Сержант посмотрел на отдувающуюся бабульку и решил поддержать, потенциально великолепное приобретение для города, в виде знающей свое дело травнице.
— Мадена, ты переведи дух пока, с дороги-то дальней. Мы сами вас зарегистрируем. Данные запишем, парни в ратушу сбегают с документом.
Джил Свакинг достал из отделения кошеля небольшой, свернутый рулон листа и чернильницу. Согнул лист, разорвал по сгибу пополам. Протянул ближайшему стражнику.
— Испортишь опросник, — буднично предупредил он, — три внеочередных ночных дежурства.
— Чудны дела самурские, — раскрыла глаза бабка, — давно у вас стражников простых письму обучают?
Джил Свакинг одной стрелой убивающий двух зайцев: из которых первый — проверка грамотности личного состава, а второй — репутация города, самодовольно осклабился.
— Да всех обучают, все уже умеют, кто хоть немного ушами не хлопает.
Он махнул рукой на четыре аспидные доски, стоящие на площади. Что Эмаден, что Лопиталь приняли их за простые доски объявлений, окинув взглядом и не обратив внимания. С утра вокруг них не было ни души, но ближе к полудню около них стали собираться небольшие кучки народу.
— Наша милость приказала всем учиться грамоте. Следующая задача будет овладение цифрами. На окружной ярмарке через два месяца будет устроено состязание в письме и счете.
Джил Свакинг заговорщически понизил голос.
— Говорят судить его будет их подавляющее высочество, и, возможно, состязание посетит наш славный король! Просто безумие, но наша милость обещал, что победитель получит сто золотых!
Эмаден, прикинувшись ошарашенным, медленно сполз с короба, хватая ртом воздух, примерив на себя вид бабки, полностью оглушенной новостью. Извините, а куда деваться? Это у посла Южной Каталии сумма вызывала зевоту. От знахарки из далекого бедного села требовалась соответствующая реакция.
Прогибаться в роли бабки-простушки, под простого сержанта городской стражи, послу пришлось еще полчаса: пока заполняли две анкеты, пока стражник бегал в ратушу, сдавая документ с отпечатком большого пальца бабули.
К чему приурочена эта мера Эмаден не понял. Брезгливо оттирая чернила с пальца, он терпеливо поддакивал и очаровывал сержанта, пока не вернулся стражник с документом и печатью. Тогда Эмаден, ловко придумав половинную скидку первому покупателю, продал ему настойки пузанки ласковой и ревенки пылкой, заручившись симпатией сержанта настолько, что тот предложил накормить вечером бабулю в таверне.
Выполнив первоначальную миссию инфильтрации, по самым строгим оценкам на превосходно, отделавшись от самурского патруля, Эмаден задумчиво обратился к Лопиталю.
— Что это, демоны всех раздери, было такое, коллега?
— И откуда Лопику-дурачку такое знать? — моментально окрысился магократический ученый-исследователь-аналитик, не забывший перенесенных унижений.
Впрочем, наткнувшись на стальной взгляд графа-шпиона-посла, быстро передумал.
— Готовятся к переносу столицы из Тритикама? Внедряют новую модель развития городов и обкатывают в Самуре?
Лопиталь потряс головой, в замешательстве от нахлынувших мыслей.
— Выводы без цифр могут оказаться нужными. Но мы ищем правильные.
Глава 4
Богатырский удар от Джиро щитом по голове, но главное — недолгое общение с моей женской бандой, окончательно подорвали здоровье бывшего владельца таверны. Дверь даже не дрогнула.
Отвага покинула его столь же быстро, как лишний кексик исчезает на нашем домашнем столе. Он затрясся, задрожал, захныкал; предусмотрительно, однако, не отпуская ручку.
— Манаотсосная внутри соединена с сортировочной! — вспомнил Кавас. — Можно открыть сначала другую дверь!
Как будто есть разница. Ветераны компьютерных шутеров плачут кровавыми слезами: чел понятия не имеет о Call of Duty, но уже заслужил ачивку.*
— Стыдись! — укорил я его, описывая плавную дугу рукой, указующе вздев свой перст на мелких. — Эти маленькие девочки каждый день сражаются с чудищами, чтобы мир встретил завтрашнее утро. А ты дверь открыть боишься. Дерни в другую сторону.
Он послушал стиснув зубы, дернул дверь и мгновенно упал, обливаясь кровью. В проёме мелькнуло зеленое жало, пронзило его грудь, а следом выскочил монстр с большими фасеточными глазами. Дверь за ним, снова захлопнулась.
— Ничосе, — удивился я, — Бобби, братан, какими судьбами? Спустился вечером с дерева, прошвырнуться в лесной МёдДональдс и попал в лапы к маньяку?
Завидев меня, лиломол радостно заверещал, зачирикал и бросился к нам, прихрамывая. Девчонки завизжали и спрятались за мою спину. Кроме Аиши, принявшей царственную позу а-ля «склонись перед своей принцессой, монстроборец». Джиро что делать не понял, но ориентируясь на мою реакцию, изобразил безразличный вид опытного авантюриста. Аякс поднял было молот, опустил, словно близорукий страж движения, не разглядевший поначалу опасные госномера. Вин Гезину было настолько лень, что он даже не дернулся с туши нехбита.
Я похилил нашего эндемика, одновременно доставая из инвентаря вкусняшку. Ей оказалась лимонно-рикоттовое пирожное из муки, масла, сахара, яиц, стручков ванильных бобов и лимонной цедры. Мейд бай э джиниус герл. То есть приготовленное Каечкой. Аишу к готовке сладостей никто не подпускает.
Бобби сожрал большое пирожное в один укус. Почувствовав в нём своего конкурента, мелкие негодующе загалдели, высовываясь из-за моей спины.
— Сладкое приносит боль и страдания, — нравоучительно сказал девчулям. — Вы посмотрите, что с Бобби враги сделали! Вообще от сладкого люди быстро стареют и глупеют. Вон у лиломола какая вмятина на голове, а правый глаз слегка косит. Явная передозировка глюкозы.
С этими словами, противореча самому себе, я скормил лиломолу второе пирожное. Затем сжалившись над завывающим Кавасом, отхилил последнего. Подумаешь плечо проткнули, а рыданий будто к крюку на скотобойне подвесили и за разделку принялись. Выдержаннее надо быть. Почему я еще не встречал отважных злодеев? Словно это словосочетание денотировали, посадив на короткий поводок: безумные злодеи есть — наслаждайтесь, а остальное ни-ни.
Хотя с другой стороны, сексуальный токарь или мудрый осеменатор, вызывают большие сомнения, в адрес использовавшего такие коннотации.
Не решив семантическую загадку, я пообещал Кавасу должность тестировщика скоростных режимов манаотсосных столов, если тот не заткнется.
— Сердце у тебя маленькое и черное. — заявил ему. — Там и десять лиломолов промахнутся. Что-то я не вижу потоков смоляной, зловонной жижицы из твоей груди. Хватит ныть, мы обязательно дадим тебе дожить до суда.
— Ну что там в камере? — спросил я Бобби. — Наших много?
Он застыл, склонил голову, вслушиваясь в мои слова, поднял робко лапку, будто несчастный Пикассо на уроке, которого никогда не вызовут к доске. Просто пока учитель его настоящую фамилию выговорит, уже колокольчик звенит. Обеденный.
— Ладно, — решил я, — бережёного бокс бережет. Аякс, давай, изобрази фбровца на аресте лоликонщика.
Элементаль послушно оторвал дверь от косяка и застыл в проёме, присматриваясь. Соединил указательный и большой палец в кружок. Ну, ок, я нырнул следом, обнаружил небольшую комнату с единственным столом, стонущего человека на нём, бросился к нему с исцелением.
Убегали последователи Дрэвена в большой спешке. Понимаю. Когда прилетает большой бум, с потолка сыпется земля, уши закладывает и всё немножко трясется — организму страхово. Особенно, когда сектантишь нехорошие дела, за которые палач, долго и вдумчиво будет разбирать на части.
Но даже паника не помешала им первым делом забрать ридиевую вытяжку. Сейчас поясню за этот предмет.
Когда мы привели за ручку Рису к главе гильдии артефакторов Рилвиру Нетфису, на пробуждение Дара, последний встретил нас с усилителем импульса. Обточенная в круг дерево биолланта с каучуковыми трубками по числу пальцев, в которых были спрятаны ридиевые нити. В центре деревяхи был вставлен осколок Тафирима.
Не знаю кто первым усилитель импульса придумал, но прибор довольно успешный. Дорогой и эффективный. Пытливая мысль ученых очень скоро зашла дальше. Что если камень-два-три Тафирима положить, что если нити ридиевые толще попробовать?
Небось даже последний, забитый серв станет высококвалифицированным нагибашкой!
Однако у человеческого тела оказался предел отдачи маны, а коэффициент влияния на потоки маны с помощью камней Тафирима и ридия, после достижения определенного результата превращался в асимптотическую кривую. Показатели увеличивались на ничтожные доли процентов. Естественно, человеческое тело это вам не координатная ось графика. При резком ускорении выкачивания маны, плоть не растягивалась — сразу разваливалась нафиг.
Всё, что смогли придумать: манаотсосный стол, дорогой и опасный. Он состоял из обычного стола, где фиксировался пациент, ремнями или зажимами. У стола была раскладная ручка для вытяжки, обычно на уровне живота. В ручку закладывали обруч, скрепляющий несколько, (стандартным было использование трёх) камней Тафирима. В месте соединения грани камня обтачивали. Пропускали сквозь центр соединения камней ридиевый штырь с тройной-четвертной вилкой на конце. Вилку втыкали в тело пациента.
Стоил манаотсосный стол копейки, а вот ридиевая вытяжка, как космический корабль. Нужен был раз в году: для пыток и подготовки магов к казни, например. Потому что собранная из тела мага мана, которой в теории можно было банчить, загоняя в упаковку, оказалась крайне нестабильной, в отличие от зелий маны, приготовленных артефакторами или знахарками. Экономического эффекта от мана-стола не было никакого. Просто символ крутизны королевства, страшилка для магов.
Пока Дрэвен Орион экспериментами не занялся. А я спасением прекрасных дев, с интеллектуальным детективом, экшном, заговорами и многочисленными убийствами монстров.
Черноволосая, юная девушка на столе передо мной истекала кровью: как из ран на боку, так и вялой струйкой изо рта. Зафиксированная ремнями, с набухшими венами, синяками, спутанными от пота волосами — жертву экспериментов Дрэвена трудно было назвать красавицей. Цвет глаз не разглядеть, она их закатила, сама в бессознательном состоянии.