В своей работе «Смерть и кризис среднего возраста» Эллиот Жак описывает этот кризис как психосоциальный переход, случающийся в возрасте от 35 до 45 лет[188]. Он начинается с усиливающегося осознания конечности бытия. Жизненные рамки оказываются смещенными: впереди остается меньше времени, чем позади, и осознание неизбежности смерти приобретает новую остроту и неминуемо приносит мучительное и всеохватывающее чувство утраты возможностей. Вместе с этим начинается процесс переоценки собственной ценности как в профессиональной, так и в личной сфере. Жак описывает возврат характерной параноидно-шизоидной тенденции расщеплять объекты на хорошие и плохие. Хорошие объекты в среднем возрасте приносят утешение, плохие навевают мысли о смерти и собственной неполноценности. Зрелое прохождение кризиса связано с достижением депрессивной позиции, общего принятия ограничений и возможностей, которые несет новая жизненная ситуация.
Этот переходный период характеризует возросший потенциал к изменениям – в лучшую или в худшую сторону. Внезапно начинаются или рушатся карьеры, люди обретают вдохновение или впадают в депрессию. Кто-то становится художником, как Гоген, кто-то умирает, как Моцарт. Некоторые, подобно Шекспиру, могут использовать кризис как возможность для роста, что доказывают его великие трагедии, созданные в промежутке между юношескими комедиями вроде «Двенадцатой ночи» и зрелыми философскими произведениями более позднего периода, кульминацией которых стала «Буря»[189].
Те же самые дилеммы возникают в семейной и сексуальной жизни людей. Многие приходят к мысли, что не могут более трудиться на будущее. Перед ними встает вопрос, готовы ли они довольствоваться той жизнью, которую имеют, и отказаться от фантазий об идеальном будущем. Не удается больше откладывать осуществление надежды на неопределенный срок; будущее как никогда прежде сливается с настоящим, а прошлое как будто разрастается.
Та же ситуация возникает и в сексуальной жизни. Перспективы, открывающиеся перед парой, можно оценить по тому, что партнеры имеют на данный момент. Если они не чувствуют, что, когда они станут старше и оглянутся назад, секс покажется им достаточно хорошим в течение всей их жизни, то чувство потери и подавленность возникают незамедлительно. Идея ретроспективного взгляда становится частью настоящего. Шок от осознания этого может вызвать панику, чувство немоты, гнев или отрицание – все составляющие чувства тоски, превращающейся в дезадаптивную реакцию, если пара не сумеет преодолеть ее. Незавершенные переходы часто проявляются в виде перемен в сексуальной жизни: человек заводит сексуальные отношения на стороне или перестает испытывать влечение.
Подобные сексуальные симптомы большей частью представляют собой дизъюнкции, а не дисфункции в чистом виде. Как уже было сказано, они, как правило, клинически согласуются с расстройствами «фазы желания», описанными Каплан[190]. В их основе лежит утрата субъектом связи с его прежней самостью, с хорошими внутренними объектами и с партнером, которого он прежде считал хорошим объектом; секс оказывается фокусом проективного механизма, отождествляющего супруга с фрустрирующим внутренним объектом.
В данном контексте необходимо прокомментировать менопаузу и подобное ей неясное явление, наблюдающееся у мужчин – «мужской климакс», – хотя менопауза, как правило, наступает в более позднем возрасте, чем тот, который мы рассматриваем. Этот феномен заключается в сильном гормональном сдвиге, происходящем в организме стареющей женщины. Для многих это, безусловно, становится стрессовым фактором.
Если роль физиологических изменений в этиологии сексуального дискомфорта остается неясной[191], то гормональные изменения сами по себе взаимодействуют с психологическими факторами – как с прежними, так и с вступающими в силу с возрастом. Некоторые женщины могут испытывать всепоглощающее желание забеременеть последний раз перед менопаузой[192]. Другие воспринимают ее как признак освобождения от постоянного страха забеременеть и начинают с новой силой интересоваться сексом.
Для мужчины наступление среднего возраста приносит значительно менее острые перемены. Процесс старения у него не сопровождается какими-либо резкими гормональными сдвигами. При отсутствии болезней мужские реакции в этом возрасте больше связаны с осознанием приближения старости[193]. Прочие аспекты этого вопроса будут обсуждаться в следующей главе.
Последние исследования нормальных пар показывают, что многие вполне уравновешенные люди жалуются на некоторую неудовлетворенность своим сексуальным союзом, а именно: частотой половых актов, недостаточно синхронизированными сексуальными ритмами, разницей предпочтений. Но они терпят все это или находят компромисс, приспосабливаясь друг к другу[194]. Однако эти проблемы можно считать относительно поверхностными. К более глубоким дизъюнкциям относятся те, что несут в себе связь со скрытыми проблемами в отношениях между партнерами. В среднем возрасте, под которым мы понимаем период от 35 лет до начала шестого десятка, человек претерпевает в своем развитии последовательность стадий, описание которых можно найти у Левинсона, Гульда и других[195]. Их работы дополнят размышления о кризисе среднего возраста, сформулированные Жаком. В этом возрастном периоде дизъюнкции имеют своим источником несколько факторов и взаимодействуют с ними, что можно проиллюстрировать следующими примерами.
«Неосложненный» кризис среднего возраста
В первом примере пациент приписывал сексуальной неудовлетворенности свое недовольство профессиональной и личной жизнью, посетившее его в среднем возрасте. Это и стало основанием для обращения за помощью.
Мистер Коннел (37 лет) пришел на консультацию вместе с женой (34 года), жалуясь на то, что у нее недостаточно сексуального желания. Он признавал, что она была вполне доступна, однако его настолько не удовлетворяла ее нелюбовь к оральному сексу и нежелание пробовать новые позиции, что он был готов уйти из семьи, несмотря на то, что во всех прочих отношениях их брак был вполне счастливым и построенным на взаимных теплых чувствах. У них были дети и общие друзья. Когда я впервые увидел этих супругов, я не смог понять, что же на самом деле у них не в порядке. Миссис Коннел согласилась попытаться отказаться от своих барьеров, и ей действительно удалось заставить себя попробовать оральный секс, хотя и с нескрываемым отвращением. Тем не менее мистер Коннел оставался не удовлетворен. А я не мог догадаться, где же скрывалась подлинная сексуальная дисфункция.
Ответ выяснился через три недели. У мистера Коннела был роман с коллегой по работе, которая была на десять лет моложе его, – блестящей энергичной блондинкой, не отягощенной, в отличие от него, обязательствами, детьми и двенадцатилетним браком. Секрет раскрылся, когда он, по ошибке решив, что жена подслушала его телефонный разговор, в котором он признавался этой женщине в любви, поспешил рассказать ей все.
Вслед за этим разоблачением выяснилась и вся история его кризиса среднего возраста. Будучи вполне успешным в работе, он тем не менее чувствовал, что не может двигаться вперед – во всяком случае, без риска для стабильности и материального положения, пожертвовать которыми он был не готов. Его карьерному росту мешало отсутствие у него степени по юриспруденции, которую он не смог получить в юности, из-за этого он чувствовал себя в тупике. Это заставило его обратиться в поисках причин растущей неудовлетворенности к личной и семейной жизни, и он завел отношения с более молодой женщиной, символически оживлявшей его. Символизм сексуальной дизъюнкции, казавшейся поверхностной, корнями уходил в его инфантильные потребности, снова воскрешенные угрожающей ситуацией. Оральный секс и прочие его «сексуальные нужды» оказались заряжены возбуждением, которое, как он чувствовал, должно было победить его чувство подавленности и помочь ему обрести смысл. Мучительное чувство ограниченности жизни было вызвано приближением смерти и сопровождающих его ограничений. Несмотря на отчетливо ощущаемую боль от этого внутреннего конфликта, он совершенно не хотел признавать ее.
Разумеется, первостепенную роль в этой ситуации играл не оральный секс и не новые позы. Однако конфликт оказал сильное воздействие на миссис Коннел, поставив ее лицом к лицу с проблемами ее собственного развития, в которых прослеживались параллели с развитием мужа. В подавлении сексуальности, хотя и не очень значительном, проявлялся ее способ поддерживать стабильность. В нем отражалось нежелание отказаться от стабильного, «знакомого» мира ради больших доходов и больших рисков. Как и муж, она испытывала страх перед будущим. Осознав и разделив его, она начала понимать, что нет никаких оснований для того, чтобы отказываться от расширяющихся возможностей. Она ответила на вызов, брошенный стабильности ее брака, найдя новые сексуальные ресурсы для его поддержания. Она также пережила своего рода «оттепель», открывшую ей новые пути исследования жизни. Казавшийся поверхностным сексуальный симптом имел глубокие корни – не только в жизненном кризисе обоих супругов, но и в том, как этот кризис