доминиканскому ордену и стать аббатом, а не заставить его жениться). Когда они ввели «легкомысленно одетую» женщину в его комнату, «и он почувствовал томление плоти, которое он всегда держал в подчинении рассудка», он выгнал ее из комнаты горящей палкой и молился о «поясе целомудрия». Когда он заснул, ему явились два ангела, которые даровали ему такой пояс. С тех пор «его девственность, которая так и не была побеждена в такой серьезной борьбе, до самой его смерти оставалась неоскверненной»[62]. То, как Фома Аквинский сопротивлялся давлению семьи, считалось особенно добродетельным; другие, менее праведные фигуры, без сомнения, уступали.
Некоторые женщины и мужчины сумели реализовать внутреннее стремление к целомудрию даже в браке. Согласно учению церкви, ни один из супругов не мог отказать другому в сексуальном контакте; если же отвергнутый супруг обратился к мастурбации или поддерживал внебрачные сексуальные отношения, то в этом грехе был повинен именно тот, кто отказал ему. По мнению многих средневековых авторов, согласие на сексуальный контакт исключительно в рамках исполнения супружеских обязанностей (и ни по какой иной причине) не могло запятнать целомудрия. Более сурово настроенные специалисты по церковному праву вроде Угуция Пизанского (работал прибл. в 1188) считали, что некий элемент греха при совокуплении присутствовал всегда, но иные авторы вроде Роланда (работал прибл. в 1150) считали половой акт по требованию супруга, то есть исполнение своего долга, проявлением добродетели. Тем не менее, избежать секса – не отказав супругу, но наставив его на путь целомудрия – считалось еще большей добродетелью. В некоторых текстах описывался полностью целомудренный брак; в иных сюжетах супруги избрали целомудрие после рождения достаточного количества детей, то есть предварительно обеспечив непрерывность наследования.
Как ни странно, западная церковь не поощряла воздержание в браке. Отчасти это могло быть связано с тем, что такой брак размывал бы границы между духовенством и мирянами, а значит – ставил под угрозу идею об особенной чистоте священников и монахов. Возможно, женщины чаще мужчин были заинтересованы в целомудренных браках, и священники не хотели выслушивать обвинения в том, что они поощряют жен восставать против своих мужей. Целомудрие в браке считалось благом, но только если оно было избрано обоими супругами. В некоторых сюжетах – например, в жизнеописании святого Алексия – мужчины избирают воздержание в браке иногда убедив своих жен, а иногда, как в случае святого Алексия, сбежав от невесты в первую брачную ночь.
Сложно распутать все мотивы, которые могут подтолкнуть человека к решению хранить целомудрие в браке. Безусловно, такое решение отчасти может быть связано с призванием или ориентацией к сексуальному воздержанию, а может быть – с верой в то, что сексуальная активность мешает достичь святости. Тем не менее, свою роль в этом должны были играть и социальные факторы. Должно быть когда супруги не выбирали своих партнеров сами, секс иногда казался им обязательством, а не приятным для обоих занятием.
Возможно, для женщин воздержание было способом избежать беременности, связанной с рисками для здоровья и последующей необходимостью растить и воспитывать детей. Тем не менее, источники, повествующие о целомудрии в браке – это преимущественно жизнеописания тех людей, которых считали святыми. Такие тексты были написаны духовными лицами, которые хотели изобразить этих людей как можно более высокодуховными, и они не писали о целомудрии в браке как способе улучшить положение мирянок: это уже современная интерпретация источников, хотя вполне правдоподобная.
В период высокого Средневековья для женщин было написано множество трактатов о девственности – возможно, по их запросу. Но женщинам не было нужно соответствовать идеалу физической девственности, пример которого они видели у святых, чтобы извлечь пользу из их примера. Не только монахини и затворницы могли оценивать себя по стандартам святых, но и те, кого Джоселин Воган-Браун назвала «почтенные девы» – то есть замужние женщины или вдовы, которые пытались вести святую жизнь в своих жизненных обстоятельствах. Молитвой и покаянием они могли попытаться восстановить свою девственность. Как утверждает Воган-Браун, различие между браком и девственностью «не всегда заключалось в сексуальной активности»; замужние женщины, вступавшие в сексуальные отношения с мужьями ради рождения детей, также могли претендовать на определенную добродетельность, связанную с девственностью[63].
Итак, от женщин не всегда требовалась телесная непорочность, и то же верно в отношении мужчин. Джон Арнольд утверждал, что для мужчин целомудрие значило постоянную борьбу с искушением, но девственность означала, что мужчина преодолел плотские желания, чаще всего благодаря божественному вмешательству, и достиг состояния апатейи, как его называли греки. Хотя женское целомудрие считалось редкостью, поскольку женщины порочны по природе своей, мужское целомудрие было достижимо в результате упорного труда и было проявлением мужской силы.
Разные социальные группы в Средние века понимали и обосновывали выбор целомудрия по-разному. Большая часть дошедших до нас текстов о целомудрии была написана мужчинами, принявшими обет безбрачия, однако есть и другой корпус текстов, авторы которых занимают иную позицию: это тексты о медицине. Большинство крупных авторов, писавших в Средние века о медицине, – примером может послужить Альберт Великий – также были богословами, и большая часть тех, кто получил главным образом медицинское образование, зачастую были рукоположены в священники. Тем не менее, в своих взглядах на секс они иногда расходились с теми, кто рассматривал его с точки зрения морали – хотя мораль не всегда можно отделить от вопросов медицины. Моника Грин описывает историю супружеской пары, жившей в XIV веке в Марселе – Эльзеара Сабранского и его жены Дельфины Пюимишельской, которые были женаты уже несколько лет, но у них не было детей. Их семьи попросили известного врача Арнольда из Виллановы осмотреть их и установить причины бесплодия, чтобы затем его вылечить. Супруги признались Арнольду, что они втайне поклялись хранить целомудрие. По словам биографа, который хотел представить Эльзеара и Дельфину святыми, на Арнольда это произвело большое впечатление, и он сообщил их семьям, что оба супруга страдали от неизлечимого заболевания, которое препятствовало зачатию. Так как проблема затрагивала их обоих, согласно церковным законам, их брак нельзя было аннулировать[64]. Как бы то ни было, доподлинно известно одно: Арнольд стал одним из самых важных авторов, писавших о бесплодии. Показательно, что в этой истории пара должна была скрывать тот факт, что они поклялись хранить целомудрие. Церковь ценила целомудрие намного выше деторождения, но семьи, которые хотели продолжить род, могли иметь другие приоритеты.
С медицинской точки зрения сексуальное воздержание в некоторых случаях считалось вредным. Разумеется, средневековая медицина многим обязана греческим и арабским медицинским трактатам – то есть плодам тех культур, которые не считали целомудрие духовной добродетелью. Некоторые считали, что регулярная эякуляция необходима мужчинам, чтобы поддерживать баланс гуморов в теле. Средневековая медицинская теория придерживалась мнения о том, что в теле человека текут четыре жидкости – кровь, флегма, желтая желчь и черная желчь, – и их соотношение определяло характер и здоровье человека. Считалось, что мужская сперма – равно как и молоко у женщин – является продуктом крови, и если позволить ей накапливаться, можно получить дисбаланс гуморов, хотя поллюции отчасти смягчают эту проблему. Разумеется, чрезмерная невоздержанность, как считалось, может привести к таким же – если не худшим – проблемам.
Во многом это касалось и женщин тоже, поскольку, согласно средневековым теориям о человеческом теле, в определенных отношениях мужское и женское тело гомологичны. По некоторым вопросам – включая вопрос о том, существует ли женская эякуляция – медики значительно расходились во мнениях, но многие считали, что она существует и в умеренных количествах полезна для женского здоровья. Девственность для женщин считалась особенно нездоровой. Считалось, что женщинам присуща более холодная натура, чем у мужчин, и в женском теле больше скверны (именно поэтому у женщин есть менструации). Излишки гуморов у мужчин считались более чистыми, и они выходили в поллюциях, для женщин нехарактерных. В некоторых книгах для повитух указывается, что удержание семени у вдов и девственниц вызывает боль, но ее может облегчить повитуха путем определенных манипуляций с гениталиями женщины – что, возможно, является намеком на мануальную стимуляцию. С другой стороны, медицинские тексты умалчивают о какой-либо пользе девственности для здоровья – что весьма примечательно.
Авторы медицинских текстов также признавали, что сила сексуального влечения у разных людей может быть разной. Эта идея могла бы послужить аргументом к тому, что некоторые люди больше расположены к целомудрию, нежели другие – однако на практике это встречалось редко. Чаще авторы приходили к выводу о том, что это может привести к проблемам в супружеских парах, где сексуальное влечение одного супруга было намного слабее, чем у другого, или где недостаток влечения мешал зачать ребенка. Для средневековых медицинских текстов проблемой было бесплодие, а не импотенция или фригидность; бесплодие же могло быть вызвано анатомическими проблемами, которые мешали одному из супругов вступать в сексуальный контакт. Однако в целом, несмотря на разъяснения авторов медицинских трактатов, в невозможности зачать ребенка чаще всего обвиняли женщину, хотя для нее как пассивного партнера сексуальное влечение не было обязательным.
Итак, богословы подчеркивали, что целомудрие тела без непорочности души возможно, но не ведет к спасению. Целомудрие тела было необходимо для спасения, хотя состоящий в браке человек мог считаться целомудренным, если он (или она) вступал в сексуальные отношения только ради рождения детей или исполнения супружеского долга. Однако авторы медицинских текстов предложили еще ряд теорий, которые помогали ответить на вопрос о том, возможно ли хранить непорочность души без телесного целомудрия.