Я подзуживаю:
– Что Джерри говорил? Что он говорил, этот бездарный мудак, который сломал тебе жизнь?
– Он говорил, что эти штуки какие-то нездоровые. Что я вгоняю себя в депрессию. Что надо работать над какими-нибудь более светлыми, более жизнеутверждающими темами. Что мрачное – это не мое.
– Собственно, это все, что тебе надо о нем знать, так ведь? – Став к ней вплотную, я хватаю ее за руку и шепчу на ухо: – Забудь про него. А завтра начинай писать Утренние страницы. Они помогут. У тебя какой-то блок стоит, как будто огромная пробка в жопе… – Я начинаю ржать навзрыд над выражением ее лица. – Пробка, да…
И Лина тоже заржала, чуть не складываясь пополам, я смотрю на нее: какая же она отвратная и в то же время охуенно красивая.
15Контакты 6
Кому: michelleparish@parishoner.com
От: lucypattybrennan@hardass.com
Тема: Ты права, подруга!
Ты во всем права! Только что видела тебя по ТВ! Мишель, ты лучше всех! Если я скажу «крутая сучка», я надеюсь, ты поймешь меня правильно!
Я заставила свою дряблую сцучку начать писать Утренние страницы! Посмотрим, как пойдет.
Как ты там говорила: не попробуешь и т. д., верно?!
Лю
16«Арт-дефиле»
По Линкольн-стрит взад-вперед дефилируют толпы народа. Местные понтуются, позируют, катаются на скейтах. Туристы на расслабоне, сорят деньгами. В дверях магазинов следят за процессом придурковатые бомжи или карманники, не слишком скрытое наблюдение за ними иногда ведет какой-нибудь коренастый коп.
Я все думаю про мастерскую Соренсон, про то, насколько там все по-другому, чем у нее дома, где глазу совершенно не за что зацепиться. Там, конечно, невероятный бардак, но, в отличие от логова какого-нибудь полуразложившегося алкоголика, в мастерской у Соренсон во всем видно тяжелый труд, усердие и сосредоточенность. И еще понимание, что отстраненного, холодного планирования мало, хотя оно тоже важно; чтобы чего-то добиться в жизни, надо изваляться в грязи. Соренсон, получается, когда-то понимала это все. Ей придется выучить этот урок заново – взяться за дело и вываляться в грязи. Короче, я выебу эту сучку. Вышибу из нее все ее говно!
Мы обедаем с Майлзом в кафе «Уорлд-ресурс». Я говорю, что заплачу, поэтому Майлз, еще более помятый, чем раньше, с осоловевшими глазами, набрасывается на сэндвич со стейком и жареной картошкой (800–900 ккал). Углеводы в кубе: ад. Тройная норма, если еще посчитать «Перони» (180), которое он пьет. Сожрать четырехзначное число калорий на обед на Саут-Бич! Ты не охуел, чувак? Командир штурману: нужна помощь!
– Да-ай свазу г деву, – говорит, не прожевав, Майлз, – то есть за пятьсот баксов я должен просто выебать какую-то толстуху?
– Ага.
Он качает головой, опускает сэндвич, чтобы соснуть еще пива. Поставив бутылку на стол, прищуривается:
– Это какое-то чисто бостонское извращение, да, Бреннан? Зачем это тебе?
– Хочу, чтобы она похудела. Она депрессует и слишком много жрет. Почему? Потому что ее бросил какой-то мудак, в которого она была влюблена. Надо только ее как следует выебать, чтоб у нее появилась перспектива перед глазами. Лучше один жесткий секс, чем тысяча душеспасительных бесед. У тебя все-таки есть определенный опыт в этой сфере, – игриво льщу я, чтобы подзадорить нашего болвана.
– Полагаю, ты пришла по адресу. – Он ухмыляется и морщит лоб. – А насколько она толстая-то вообще?
– Восемьдесят три кэгэ, – отвечаю я, немного приукрасив действительность, прямо как Соренсон. Но это ради ее же блага.
– Надо собраться с духом, – он делает еще один глоток, – и помочь человечку. Я как-то присунул одной толстухе в Вегасе, убранный был в хлам, на спор с Ларри и Джо после того, как мы сходили на бокс, где Флойд Мейвезер выступал.
– Хорошо, наверно, время провели, – улыбаюсь я и знáком прошу счет.
– А когда… ну, это?
– Авансов не будет, бабки строго по факту.
Майлз собрался возразить, но быстро сник. Спрашивает, постриглась ли я, и говорит, что я теперь похожа на Блейк Лайвли из «Сплетницы». Кто это, понятия не имею.
– Не смотрела.
– Посмотри. Тебе понравится.
– Океюшки, – говорю я, зная, что никогда в жизни не стану теперь смотреть этот сериал.
Лина Соренсон заезжает на своей машине за мной, и мы едем через Татл-Козвей, где, собственно, вся наша история и началась. Я думала, мне станет дурно, когда мы будем проезжать то место, но ничего; единственное, от чего противно, – Линины затравленные глаза, которые ждут от меня какой-то реакции. Я не обращаю внимания, отворачиваюсь и гляжу через мост на залив. Это же просто какие-то точки на карте, в них ничего страшного быть не может. После того случая в веймутском парке я могла прийти на то же место ночью и не почувствовать ничего. Страшными эти места делают люди, вернее, один человек, которого я тогда и ждала. А он, сука, так и не пришел.
Мы едем в Дизайн-Дистрикт на фестиваль «Арт-дефиле». До этого я там была только однажды, с Майлзом кстати; он тогда ужрался бесплатным пивом, которым проставляются галереи, и, бросая косые взгляды на всех баб подряд, пытался подбить меня взять с собой еще одну телочку и устроить секс втроем. Он, когда нажрется, превращается в скота. Вернее, он всегда ведет себя как скот.
Вечер жаркий, бриз с океана, кажется, совсем стих. Внезапно я чувствую сильную усталость в ногах, воздух плотный, идти становится тяжело. К моему удивлению, Соренсон, хоть и вспотела, как призовая свиноматка, прет уверенно вперед, вся на энтузиазме. А все потому, что весит теперь меньше 90 кэгэ, судя по ее весам. Никакого достижения в этом нет, ей надо каждую неделю сбрасывать как минимум четыре-пять кило, если не больше, учитывая нагрузку, которую я ей даю. Но с ней только зря время теряешь, все равно тянет в рот всякую дрянь!
Мы заходим с оживленной улицы в галерею (с кондиционером – а как же!). Здесь продают альбомы по искусству, и в одном таком тоже есть картинки с Линиными работами – монструозными женскими и мужскими фигурами. Бред, конечно, но мне они даже нравятся.
– Очень круто, – говорю я, – тебе надо обязательно продолжать.
– Не знаю, правда ты так считаешь или просто говоришь из вежливости, но сейчас мне важно это слышать. Спасибо.
– Лина, я ничего не делаю из вежливости. У меня все напрямик. Без ёбаных обиняков, напролом.
– Мне кажется, ты иногда себя недооцениваешь.
Я пожимаю плечами; лишь бы она не увидела, что я вся горю внутри.
Похвала поощряет слабость, слабаки ее очень любят. Сильной женщине это не нужно. Сильная женщина просто знает.
На Лину пялится какая-то худая сука в черной блузке. Выглядит круто: из-под черной шляпы с перьевой оторочкой торчат медузоподобные нарощенные волосы. Она оставляет сюсюкать стайку надменных эстетствующих хищников и подходит к Лине:
– Это же ты, да?
– Андреа, – улыбается Лина, – как я рада тебя видеть!
– Я тебя еле узнала.
– Слегка поправилась, – признается Лина.
– Тебе идет, дорогая, – говорит та с улыбкой висельника. – Работаешь?
– Да, пытаюсь.
– Очень хорошо. Ну ладно, – она скалит мне зубы, я отвечаю тем же, – слушай, очень рада, но надо бежать. У нас ресторан забронирован. Звони!
Я провожаю взглядом всю ее претенциозную компанию: эстеты устремились к выходу и влились в уличную толчею.
– Что за пизда еще?
– О, подруга давняя. Я всегда считала, что у них с Джерри…
Господи, она еще и подруг не умеет выбирать. Вообще. Никогда не видела настолько аутичную бабу. Эта встреча явно расстроила Соренсон, и, когда она высаживает меня около дома, я не могу даже уговорить ее зайти на протеиновый коктейль. Поднимаюсь к себе, сажусь на диван перед телевизором, но тут кто-то стучит в дверь. Диджей снизу, придерживает рукой огромный федексовский пакет размером примерно с него самого.
– Это вам привезли, – говорит он.
Я затаскиваю пакет и вскрываю: бесплатный «Тотал-джим», который обещали прислать в агентство. Я раскладываю его и пробую. После настоящих зальных тренажеров этот кажется каким-то детским, но сделан качественно, с тросами. Взявшись за ручки, привязанные к тросам, я ложусь и делаю упражнение для грудных мышц. Несколько подходов – и делаю еще выпрямление рук, стоя в наклоне, для трицепсов и тягу на низком блоке сидя. Можно работать со всеми группами мышц, и мне нравится, что позиции тоже можно варьировать: делать подъемы ног и на бицепс. На тренажере для жима от груди руки у меня в открытом положении, и это упражнение можно повторить на «Тотал-джиме» с тросами, но можно опять же варьировать. Я занимаюсь уже больше пятнадцати лет, и для новичка «Тотал-джим», наверно, дает слишком много свободы. Бабы типа Мардж и Соренсон без подготовки могут сделать себе только хуже, даже если будут заниматься с инструктором. Таким, как они, безопаснее и эффективнее заниматься на тренажерах, где есть больше возможностей для контроля. Ну и вообще, хотя польза для сердечно-сосудистой системы очевидна, одного тренажера мало, нужно заниматься на беговых дорожках, на орбитреках или даже просто ходить пешком по улице. Лине Соренсон такая штука, думаю, подойдет, но только если она будет заниматься под контролем.
Вообще все, что связано с Соренсон, должно быть под контролем.
Пора ложиться спать, но я не могу остыть после разминки, поэтому, особо не задумываясь, лезу в душ, привожу себя в порядок, выхожу в раннее утро и иду знакомым маршрутом.
Я возвращаюсь в клуб «Уран» и ищу ту телку, которая злобно смотрела на меня, когда мы с Соренсон сидели в углу. Толпа в это время уже совсем какая-то грязная и развязная, большинство готовы схватить добычу и валить. Я взяла с собой 20-сантиметровый хуй, не слишком жилистый, и пару наручников, отороченных мехом. На мне вечернее платье, и вообще я вся вырядилась максимально женственно. Найду ту фальшивую бучиху и устрою ей праздник жизни. Хочу, чтобы она рыдала, как дитя.