ситуации.
Критерием «беспомощного состояния» потерпевших в соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса РФ» является их неспособность в силу физического или психического состояния (слабоумие или другое психическое расстройство, физические недостатки, иное болезненное либо бессознательное состояние, малолетний или престарелый возраст и т. п.) понимать характер и значение совершаемых с ними действий или оказывать сопротивление.
Констатация «беспомощного состояния» относится к компетенции суда; предметом комплексных экспертных исследований является выявление психических расстройств и сопутствующих психологических особенностей и обстоятельств (возрастных, личностных, эмоциональных и др.), совокупный эффект которых определяет невозможность жертвы преступления понимать характер и значение совершаемых с нею действий (интеллектуальная составляющая юридического критерия) или оказывать сопротивление (волевая составляющая).
К лицам, находящимся в беспомощном состоянии, могут быть отнесены, в частности, тяжелобольные и престарелые, малолетние дети, лица, страдающие психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее. При этом состояние сна или сильная степень алкогольного опьянения не относятся к беспомощным состояниям в отношении статьи 105 УК РФ.[447] Однако в отношении изнасилования и насильственных действий сексуального характера опьянение, вызванное употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, признается беспомощным в случаях, если указанное состояние лишило возможности оказать сопротивление насильнику.
Ю. Л. Метелица выделил четыре уровня понимания потерпевшими характера и значения совершаемых с ними действий: 1) понимание внешней стороны юридически значимых событий; 2) понимание фактической стороны (или внутреннего содержания); 3) понимание их социального значения; 4) понимание социального значения юридически значимых событий на уровне личностного смысла.[448] Нарушение на каждом из низших уровней препятствует способности понимания на более высоких уровнях.
В научных исследованиях последних десятилетий убедительно доказано, что a priori судить о психическом здоровье человека невозможно, а установление этого факта относится к компетенции психиатра. Существует широкая область пограничных психических расстройств, когда возникает необходимость установить соотношение нарушенных и сохранных сторон психики у взрослых потерпевших с психическими расстройствами, определить характер взаимного влияния стрессового и психопатологического факторов на юридически значимые способности и конкретную меру их проявления как в криминальной ситуации, так и в ходе судебно-следственного процесса. Кроме того, в детском и подростковом возрасте даже при наличии психических расстройств очень важно оценить уровень психического развития, личностные особенности и формы нарушения развития. Все эти вопросы могут быть решены только в рамках комплексной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ).
Показаниями для направления потерпевших на КСППЭ являются: малолетний возраст, наличие у потерпевших психических расстройств, сведения о неправильном или провоцирующем поведении в предкриминальной и криминальной ситуации, об употреблении ими алкогольных напитков, наркотических или других психоактивных веществ, данные о перенесенных ими черепно-мозговых травмах, появление у них после деликта негативных последствий в виде психических нарушений, непоследовательность, противоречивость показаний, расстройства памяти, наличие склонности к фантазированию, повышенной внушаемости и подчиняемости.
В отличие от ст. 117 УК РСФСР, где беспомощное состояние потерпевшего рассматривалось как особо квалифицирующий признак, в ст. 131 и 132 УК РФ оно охватывается основным составом, кроме того, приведение жертвы в беспомощное состояние также не является отдельным квалифицирующим признаком состава преступления.
Рис. 13. Распределение причин беспомощного состояния потерпевших от сексуального насилия
Рис. 14. Систематика беспомощного состояния потерпевших
По данным нашего исследования, в беспомощном состоянии находились 8 %, из них были приведены в беспомощное состояние виновным 3 % потерпевших, их особенности отражены на рисунке 13.
Беспомощное состояние потерпевших можно систематизировать на основе приведенной схемы (см. рис. 14).
Психическое насилие Л. В. Сердюк определяет как «воздействие на социальную сторону функционирования человеческой психики, на тот общественный интерес, который проявляется в этом функционировании».[449] Однако такое определение является слишком широким и не может использоваться применительно к сексуальному насилию. Ф. М. Абубакиров рассматривает психическое насилие как умышленное, противоправное, выраженное вовне намерение причинить страдания потерпевшему, рассчитанное на запугивание или унижение его чести и достоинства.[450] Вопрос о понятии угрозы при половых преступлениях в уголовном праве трактовался далеко неоднозначно. Так, А. А. Пионтковский считал, что угроза сообщить о потерпевшей какие-либо порочащие сведения вполне может считаться достаточной в качестве средства вынудить потерпевшую вступить в половую связь.[451] Противоположной точки зрения на понятие угрозы придерживался А. А. Жижиленко, считая, что угроза оглашения тайны не может быть настолько интенсивной, чтобы быть приравненной к насилию.[452] Последняя точка зрения представляется обоснованной в связи с тем, что такая угроза не оказывает непосредственно ограничивающего влияния на волю потерпевшей.
Психическое насилие при половых преступлениях входит в основной состав ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК как средство преодоления сопротивления потерпевшей(его) в форме угрозы применения насилия и составляет квалифицированный состав преступления п. «в» ч. 2 ст. 131 и п. «в» ч. 2 ст. 132 как угроза убийством или причинения тяжкого вреда здоровью. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебной практике по делам об изнасилованиях» определил угрозу применения насилия как имеющую целью преодолеть сопротивление потерпевшей и очертил круг форм, в которых она может выражаться: соответствующие высказывания с намерением немедленного причинения вреда и угрожающие действия, как, например, демонстрация оружия.[453] Под угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью как квалифицирующим признаком преступлений, предусмотренных п. «в» ч. 2 ст. 131 и п. «в» ч. 2 ст. 132 УК, следует понимать «не только прямые высказывания, в которых выражается намерение немедленного применения физического насилия к потерпевшему лицу или другим лицам, но и также угрожающие действия виновного».[454]
При этом угрозы могут быть направлены как на потерпевшую(его), так и на близких ей (ему) людей. Основной характеристикой угрозы выступает реальность ее непосредственного применения, т. е. она должна быть конкретной, никогда не направленной на угрозу в будущем, – в этом ее способность воздействовать на свободное волеизъявление. Т. В. Скорченко в связи с этим отмечает, что «психическая угроза при изнасиловании часто достигает поставленной преступником цели потому, что она имеет место при таких обстоятельствах, при которых потерпевшая не может оказать преступнику сопротивление, чтобы не поставить под угрозу благо и жизнь свою или своих близких родственников».[455]
Психологической основой угрозы насилием является вызов у потерпевшего аффективных состояний в виде страха, фрустрации и т. д., направленных на субъективное ограничение свободы выбора в сложившейся ситуации и тем самым оказывающих влияния на волеизъявление.
В отношении угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью как квалифицирующего признака следует обратить внимание на мнение Б. В. Даниэльбека о том, что вряд ли можно признать обоснованным, когда лицо, фактически причинившее легкий или средний вред здоровью, несет меньшую ответственность и охватывается основным составом преступлений, чем лицо, лишь угрожающее причинить тяжкий вред здоровью, которое относится к квалифицированному составу.[456] Причем эта особенность квалификации без изменений перешла из ч. 1 и 2 ст. 117 УК РСФСР в ч. 1, п. «в» ч. 2 ст. 131 и ч. 1, п. «в» ч. 2 ст. 132 УК РФ.
Решение вопроса об оценке интенсивности угрозы относится к компетенции суда и должно обязательно проводиться с учетом, в первую очередь, реально сложившейся ситуации. Как отмечает по этому поводу П. Т. Скорченко, при решении вопроса о реальности угрозы нужно исходить из того, что по своей силе воздействия она должна быть близкой к физическому насилию.[457] Однако существенным моментом при оценке реальности угрозы выступают психологические особенности личности потерпевшего (внушаемость, подчиняемость, ситуационная обусловленность поведения, психический инфантилизм) и факультативные признаки объективной стороны состава преступления (время, место, обстановка совершения преступления). Учет личностных особенностей возможен на основании использования специальных познаний в области судебной психологии и психиатрии, что непосредственно решается в процессе производства комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы.
Обязательным компонентом объективной стороны при изнасиловании выступает