— Гроулз Сентента! — грозно сказала Аиша, подходя ко мне и обращаясь к косплею на привидение. — В жизни не видела столь безрассудной девицы. Немедленно закройте ставни, вызовите прислугу и подготовьтесь к нашему визиту.
— Не могу, ваше высочество. — призналась Гроулз. — Окно слишком высоко для меня. У меня работает только одна рука и стремянка, по которой я залезала, свалилась вниз. А вы приехали, потому что папка мой нашелся? Надеюсь, он ничего не натворил?
— Здесь вопросы задаю я! — свирепо ответила принцесса.
— Барон Арналд Эделин то же самое говорил. — грустно сообщила дерзкая, бледная немощь.
В этот момент за её спиной мелькнула тень, ловкая рука схватила графиньку за плечо, подняла и исчезла. Спустя несколько секунд в окне появилась довольная мордашка Каи. Она призывно замахала рукой.
Мы с лисодевочкой, знаете ли, тоже умеем вести переговоры.
Вместе с сопровождающей меня принцессой, поднялись наверх до комнаты графини, проходя через парадный зал, суетливых напуганных слуг, следов погрома и снятых со стен портретов, пятен крови, поехавших нитками гобеленов от удара мечом. Баронишко успел повеселиться.
В покоях графини Кая болтала с девчулей, при ближайшем рассмотрении, горевшей лихорадочным румянцем на щеках. Худющей, лежавшей на кровати, одетой в розовое платье, с красивыми, слегка раскосыми карими глазами, высоким хвостиком коричневых волос, тонкой линией изящных губ и строгим правильным носиком. Два артефакта света прекрасно подчеркивали детали.
Я бы сказал: смертельно красивая.
Стремянка — изящная, раздвижная лесенка из бальсы, валялась возле кровати. Её конец был привязан к изголовью кровати. Гроулз не залезала по стремянке, да и не смогла бы. Она один конец её положила на изголовье, зафиксировала простыней, а второй конец перекинула на высокое окно. Проползла по стремянке к окну, открыла ставни и наслаждалась последними часами жизни. Всё это с помощью ума, зубов и одной руки.
— Ну-с, больная, на что жалуемся? — потер шутовски ладошки. — на власть, образ жизни или современных мужчин?
— А если на власть? — Гроулз начала с провокации.
И это при живой принцессе за моей спиной, нахмурившейся на такую предъяву.
— Её высочество еще позавчера, дважды были на волосок от смерти, встав на защиту простого народа от монстров. — сообщил я дочке предателя. — Вчера спасли целый город от природной катастрофы, схода снежной лавины.
Гроулз Сентента перевела взгляд на принцессу.
— Ваше высочество, прошу простить мою дерзость и скверный характер. По утрам меня тошнит, днем я плачу, к вечеру хочу самоубиться. Увидев вас, такую юную и красивую, величественную, мне захотелось пасть от вашей руки.
— Ой, да заведи себе котика уже. — грубовато сказал ей, кастуя рассеивание заклинаний.
— Насчет современных мужчин. — пожаловалась она. — Довольно бесцеремонные создания.
— Уху, — рассеяно ответил ей, затачивая своё заклинание на двенадцать. — котики точно лучше. А как красиво они летят, когда годам к сорока выходишь замуж и кидаешь пушистика вместо букета своим подругам.
Гроулз наконец улыбнулась. Скорее из-за несуразной цифры — сорок лет, да что это такое. В таком возрасте помирать пора, уж она точно не доживет. Эта мягкая улыбка юной девушки, за всю свою недолгую жизнь никогда не встречавшей настоящее счастье, меня подстегнула.
Я попыхтел, кастуя раз за разом обновленное заклинание. Точнул еще раз на четырнадцать. Принялся испытывать заново, пока Кая и Аиша развлекали дочку Сентенты болтовней о своих подвигах. Нахальная и одновременно вызывающая жалость девчуля, им явно зашла.
— Спасибо, что попытались. — поблагодарила меня Гроулз, оценив мои старания. — Кто только не пытался меня излечить рассеиванием. Был даже маг света двадцать пятого уровня из Ирвалии.
«Деточка, я вообще-то тридцать четвертого, с заточенным рассеиванием» — хотелось мне важно ответить, но пока я фейлюсь, подобное бахвальство пустой трёп.
— Со временем я потеряла надежду. — бухтела Гроулз. — Больше всего меня в подобных ситуациях привлекали разговоры о том, что происходит наружи. Мир, который я никогда не увижу, но могу узнать что-то новое в разговорах с интересными людьми. Пыльца терросвета которую каждый год приносил батюшка, позволяла мне дышать и чувствовать конечности. Руки или иногда ногу, действие было непредсказуемым, болезнь отступала частично, с какого-то участка тела.
Я точнул под её тихое, успокаивающее шелестение рассеивание заклинаний на шестнадцать. Но эффект никак не проявлялся, тогда озлившись, решительно прожал сразу на восемнадцать. Вроде смотришь расход на заточку: две с половиной тысячи очков кармы, не так много. Начинаешь считать общие затраты, с нуля за шесть тысяч выходит. Девятнадцать — это край, кармы больше не хватит. Придется откупоривать пыльцу терросвета, который я уже намылился продать на ярмарочном аукционе, само собой через подставное лицо.
Вот тогда она вскрикнула. Поглядела потрясенно на меня.
— Больно. — тихо сказала она и снова вскрикнула. — Ногу колет!
Я протянул руку к её ноге в целях наложения длани исцеления, но опомнился. Неестественная краснота покрыла щеки, спускаясь всё ниже, на открытые в платье плечи Гроулз. Аиша и Кая переглянулись.
— Ты же лекарь! — сказала мне Аиша.
— Он же лекарь! — продублировала для Гроулз Кая.
— Только с вашего разрешения. — начал я подкаблучничать. — Чур за волосья потом меня не таскать по дому!
До Гроулз дошло, что у меня какие-то очень странные, близкие отношения не только с лисодевочкой, но и с принцессой. От удивления ротик её исказился буквой «О», тонкие брови поползли наверх.
— Не похоти ради, но в целях лечебных! — решительно произнес я, двумя руками взяв лапку этого цыпленка, и начиная сеанс гемодинамики. Разгоняя кровь, нормализуя давление, укрепляя стенки сосудов.
— Намного лучше. — тихо прошептала она, не поднимая глаз.
Я опять накинул на неё рассеивание. Сначала колоть начало в руке, потом она отчаянно замотала головой и отказалась признаваться, где больно, вжимаясь в подушку лицом так, что была видна только покрасневшая шея.
— Да сделай уже что-нибудь, Джерк Хилл! — воззвала ко мне принцесса.
— Через спину попробуй. — предложила Кая.
«Когда такое было, чтобы медсестры доктора учили? — сокрушенно подумал я. — Никакой культуры на производстве.»
Коснулся напрягшейся спины. Запустил длань. Сердце её оглушительно билось в груди, да кажись только оно и осталось: кожа да кости жертвы анорексии, встретили мои руки.
— Сплошное анатомическое пособие, а не девчуля. — сказал сокрушенно. — Когда мы уже научим нашу молодежь питаться чем-то еще кроме ложных надежд и женских романов?
В комнате Гроулз было много книг. Четыре шкафа и три из них в рукописях.
— Это книги по лекарскому искусству и наукам! — приглушенно и гневно вскричала она.
Кая взяла наобум пару рукописных книг с полки.
— Второе путешествие на Север. Снежные волколаки и льдица царя Хладомона. — прочитала она первый заголовок. — За авторством Нарвала Ректенвальда по прозвищу «Неугомонный».
Вторая была по математике от Тощего Морелла. Причем Тощий — это не кличка. Чел был из простых сервов и всего добился сам. Мне начинала нравиться вторая Риса Саитана.
— А вы не кричите больная. — наставительно произнес. — Рано. Лекарь позже зубки посмотрит.
— Причем здесь зубы? — испуганно пискнула она.
Стоматолог — единственный врач, у которого девчуля молчат и боятся. Совсем обижать я её не стал, у Гроулз явный дефицит общения и нервное потрясение с истощением. В истерике не бьётся, в обморок не падает — респект дочке графа. Вот дерзить Аише большая глупость, хотя даже это ей вышло в плюс, такой оригинальный человек заинтересовал принцессу.
— Всё. — поставил я жирную точку в облапывании наглой девчонки. — Дальше сама. Встаешь на ножки и даешь от меня деру. Если догоню — смотрю зубки. Может даже какой вырву.
Это я врал, зубки у неё в порядке: белые, ровные, мелкие. Все лекари, что приходили и пытались вылечить от паралича мантикоры, хотя и ничего не добились, но функциональность органов тела поддерживали на высоком уровне. Но попугать её стоило, пусть не расслабляется.
Она нерешительно моргнула, прислушалась к себе, напряглась, потрясла неуверенно второй рукой, поджала ножку, присела, поднялась на ноги. Свалилась на пол и некрасиво заревела в полный голос.
— Я в столовую! — крикнул уже у двери. — Всем нам надо поесть и успокоиться.
Между прочим, женщины более выносливы, чем мужчины, живут дольше и деятельность префронтальной коры могут разгонять сильнее. Таковы факты и, когда я принимаюсь их интепретировать, кажется, это из-за особенностей работы женского мозга.
Допустим всё плохо, в мозг поступают противоречащие сигналы, работа организма сбоит. Женский мозг вызывает к себе нервную систему. Она приходит: женский мозг валяется на диване обессиленный, с сигарой во рту, на столе следы умственного пиршества. Обгрызенная ненависть, вялый кусок усталости, сушеные ломтики безразличия. Мозг хлопает рукой рядом с собой, приглашая нервную систему присесть.
— Нам конец. — доверительно говорит мозг. — На носу выскочил прыщик: добавлять горчицу в морковный смузи было ошибкой. Машка из универа, с соседней группы, купила такие же лабутены как у нас. Чимин вчера обнимал плюшевую акулу из ИКЕА, а ведь на её месте должна были быть мы. Я всё это вообше не вывожу!
— Ой, а что же делать? — теряется нервная система.
Мозг требовательно смотрит на нервную систему.
— Ты знаешь что. Бери биту.
Нервная система берет биту, мозг одевает кастет на руку. Они оба с пинка открывают дверь в лимбический отдел, набрасываются на цилиарный ганглий и мутузят последнего в сопли. Организм рыдает как последняя сучка и перерождается. Мозг и нервная система чекаются кулачками и расходятся. До следующего раза.
Даже жаль, что мужской мозг так не умеет.