее США вплоть до издания 1866 года, ни даже в Полном Травнике (Complete Herbal) Калпепера (Culpeper). Они представляют, однако, известный интерес в эволюционном плане, если принять во внимание, что человек, весьма вероятно, произошел от обезьяноподобных насекомоядных. Одно из них, Tarsius spectrum (долгопят), имеет привычку похищать у плотоядных растений пойманных ими насекомых. Так вот, согласно покойному профессору Френсису Э. Лойду (Frances E. Lloyd) [Британская Энциклопедия], Nepenthes bicalcarata выработала против этого вида острые крючки «как приспособительное средство, чтобы охватить насекомоядное, если оно попробует это сделать». Без сомнения, эта древняя битва между долгопятами и кувшинками сыграла свою роль в эволюции человечества, а также в генетическом отборе некоторых Nepenthes.

Для тех, кто любит поболтать, добавлю, что владелец «Непенте» Уильям Фассет — искусный и добродушный игрок в покер, а также отец нескольких замечательных детей. Профессор Лойд преподавал ботанику в университете Макгилл, и у него я научился тому немногому, что знаю об этом предмете. В свое время я изобразил похожую на него личность в рассказе, напечатанном под псевдонимом в старом лондонском «Адельфи» (Adelphi) за август 1933 года (An Old Man by Lennard Gandalac — Ленард Гандалак «Старик»). Он был отцом двух сыновей, один из которых прославился своими исследованиями в нейрологии, а другой — красотой своих детей и числом и великолепием своих внуков. Что касается долгопятов, то я охотно признаю в них моих много прадедушек, но никогда не имел удовольствия с ними лично познакомиться. По поводу плотоядных растений должен сказать, что их поведение мне совершенно непонятно. У них свои представления о том, чем должен быть цветок, а у меня другие; впрочем, я против них ничего не имею.

2. Следующие цифры из Всемирного Альманаха (World Almanac) за 1968 год показывают число самоубийств на 100 000 мужского населения, по данным Всемирной Организации Здравоохранения: Венгрия — 35,5; Австрия — 29,5; США (белые) — 18,0; США (не белые) — 9,6; Польша — 16,6. Соответствующие данные для женщин следующие: 14,4; 11,1; 6,7; 2,7; 3,5. (В 1966–1967 гг. Западный Берлин намного опережал весь остальной мир как по частоте самоубийств [40,9], так и по общему уровню смертности [1798,8], превосходя и в том и в другом даже самые отсталые страны Африки и Аравии). См. Демографический Ежегодник Объединенных Наций за 1968 год.

3. Мао Цзэдун: Об искусстве и литературе (Mao The Dung. An Art and Literarure. China Books and Periodicals, San Francisco, 1960).

4. Ср. Янг Д.: «Игра в лягушку» 5:156. Joung D. «The Frog Game». Transactional Analysis Bulletin 5:156, July 1966. См. также Берн Э. «Основы групповой терапии» (Berne E.: Principles of Group Treatment. Oxford University Press, New York, 1966, and Grove Press, New York, 1968.

5. Это парафразирует версию Геррика (Herrick) (около 1630 г.) Вот другие версии: «Увенчаем себя розами, прежде чем они увяли» («Премудрость Соломонова», 2:8). «А потому, нежные девы, собирайте розы прежде, чем пройдет их благоухание» (Анжело Полициано, «Баллата», около 1490 г., перевод Дж. А. Саймондса). «Собирайте же розы любви, пока есть время» (Спенсер, «Царица фей» 1, 12, около 1590 г.)

Что касается прохождения через время, а не наоборот, то эта идея лучше всего объяснена Ронсаром в его стихотворении «Le Temps s’en va», впоследствии развитом Остином Добсоном в его стихотворении «Парадокс времени» (Austin Dobson «The Paradox of Time»).

6. Лоренц рассматривает эту дилемму в «Кольце царя Соломона» (цит. соч.). У него есть глава о «Смехе над животными», и другая о «Жалости к животным».

7. Это циническое истолкование поведения при насиживании заимствовано из книги Рут Кросби Нобл: «Природа зверя» [Ruth Crosby Noble, The Nature of the Beast (Daubleday, Doran Company, New York, 1945, pp.161f.], оно вызывает немалое негодование среди любителей домашней птицы. Пытаясь проверить это по учебникам и у знатоков птицеводства, я сталкивался с категорическим и нередко раздраженным отрицанием. «Это чистое воображение… Она это делает вовсе не для того, чтобы охладить себе грудь». Птицеводы определенно предпочитают приписывать насиживанию у кур антропоморфную сущность. «Если погода жаркая, курица может стоять над гнездом, чтобы яйца были в тени. Если погода холодная, она садится на них, чтобы им было тепло. Когда у курицы возникает „настроение насиживания“, ее невозможно удержать от того, чтобы она садилась на яйца, или на картошку, или на гладкие камни». Но все это совместимо с точкой зрения Нобл. Таким образом, мнения расходятся, представляя либо альтруистическую птицу, желающую держать свои яйца в комфортабельных условиях, либо менее заслуживающую уважения птицу, попросту желающую охладиться. Нобл приводит в подтверждение теории ледника тот факт, что если погрузить грудь наседки в холодную воду, противодействуя таким образом ненормальному перегреву, то птица теряет интерес к насиживанию. Но она отмечает также, что птицы узнают собственные яйца и предпочитают их яйцам других птиц. Таким образом, здесь может быть и нечто большее, чем простой охлаждающий компресс.

8. Я нашел этот рассказ о необычном поведении колюшки несколько лет назад и сделал выписки, но забыл записать источник. С тех пор я охочусь за ним усердно, но безуспешно. Я говорил об этом и писал нескольким специалистам, но они отнеслись к изложенному скептически, в том числе Десмон Моррис (Desmond Morris), специалист по колюшке с многолетним стажем. Он ответил мне с гордостью рыбовода: «У моих колюшек, насколько мне известно, никакого „сведения челюстей“ не бывает».

9. Вендт Герберт: «Половая жизнь животных», глава 7 (Wendt Herbert. The Sex Life of Animals. Simon & Shuster, New York, 1965. Chapter 7). См. также Ле Беф, В. Дж. и Петерсон Р.С: «Социальный статус и брачная активность морских слонов» (Le Boeuf B. J. and Peterson R. S.: «Social Status of Mating Activity in Elephant Seals». Science 163:91–3 January, 1969.

10. Вендт Герберт: там же. Самое тщательное исследование гаремов у бабуинов, имеющееся в настоящее время, можно найти в книге Ганса Куммера «Социальная организация гамадрилов-бабуинов». (Hans Kummer. The Social Organization of Hamadrial Baboons. University of Chicago Press, Chicago, 1968).

11. Идея надеть на обезьян набедренные повязки не более оригинальна, чем предложение ОНГЖ, Общества Неприличия Голых Животных (SINA, Society for Indecency To Naked Animals) надеть трусы на кошек и собак, юбки на коров и шорты на лошадей. Начав это как пародию под лозунгом «Приличие сегодня означает нравственность завтра», общество ОНГЖ рассчитывало выставить напоказ в сатирическом виде некоторые стороны сексуального лицемерия, но потерпело неудачу, поскольку миллионы людей приняли эту кампанию всерьез. Рассказ об этом почти неправдоподобном результате смотри в книге Элан Эйбел «Великая американская мистификация» (Alan Abel. The Grate American Hoax. Trident Press, New York, 1966). Добавочную информацию о том, как страстно переживают некоторые «любители животных» так называемую «безнравственность» животных см. в книге Кэтлин Сас «Петишизм[208]» (Petishism, by Kathleen Szasz. Holt, Rinehart & Winston, New York, 1969).

12. Берн Э. «Игры, в которые играют люди» (Berne E. Games People Play).

13. Карпмен С. «Волшебные сказки и анализ сценарных драм» (Karpman S. «Fairy and Script Drama Analyses». Transactional Analyses Bulletin 7: 39–43, April 1968).

14. Сун Цзу «Искусство войны». В книге под редакцией Филлипса Дж. Р. «Корни стратегии». (Sun Tzu: The Art of War. Translated by Lionel Giles, in Phillips T. R. (ed.) Roots of Shafery. Military Publishing Company. Harrisburg, Pa.,1940).

6. Секс и благополучие, или Профилактическая близость