Типичное описание этого процесса (Pithers, 1990) начинается с негативного аффективного состояния (например, ощущение заброшенности, замешательство или гнев), часто возникающих в результате межличностных конфликтов. Негативный аффект приводит к появлению в фантазиях сексуальных насильственных и/или оскорбительных действий, которые уменьшают отрицательные эмоции. Такие фантазии часто связаны с когнитивными искажениями, которые привлекаются для рационализации девиантной сексуальности. В результате таких когнитивно-аффективных процессов правонарушитель начинает планировать нападение, которое и реализует.
Эта модель не объясняет первое нападение и ранний генез сексуальной агрессии, однако оказывается во многих случаях эффективной для построения адекватной терапии.
Оптимальной можно назвать такую модель, которая учитывает когнитивный, аффективный и поведенческий аспекты регуляции поведения, а также мотивационные и контекстные параметры. Подобная модель описательного характера предложена в приложении к патогенезу рецидива насилия по отношению к детям (Ward, Louden, Hudson, Marshall, 1995).
Рецидивность. Особого внимания заслуживает рассмотрение факторов рецидивности, поскольку они отражают важные аспекты патогенеза изнасилований. Показатели рецидивности, по данным некоторых авторов, зависят и от нозологии аномалий: среди лиц с органическим поражением ЦНС ранее судимые составляли 44,4 %, из них: за половые преступления – 42,2 %; при психопатиях – 23,7 %; олигофрении – 22,7 %, алкоголизме – 4,5 % (Антонян Ю. М., Позднякова С.П., 1991).
Как уже отмечалось, рецидивность среди лиц, страдающих психопатиями, достигает 70 % (Гульман Б. Л., 1994).
Понятно, что показатели рецидивности известны только в отношении осужденных и не могут быть экстраполированы на другие группы (Quinsey, Lalumiere, Rice, Harris, 1995). Среди осужденных показатели рецидивизма колеблются от 6 до 36 % (см. напр., Grubin, Gunn, 1990; Marshall, Barbaree, 1990; Scully, 1990; Southey, Braybrook, Spier, 1994). В обзоре Quinsey, Lalumiere et al. (1995) общий показатель для насильников в отношении любого сексуального правонарушения составил 22,8 %.
R. Hanson, M.Bussiqre (1996) в обзоре исследований, посвященных проблеме прогноза рецидивности, для упрощения анализа объединили различные показатели рецидивности в три категории: сексуальный рецидивизм, несексуальный насильственный рецидивизм и общий рецидивизм.
Сексуальный рецидивизм наилучшим образом был предсказан:
1) показателями сексуальной девиантности (например, ненормальные сексуальные предпочтения, предшествующие сексуальные правонарушения);
2) в меньшей степени общими криминологическими показателями (например, возрастные, общие предшествующие правонарушения).
Прогнозаторы несексуального рецидивизма и общего рецидивизма были подобны тем, которые выявлялись среди несексуальных преступников.
По данным авторов, изучивших показатели за период 4–5 лет, общий показатель рецидивности был 13,4 % – для сексуальных правонарушений, 12,2 – для несексуальных насильственных правонарушений, и 36,3 % – для любого рецидивиста.
Прогнозаторы сексуального рецидивизма. Три из анамнестических показателей значимо предсказывали сексуального рецидивиста: отрицательное отношение к матери, правонарушения в пубертате, проблемы родительской семьи (несексуальное насилие, развод родителей). Сексуальное злоупотребление в детстве и отрицательное отношение к отцу не коррелировали с рецидивностью. Из демографических показателей коррелировали: молодой возраст, отсутствие брака. Имело значение количество предшествующих правонарушений, выбор незнакомой жертвы, наличие эксгибиционистских эпизодов в анамнезе и повторность изнасилования.
Общая категория «девиантное сексуальное предпочтение» также предсказывала рецидивиста (особенно полиморфность). Небольшая вероятность была выявлена у лиц с психическими расстройствами в целом. Несколько общих клинических переменных показывали значимую связь с рецидивностью: наличие психоза в анамнезе; расстройства личности, особенно антисоциальное или психопатия; незначительно – интеллектуальное снижение.
В четырех исследованиях (Davis, Hoffman, Stacken, 1991; Hall, 1988; Hanson et al., 1992, 1993; Reddon et al., 1995) показана корреляция шкал MMPI с сексуальной рецидивностью: со шкалой маскулинности-фемининности и меньшая – со шкалой паранойи.
Прогнозаторы несексуального насильственного рецидивизма. К ним относятся: молодой возраст, отсутствие брака, насильственные правонарушения в анамнезе. Значительно коррелирует наличие антисоциальных личностных расстройств. Из шкал MMPI отмечается корреляция со шкалой психопатии, высокими показателями шкалы К и низкими – по шкале социальной интраверсии (Hanson et al., 1992, 1993; Reddon et al., 1995).
Прогнозаторы общего рецидивизма. К ним относятся: правонарушения в пубертате, отрицательное отношение к матери, сексуальные злоупотребления в детстве. Среди демографических – молодой возраст, количество предшествующих правонарушений, особенно насильственных. Малозначимые корреляции – с психическими расстройствами в целом, более значимые – с расстройствами личности и злоупотреблением алкоголем.
Комбинированные показатели рецидивности. Другая объективная шкала риска, которая применялась к сексуальным правонарушителям, – Risk Appraisal Guide (RAG) (Webster, Harris, Rice, Cormier, Quinsey, 1994). Результаты этого обзора говорят о том, чтобы рецидивизм сексуального правонарушения был тесно связан с сексуальной девиантностью. Надежными прогнозаторами выступали также наличие предшествующих половых правонарушений и, в меньшей степени, разнообразие сексуальных преступлений. Сексуальный рецидивизм также был связан с индексами общей криминальности, как, например, предшествующие несексуальные правонарушения и антисоциальное расстройство личности, но эти корреляции были более слабы, чем корреляции с сексуальной девиантностью.
Другие перспективные прогнозаторы сексуального рецидивизма включали раннее начало сексуальных нападений, выбор незнакомых жертв и шкалу маскулинности-фемининности MMPI.
Клинические исследования Pithers et al. (1988) выявили другие показатели риска: раздражительность, низкие самоуважение и эмпатию. Однако, очевидно, корреляции с рядом параметров не являются стабильными. McKibben, Proulx и Lusignan (1994), например, при проведении среди нелечившихся сексуальных правонарушителей повторной оценки конфликтов, негативных эмоциональных состояний и девиантных сексуальных фантазий обнаружили, что при стрессах и болезнях последние учащались.
Таким образом, параметры риска рецидива сексуального насилия включают, прежде всего, «девиантность» сексуальной сферы, полоролевые нарушения, личностную патологию, связанную с особенностями развития.
Распределение субъектов сексуального насилия в зависимости от диагноза, выставленного при проведении судебно-психиатрической экспертизы, приведено на рисунке 21.
Влияние нозологических форм психических расстройств на диагностические экспертные вопросы относительно вменяемости, ограниченной вменяемости и невменяемости представлено на рисунке 22.
Рис. 21. Распределение лиц, совершивших насильственные сексуальные преступления, по диагностическим формам
Экспертные решения относительно вопроса вменяемости и ограниченной вменяемости лиц, совершивших преступления, в большей степени определяются не нозологической формой психического расстройства, а выраженностью психопатологических нарушений на момент совершения преступления, в первую очередь состояния измененности сознания, выраженностью аффективных и волевых нарушений.
В основу типологии лиц, совершивших насильственные сексуальные преступления, нами был положен способ реализации криминального сексуального поведения. Выделено четыре варианта реализации криминального сексуального поведения насильственного характера.
Рис. 22. Распределение субъектов преступления в зависимости от нозологической формы и вменяемости
1. Ситуационно-обусловленный – основную роль играет виктимологический фактор, заключающийся в провоцирующем поведении жертвы.
2. Обсцессивный (навязчивый) – характеризуется осознаванием неадекватного и противоправного характера своего поведения, борьбой мотивов.
3. Компульсивный вариант – криминальные акты происходят в большинстве случаев на фоне явлений аффективно-суженного сознания с последующей частичной амнезией своих действий, часто – на фоне массивного алкогольного опьянения.
Приведем пример компульсивного механизма реализации сексуального насилия.
Игнатьев Сергей Анатольевич, 1962 г. р. Из заключения АСПЭК: в 7 лет появилось желание близости с девушкой. С другом, старше испытуемого на 2 года, беседовали на сексуальные темы, уединялись с 1 или 2 девочками и занимались взаимной мастурбацией. При этом испытывал приятные ощущения при манипуляциях девочки с его половым членом. Сам вводил девочке во влагалище 2 пальца или 2 сигареты до появления у нее болевых ощущений, нравилось наблюдать за подобными манипуляциями своего товарища. С этого же возраста был недоволен размерами своего полового члена, считал его маленьким, сравнивал с размерами у более старших ребят, стеснялся, в бане стоял ко всем спиной или закрывался.
В 8 лет, возвращаясь домой, искал на улице девочку-ровесницу, чтобы войти с ней в интимную близость, при этом допускал возможность применения физической силы. Увидев девочку, наблюдал за ней со стороны, испытывал сомнения, напасть на нее или, заговорив с ней, предложить ей близость.
С 14 лет на улице хватал женщин за грудь и сильно прижимал к себе, в транспорте прижимался эрегированным половым членом к женщинам.
В возрасте 15–16 лет сильно возбуждался от вида женских колготок, в связи с чем при мастурбации перед зеркалом неоднократно одевал колготки и ажурное женское белье.
26.09.80 г. в состоянии алкогольного опьянения у испытуемого возникла амнезия последующих 3 часов. Очнулся в возбужденном состоянии с «распирающим» желанием осуществить с женщиной половой акт и с устойчивой эрекцией. На улице увидел девушку и пошел за ней следом, при этом думая о том, как с ней познакомиться и предложить близость. После этого возникла мысль о нападении. Некоторое время боролся с желанием «подмять» девушку, при этом ощущал сердцебиение, дрожь в ногах и неприятные ощущения по типу парестезий – «щекотание в груди», чувство «необычности – как будто над землей». Обогнав девушку, задал ей индифферентный вопрос и, увидев страх в ее глазах, напал на нее, так как в этот момент исчезли из головы мысли, появилась злоба. Неожиданно схватил ее за горло, оттащил в сторону и повалил на землю. С этого момента не очень отчетливо помнил происходившее. В ответ на сопротивление девушки нарастала злость, подавлял ее сопротивление (душил, надавливал пальцами на глаза, введя пальцы в рот, пытался захватить корень языка), разорвал на ней нижнее белье. При этом желание осуществить с ней половой акт исчезло, пропала эрекция. Думал только о подавлении ее сопротивления. Представлял себя «вершителем ее судьбы», испытывал чувство торжества. Когда девушка перестала оказывать сопротивление, ощутил, как что-то «окатило его с головы до