[526] Ведущим клиническим расстройством в этих случаях была сексуальная расторможенность, что проявлялось в возникновении сексуального возбуждения, которое реализовывалось в половых эксцессах с применением угроз и насилия, нередко в форме перверзий. Каких-либо психопатологических расстройств в других сферах психики не отмечалось. Такое поведение в трезвом виде у этих лиц не проявлялось. В исследовании Н. Ю. Олифиренко указанный вариант наблюдался преимущественно у лиц с органическим психическим расстройством вследствие патологии раннего периода развития.[527]
Острое атипичное алкогольное опьянение с бредоподобным фантазированием и элементами эйдетизма характеризуется рядом особенностей, среди которых на первом месте декомпенсация истероидных характерологических особенностей личности, которые как бы «входят в роль» воображаемых ими героев и поведение и поступки соотносятся с принятой ролью.
Аффективная форма острого атипичного алкогольного опьянения выделяется на основании преобладания нарушений в аффективной сфере и аффективного сужения сознания. Различаются дистимический, маниакальноподобный варианты и вариант с преобладанием аффекта страха. Криминогенное значение данного варианта атипичного алкогольного опьянения значительно ниже, чем психопатоподобного варианта.
При атипичной форме алкогольного опьянения речь идет об измененном типе экзогенного реагирования, связанного с наличием патологической почвы (чаще органического поражения головного мозга) и/или с наличием особо токсических суррогатов алкогольных напитков. По мнению И. А. Кудрявцева (1999), это позволяет рассматривать такие смешанные экзогенно-токсические типы реакций как болезненные, как своего рода транзиторные состояния измененной почвы, в их генезе алкоголь играет преимущественно преципитирующую роль, проявляя психические расстройства, находившиеся на субклиническом уровне.[528] На этом основании, как считает автор, атипичные формы алкогольного опьянения могут быть отнесены к медицинскому критерию ст. 22 УК РФ. Вместе с тем при атипичном опьянении остается, хотя и с различными ограничениями, способность ориентироваться в происходящем. Однако при этом совершаются недостаточно мотивированные, странные, необъяснимые поступки, зачастую противоречащие личности пациента (Клименко Т. В., Игонин А. Л., 1998), что определяет ограничение способности прогнозировать свои действия (интеллектуальный признак юридического критерия) и руководить ими (волевой признак юридического критерия).
Приведем пример экспертного исследования лица с атипичным вариантом алкогольного опьянения.
П., 1969 г. р., обвиняется по ст. 119, 213, ч. 1, ст. 131, ч. 2, п. «в», УК РФ. На разрешение экспертной комиссии поставлены следующие вопросы: 1) Не страдал ли П. в момент совершения инкриминируемых ему деяний, не страдает ли в настоящее время каким-либо временным или хроническим психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, если да, то каким именно? 2) Не находился ли он в момент совершения инкриминируемых ему деяний в состоянии патологического опьянения? 3) Могли он в связи с этим осознавать фактический характер своих действий, отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими? 4) Не страдал ли П. хроническим алкоголизмом, не нуждается ли в принудительном лечении?
По данному делу испытуемый амбулаторно освидетельствован не был. Из материалов уголовного дела, медицинской документации, со слов испытуемого известно следующее. Родился первым ребенком в семье. Наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Беременность матери и роды протекали без патологии. В детском возрасте перенес корь, краснуху, ветряную оспу. По характеру формировался общительным, активным, увлекающимся ребенком. С детства интересовался техникой, помогал отцу заниматься машиной. В школу пошел с 6 лет, учился хорошо, любимыми предметами были химия, рисование, черчение, посещал различные кружки и секции: имел 3-й взрослый разряд по плаванию, увлекался киномеханикой, занимался общественной работой, играл на мандолине в ансамбле. Согласно характеристике из ансамбля, П. отличался дисциплинированностью, ответственностью, проявил способность и настойчивость в овладении музыкальным инструментом. Участвовал в многочисленных концертах, выступал на радио и телевидении, неоднократно поощрялся командованием гарнизона и Дома офицеров. В общении с товарищами был вежлив, в поведении скромен. Окончил 8 классов с хорошими результатами и в 1984 г. поступил в автомеханический техникум, где учился с большим увлечением, по-прежнему занимался общественной работой. В свободное время помогал отцу чинить машины. С 13.11 по 27.12.84 г. испытуемый находился на лечении в нейрохирургическом отделении МСЧ. При поступлении жаловался на головную боль в лобно-височной области, тошноту. В результате обследования был установлен диагноз: «Церебральный арахноидит». После лечения состояние улучшилось, и он был выписан в удовлетворительном состоянии. В течение последующих трех лет П. находился под диспансерным наблюдением невропатолога с диагнозом: «Последствия церебрального арахноидита. Астено-вегетативный синдром». В 1988 г. был призван в армию. Службу проходил в ракетных войсках особого назначения. Легко адаптировался к новым условиям, установил хорошие отношения с командирами и сослуживцами. Вернувшись из армии, устроился на завод легких сплавов, где проработал год. В 1991 г. перенес сотрясение головного мозга без потери сознания, обращался за медицинской помощью, однако госпитализирован не был, лечился амбулаторно. В 1992 г. вновь перенес сотрясение головного мозга с кратковременной потерей сознания. По этому поводу с 13.02 по 25.02.92 г. находился на стационарном лечении в ЦВКГ. В 1992 г. поступил на службу в ОВД, работал в должности инспектора ГАИ. С 1992 г. неоднократно обращался в поликлинику по месту жительства с жалобами на головные боли. Отмечалось повышение артериального давления от 130/100 до 155/105 на фоне стрессов и переутомления. Ему был установлен диагноз: «Нейроциркуляторная дистония по гипертоническому типу». С 06.01 по 20.01.95 г. по этому поводу находился на стационарном лечении в ЦВКГ. В 1993 г. женился, от брака имеет дочь 3 лет. Жена характеризует его как человека уравновешенного, любящего дочь. В своих отношениях с ним отмечает полное взаимопонимание. В последнее время работал оперативным дежурным. Характеризуется как ответственный, исполнительный сотрудник, умеющий ориентироваться в сложной обстановке и принимать правильные решения. В общении с коллегами по работе и гражданами тактичен. Контакты устанавливает без затруднений. В употреблении спиртных напитков в служебное время не замечен.
Как следует из материалов уголовного дела, П. обвиняется в том, что 28.10.97 г. он, находясь в состоянии алкогольного опьянения, совершил изнасилование, сопряженное с угрозой убийством, гр. С. Он же обвиняется в том, что угрожал убийством и совершил хулиганство, сопровождающееся применением насилия к С. и повреждением чужого имущества. Уголовное дело возбуждено на основании заявления гр. С. (1977 г. р.), в котором она просит привлечь к уголовной ответственности сотрудника милиции по имени Александр, впоследствии оказавшегося П., который 28.10.97 г. около 19 часов подверг ее избиению и изнасилованию.
При допросе 28.10.97 г. потерпевшая С. сообщала, что в этот день впервые познакомилась с П., который пришел к ним в гости вместе с сожителем ее сестры К. В этот день они отмечали день рождения П., пили водку. Около 18 часов К. ушел за Д., а П. остался в квартире. Он стал рассказывать, что развелся с женой. Через некоторое время она сказала П., что «напилась таблеток и сейчас ласты склеит», на что он закричал, что надо сделать промывание желудка. На замечание о том, что она пошутила, он не обращал внимания, схватил ее за волосы и потащил в ванную, где пытался сделать промывание желудка. Затем он потащил ее в спальную комнату и начал бить по лицу, на просьбу отпустить ее отвечал: «Хочешь жить, молчи», разбил телевизор и трельяж. Через некоторое время он раздел ее и заставил раздеть его, после чего несколько раз ударил ее по лицу, а затем совершил половой акт в естественной форме, который закончил семяизвержением. Около 20 часов 30 минут вернулась сестра потерпевшей Д. с К. и застала их в постели, так как П. не разрешал ей выйти из комнаты. Потерпевшая также добавляла, что боялась сопротивляться, потому что он все время угрожал убить ее и «свернуть шею ее собаке». При допросе 29.10.97 г. С. подтвердила данные ранее показания, добавив, что в этот день К. и П. принесли с собой бутылку водки емкостью 0,75 л, которую они выпили на троих, через некоторое время они купили двухлитровую бутылку пива, 200 г из которой выпила она, а остальное – К. и П. Затем П. ушел домой, для того чтобы переодеться, и около 17 часов вернулся с бутылкой водки емкостью 0,75 л, половину которой они выпили вместе с К. Также С. добавляла, что после того, как он притащил ее в спальную комнату, он принес сковороду и велел ей спровоцировать рвоту, при отказе обхватил ее сзади и стал давить на живот. В это время в комнату вошла собака, тогда П. велел убрать ее, угрожая «свернуть» ей шею. При этом выглядел он очень агрессивно, выражение лица было «диким». Затем он стал снимать зеркала с трельяжа и бить их о пол, столкнул телевизор на пол, после чего схватил ее, положил на живот, потянул назад голову за волосы и сказал на ухо, что если она будет кричать, то убьет ее. Она попыталась сопротивляться, но он продолжал избивать ее. На вопрос потерпевшей, зачем он это делает, П. ответил, что очень сильно любит ее. Затем он раздел ее, велел раздеть его, после чего лег на нее сверху и стал целовать, потом совершил половой акт в естественной форме. Закончил ли он его семяизвержением, потерпевшая сказать затруднялась. Она уточняла, что все это происходило примерно в 20 часов. При проведении СМЭ у потерпевшей С. были обнаружены телесные повреждения в виде кровоподтеков и ссадин, которые не квалифицировались как вред здоровью. Повреждений в области половых органов у потерпевшей не выявлялось. При проведении судебно-биологической экспертизы в мазках с содержимым влагалища потерпевшей и на ее трусах была обнаружена сперма, ее принадлежность П. не исключается.