Со слов испытуемого: в компании были клички: «Паганини» (по ассоциации с «Николой»), затем – «баки» (рано начал бриться). Был лидером в словесном общении, когда дело касалось других занятий, тушевался. Драться не умел, вид крови переносил спокойно. Подвижных соревновательных игр избегал. Подтверждает, что над ним часто издевались старшеклассники, однако говорит, что не столько физически, сколько «морально унижали». Уходит от подробностей. Из акта АСПЭК: во время службы в СА перенес травму головы, имел нарушение воинской дисциплины. Проживает вдвоем с матерью. После армии сменил несколько мест работы: «быстро надоедает», перестает выходить на работу и увольняется. Перенесенные заболевания: травма головы, простудные, гонорея.
Из показаний матери: рос нормальным, спокойным, отклонений в психике не наблюдалось. Когда я ездила к нему в армию, то поняла, что там процветало насилие. Был случай, когда он уходил самовольно, но вернулся через два дня. Сам он мне ничего не рассказывал, потому что замкнутый по характеру. После армии стал вспыльчивым. Я поняла, что он сам был там жертвой насилия, но это только догадки. Дружил с девушкой, с которой в хороших отношениях. Выпивает редко, честен, совестлив.
Из показаний матери от 01.07.97 г.: его трудно разбудить утром, бужу в течение часа, обливаю водой. Всегда делает мне замечания о невкусности пищи – ежедневно, долго моется в ванной.
Из акта АСПЭК: было несколько связей длительностью более года, однако женщины быстро надоедали. В дальнейшем контакты были эпизодическими, с женщинами легкого поведения.
Из показаний матери от 01.07.97 г.: после окончания школы год дружил с девушкой, предполагаю, что близких отношений между ними не было. Когда он ушел в армию, они переписывались, но позже она стала встречаться с другим, сын очень переживал, был агрессивным, в словесной форме угрожал расправиться с ней и ее парнем. Данные переживания длились 2–3 месяца. Затем он стал встречаться с другой, с которой у него были интимные отношения. С ней он встречался 3–4 месяца, затем, по моему совету, он перестал с ней встречаться, так как она была из неблагополучной семьи. Позже он познакомился с женщиной, с которой встречался до настоящего времени.
Из показаний свидетельницы Ж., 1965 г. р.: знакома с испытуемым с 1993 г. Поддерживаем интимные отношения с 1994 г. Сексуальных отклонений не замечала, однако удивляло то, что половой акт мог быть и в коридоре, и в кухне, т. е. не только в кровати. Очень любит спать. Дважды просил о половом акте в анальное отверстие, один раз из-за боли я прекратила, другой раз отказала. У него комплекс по поводу размера полового члена, он считает его небольшим.
Со слов испытуемого: сказал, что ни за кем из женщин не ухаживал, «они сами предлагают мне». Отрицает, что был когда-нибудь по-настоящему влюблен, хотя привязанности были, переживал разрывы. Подчеркивает, что ему приятнее просто общаться с женщинами, на сексуальный контакт идет только по их инициативе. Поцелуи и ласки ему удовольствия не доставляют, так же как и сам акт. Заявляет, что предпочитает в сексуальном смысле онанизм – «больше ощущений, и не надо всяких ласк». Подтвердил, что практиковал и анальные половые акты с женщинами «по согласию». Признает, что до сих пор считает, что у него маленький половой член, завидует другим мужчинам. Возраст и внешность женщины не имеют для него большого значения, самой старшей партнерше было на 14 лет больше. Желания жениться, завести детей никогда не было.
Из акта АСПЭК: во время службы в СА был свидетелем гомосексуальных контактов, говорит, что ничего, кроме отвращения, не испытывал, однако часто вспоминал об этом впоследствии. После возвращения из армии в периоды сексуальной абстиненции свыше 2–3 недель стали появляться фантазии, в которых представлял себя со стороны, и совершал с собой анальные и оральные половые акты, затем в фантазиях появились мальчики и девочки 7–8 лет, с которыми совершал различные сексуальные манипуляции, больше всего возбуждало ощупывание и лизание половых органов. Никаких попыток реализации якобы не предпринимал, так как осознавал противоправность таких действий. Пытался бороться с такими мыслями, возвращался к мастурбации, однако это помогало на срок не более 2 недель.
Из показаний испытуемого от 21.05.97 г.: влечение к мальчикам я у себя почувствовал после армии. Приходили местные ребята и, поймав кого-нибудь из солдат, совершали с ним развратные действия и акты мужеложства. Сам я не был участником этих актов. Влечение после армии было эпизодическим, когда длительное время был без сексуального удовлетворения, но я старался об этом не думать, отвлекался. Влечение было и в трезвом, и в нетрезвом состоянии. Я общался в половом плане с девушками и получал половое удовлетворение, но на влечение к мальчикам это не влияло. Я хотел показаться врачам, но как-то все откладывал. Кроме того, мне удавалось отвлекаться от этого.
Со слов испытуемого: уклоняется от разговора о том, что с ним было в армии, сказал, что в казарме «азербайджанцы насиловали русских», это происходило в темноте, однако он слышал стоны. После возвращения из армии появились фантазии, в которых сначала представлял себя со стороны, как он сам с собой совершает анальные и оральные половые акты. Затем в фантазиях стал участником, появились мужчины разного возраста («не старше 40 лет, подростки»), позже – мальчики 6–11 лет. Утверждает, что с мальчиками нравилось производить ласки, гладить половые органы, ягодицы, спину. Последние 4 года фантазии самопроизвольно начинались и заканчивались, утратил контроль над ними. Периодически пытался бороться с собой, однако на улице при виде мальчиков этого возраста возникало влечение.
Особенности криминального поведения: был задержан, когда держал мальчика за плечи, гульфик на его брюках был расстегнут, штанишки мальчика были приспущены до щиколоток.
Из показаний испытуемого от 21.05.97 г.: ранее у меня возникало желание потрогать половые органы детей, но я себя сдерживал, к половому сношению я не стремился. В состоянии алкогольного опьянения завел потерпевшего в детский садик, в беседку, спустил его брюки до колен вместе с колготками и трусами, гладил по попе, половым органам, меня это возбуждало. Затем я расстегнул свои брюки и попытался ввести свой член в задний проход мальчика, но у меня ничего не получилось. Я это проделывал около 5 мин., мальчик в это время кричал. Застегнул свои брюки и повел его к выходу, не помню, были ли брюки на нем опущены или одеты.
Из показаний испытуемого от 21.05.97 г.: увидел мальчика, у меня появилось желание совершить с ним развратные действия, погладить его по половым органам, дать потрогать свои и этим удовлетвориться. Стал гладить его по ягодицам и половым органам, просил его потрогать мои – он трогал, просил взять в рот – он брал, но удовлетворения не наступало. И тут я решил совершить половой акт через анальное отверстие. Я повернул его к себе спиной, поставил на что-то, наклонил его и стал пытаться вводить свой половой член в его задний проход. Мальчик стал кричать, что ему больно, вырываться. Введение не получилось, стало почему-то противно, и я прекратил свои действия. Семяизвержения не было.
Из показаний потерпевшего 1991 г. р.: снял с меня штаны, потом снял с себя, трогал мою попку и письку, потом я не помню, что он со мной делал.
Из протокола допроса испытуемого от 22.05.97 г.: я решил удовлетворить свою половую страсть путем разговоров с ним на сексуальную тему и путем прикосновения к нему. Одной рукой трогал мальчика, другой возбуждал себя. Потом решил сымитировать половой акт, вводил половой член ему между ног, член был в напряженном состоянии. Потом я решил ввести ему член в задний проход. Вводить член в задний проход я не хотел.
Со слов испытуемого: ранее алкоголь ослаблял влечение к мальчикам, так как улучшал настроение, однако в день правонарушения, наоборот, влечение усилилось, и когда увидел мальчика, то не мог сдержаться.
Заключение. У испытуемого выявляется аномалия сексуального влечения в форме гомосексуальной педофилии, преждевременное половое развитие. Выявляющееся у испытуемого расстройство полового влечения в форме гомосексуальной педофилии оказало существенное влияние на его поведение в ситуации инкриминируемого ему деяния.
Вменяемость, т. е. способность лица во время совершения общественно опасного деяния осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими, наряду с возрастом, является одной из основных характеристик субъекта преступления. Определение вменяемости при половых преступлениях, наряду с судебно-психиатрической и комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизами, наиболее целесообразно в рамках комплексной судебной сексолого-психолого-психиатрической экспертизы.
Рис. 35. Распределение лиц, признанных вменяемыми, ограниченно вменяемыми и невменяемыми, в зависимости от возраста
Для комплексной оценки вменяемости необходимо рассмотреть ее зависимость от возраста субъекта преступления, нозологической формы в рамках классификации психических и поведенческих расстройств. Данные, полученные при изучении указанных зависимостей, представлены на рисунках 35–37.
Рис. 36. Распределение лиц, совершивших ненасильственные сексуальные преступления, по диагностическим формам
Рис. 37. Распределение субъектов преступления в зависимости от нозологической формы и вменяемости
Приведенные данные свидетельствуют о зависимости экспертных решений от выставляемого диагноза без учета патологических нарушений сексуального влечения.
Психологические особенности личности преступников данной группы находились в сильной зависимости от расстройств сексуальных влечений в форме педофилии и от гетеро/гомосексуальной ориентации. Указанную группу лиц отличает низкий уровень мужских черт в базовой полоролевой идентичности. В группе педофилов гомосексуальной ориентации отмечается меньшая фемининность базовой полоролевой идентичности, по сравнению с гетероориентированными, у гомосексуальных педофилов выявляется отрицательное эмоциональное отношение к «женщине», при этом образ «женщины» не соотносится с представлением о «сексуальном партнере», а также отмечается деперсонифицированность восприятия образа «ребенка». Таким лицам была свойственна гиперкомпенсация мужской роли за счет директивных установок и независимости от окружающих. Для гетеросексуальных преступников характерным являлось преобладание позитивного восприятия образа ребенка и выраженная зависимость их поведения от окружающих. В целом же у лиц с педофилией отмечались полоролевая и личностная незрелость, установление ассоциативной связи «Я-ребенок», а также минимальная выраженность собственных маскулинных качеств. Кроме того, при выборе сексуального объекта наблюдаются нечеткость, недифференцированность восприятия возрастных качеств объекта сексуального влечения, который наделяется явно не соответствующими ему взрослыми качествами, что свидетельствует о значительной роли механизма идентификации в ситуации реализации сексуального влечения, а именно при выборе объекта аномального сексуального влечения.