Граф Эмаден Малурон, внутренне корчась от гнева, согнулся еще больше. Знахарка Мадена, словно исполнив свой долг завершением пути в Мраме, собиралась закрыть жизненный гештальт, и такое Джила Свакинга сильно озаботило.
Вместе с Уолфи Арилгрином они бросились к бабульке на помощь.
— Ты как, мать? — ласково поинтересовался Уолфи. — Сейчас кашки авантюристской с бульоном из хефонида хлебнешь, мигом очухаешься. Устала поди до нас добираться? Приказ наместника суров: никого из посторонних не впускать в деревню, но я вижу ты женщина пожилая, уважаемая, хорошая. Возьму на себя ответственность.
— А ты, милок, не смотри что я старая! — пришел в себя Эмаден. — Просто ковылять долго, на моих коротеньких ножках утомительно. Я себя вылечу, тебя вылечу, потом за остальных примусь. В обмен на пару серебряных, конечно.
Пока Мадена раздавала советы и толкала знахарские настойки в деревне, Лопиталь любовался на полиспаст и будничные колку блоков мрамора от гильдии каменщиков.
— Что скажешь, Лопиталь? — глухо поинтересовался Эмаден, спустя пару часов, уткнув потное лицо в зеленый пуховой платок. — Военные технологии обнаружены?
— Нишово. — прошамкал Лопиталь, пережевывая кусок вяленого мяса.
Шпионы расположились на завалинке, пока Джил Свакинг, взявший функции менеджера знахарки, показывал местным мальчишкам образцы нужных трав и озвучивал цены на сбор.
— Карьер как карьер, такой же как у нас в Южной Каталии, возле Дионисия. Только у них прямо в деревне, оттого им пришлось пылесборники устанавливать. Работяги обычные, даже не самые умелые, потому что из нового набора. Пока руку набьют, это года три. Выделяется только полиспаст. Его мощность избыточна для вырезаемых блоков. Как я понимаю, полиспаст специально для выемки одного блока сделали: четыре на два на два. Внушительный проём до сих пор в скале выделяется.
Эмаден схватился за голову.
— Возможно наместник выпилил себе гигантского фамильяра? Духа мрамора, непобедимого Синая или Миллигрея, легким касанием превращающего армии в серый камень. А может там было легендарное оружие, какой-нибудь копье Создателя, вмурованное в гору для сохранности. Или сам Создатель со своим оружием⁈
Потрясенный внезапно пришедшей мыслью, Эмаден рванул фибулу накидки. Стало трудно дышать.
— Творцы всеблагие, ты чего, Эмаден? — испугался Лопиталь. — Версия с кладом еще приемлема, хотя строить гипотезы рановато. Но какой дух, какие Создатели, их уже тыщу лет с нами нет, не поддавайся ереси. Настоечки прими успокоительной.
Однако глава дипломатической миссии Южной Каталии и магократический шпион, обжегшийся на недооценке наместника, начинал впадать в другую крайность: приписывая любому действую наместника невероятные и опасные угрозы.
Как бы подчеркивая сложившуюся неприятную ситуацию, прямо в воздухе перед шпионами возникла надпись «Заболотный лес очищен. Люди благословляют отважных авантюристов…»
Отрезвев от наглядной материализации своих ужасов, граф пришел в себя. Под крики радости и спонтанные обнимашки местных жителей, завидев направляющегося к ним Джила Свакинга с довольной ухмылкой на лице, граф сделал вид, что лобзает от радости Лопиталя, шепнув ему в ухо: «у нас не больше суток на операцию, возвращаемся в Самур».
«Какую-такую операцию, ты что удумал рожа бандитская!» — хотелось вскричать Лопиталю, но подавив гибельную эмоцию, он тупо и неловко ткнулся губами в щеку коллеги.
— Триумф шайнской магии, дорогие мои! — вскричал подошедший Джил, заключая в объятия сразу обоих шпионов. — Лес очищен, теперь заживем спокойно, богато. Как в столице! Чего теперь думать? Переезжайте к нам, работа будет всегда!
— Лучше дом соломенный, чем чаша золотая. — проворчал Эмаден, органично перетекший в роль знахарки. — Да мы не против, милок, уговорил. Да токмо птица мозоли не натирает в походе. Надобно возвернуться к очагу родному, продать его, настойки и травы родные собрать для переезда, опять же. Но начнем сборы сегодня. Возвращаемся в Самур, я там травы подзимние посажу собранные, в землице за таверной. Вернусь они уже поспеют, глядишь. Помощь твоя не лишней будет.
— Это мы завсегда. — возликовал Джил Свакинг, лелея мечту, как наместник прилюдно объявит его лучшим хедхантером Самура.
Да и лично копать холодную землю он не станет. Стражников из своего взвода кликнет.
Ловкая череда событий, устроенных Эмаденом, привела к тому, что через несколько часов Лопиталь наблюдал, как двое дюжих стражников роют землю во внутреннем дворике «Головы ВарОрка». Под чутким присмотром, приобретший некоторую известность в городе, старухи.
— Поглубже надобно. — суетилась Мадена. — Гарднера гривастая так корней больше пустит.
Знахарка скептически прошлась, оценила размеры. Достала бутыль и щедро опрыскала получившуюся яму. Настолько обильно, что до конца будущей клумбы жидкости не хватило, пришлось раскупоривать вторую.
— Бродилка валиноровская. — пояснила она. — Аккумулирует полезные свойства земли, привлекает червей и насекомых. Так растениям становится легче впитать питательные вещества и соки для роста. Осталось подождать несколько часов. Завтра утром посажу свои травы, а вы закопаете.
Поболтав немного с Джилом, бабка Мадена и её внук с ним распрощались, направляясь на ночевку в свой номер таверны. Плохой и неказистый чуланчик под лестничным пролетом, без окон, но и тот был предоставлен владельцами таверны только после использования административного ресурса в виде сержанта. Вот настолько Самур оказался переполнен приезжими.
— Коллега! — не выдержал Лопиталь, горячим шепотом взывая к графу, оставшись наедине. — Объяснитесь, что всё это значит?
— Грамотное планирование и немного импровизации. — самодовольно ответил Эмаден Малурон, плюхнувшись на матрас и сдирая с себя парик. — Обратите внимание, Лопиталь, во второй бутылке был унираст.
«Универсальный растворитель?» — похолодел Лопиталь. — «Для чего?»
— Вы кого-то убьете, граф? — не выдержав и уже более официально спросил он. — Закинете тело в клумбу, обольете унирастом, присыпете землей, да так что никто никогда не найдет, причем прямо на виду у городской стражи и даже их же руками прикопаете могилу?
— Почему только я? — спокойно сказал Эмаден. — Мы, дорогой коллега. С каких это пор, вы начали отделять себя от нашего коллектива?
«Но я простой ученый, никакой не убийца!» — хотелось вскричать Лопиталю. — «Даже в Академии никогда не посещал ни летальные, ни диссимулятивные курсы по сокрытию улик!»
Глупо. Невероятно глупо заявлять такое главе Южной магократической миссии.
— Расслабься, Стеклянный. — скомандовал Эмаден, обозвав ученого неформальной кличкой из Академии. — Не будем никого убивать. Пока. С края клумбы, в дыре проделанной растворителем, мы спрячем каменную статую чувака, что стоит у входа в таверну.
Лопиталь заморгал. Нет, над статуей и ему хотелось пошаманить: провести пару экспериментов, возможно откаменить, попробовать вернуть к жизни. Но как её вывезти, шум поднимется… хотя если выждать время, пока страсти улягутся.
— Не можем же мы без ничего вернуться. — рассуждал вслух Эмаден. — Захват мятежника, взятого в лесах, очень интересная тема, но возможна только силовым путем. Ресурсов на такое сейчас нет. К печам даже не сунуться, охраны там, как у дворца в день королевской фамилии. Все планы, что я обдумывал, включая подготовку и инфильтрацию, в качестве какого угодно специалиста, на завод, все эти планы требуют времени. Которого у нас нет. Наместник с принцессой в течение нескольких дней вступит в Самур. Попадаться ему на глаза ошибка, которую я не совершу. Остается статуя с не спадающим окаменением. Заклинание ребенка, насколько мы можем судить по разговорам, с невероятной магической силой. Как бы магократии пригодилось такое сильное дитя! Мамаша у девочки тоже интересная особа, артефакторная портная. Еще эта неизвестная Кая Аисаки, уложившая босса Заболотного леса. Это сколько надо одномоментно урона нанести, чтобы Создатели тебя признали?
Граф ушел в монотонные рассуждения на тему особенностей мемберов кавайного отряда монстроубийц, выделяя ругательными эпитетами принцессу и наместника, но Лопиталь его перебил практическим вопросом.
— Мы даже не знаем сколько весит статуя! Как мы её упрем на своих двоих?
— Я тебе поражаюсь, вроде серьезный ученый. — поддел его Эмаден. — Сам же нос к носу её осматривал. Простое окаменение не превращает человека в гранит, иначе откуда взяться лишней массе. В сходный по плотности материал. Вроде доломита. Статуя весит столько же, сколько при жизни весил это бедолага, килограмм восемьдесят. Но эликсир на силу советую выпить.
— На дело когда выдвигаемся? — не сдавался Лопиталь. — Цепь статуи предварительно унирастом надо обработать, как я понимаю, а двери таверны на ночь запираются.
— Не суетись, Лопиталь, у меня есть отмычки. — небрежно сказал граф.
— А если кто нас из ночных постояльцев застукает за этим? — взволновался ученый.
— Ляжет вместе со статуей в землю. — практично решил Эмаден.
Услышанное нисколько не успокоило Лопиталя. Одно дело рассказы о миссиях: кто, кого, когда, сколько, каким оружием и почему. Для холодного анализа ужасы схватки не играли роли. Другое дело самому принимать участие в краже, плавно переходящей в массовое убийство.
Жизнь его к такому не готовила.
Ворочаясь под мерный храп Эмадена Малурона, Лопиталь спрашивал себя: когда его история свернула не туда? Измучившись, он почти обрадовался, когда песочная колба отсыпала два часа вахты. Встав со своей лежанки, он хотел прикоснуться к графу для побудки, но неожиданно увидел его ясные глаза.
— Я в порядке, Лопиталь. — зевнул Малурон. — Мой организм хронорецепторен.
Граф рывком вскинулся с матраса, стянул с себя ночное одеяние. Зачарованное на старушечье — иллюзиями и препаратами, заставляющие тело срочно худеть — торс графа заблестел под огарком свечи жилистыми, прочными мышцами. Сгорбленное волей шпиона прежде, тело выпрямилось хищной стрелой