«Класс, Санечка, так их, сволочей! Давай, любимый, давай!.. Нет, ты только послушай, Вано! — обращалась она к мужу, чьи далекие грузинские корни подсказали ласкательное прозвище. — Как он великолепен, мой Санечка! Бьет наотмашь!»
В ее возгласе опасно проскользнула страстная нота, но вряд ли он обратил внимание. И вообще — наплевать!
Во вчерашнем диалоге с бородатым помощником президента последнему действительно досталась роль мальчика для битья.
«Неужели все у нас продается? — беспощадно хлестал Саня. — Хотелось бы знать, кто из ближайшего окружения продал журналу «Бунте» тот самый снимок с ядерной кнопкой? И за сколько? — и в ответ на жалкие возражения врезал: — Как вы думаете, возможно нечто подобное в Соединенных Штатах?»
«На все вопросы есть один ответ, — ехидно усмехнулся Кидин. — Нет человека — нет проблемы. Сейчас с этим просто»…
Вот когда она по-настоящему испугалась! До головокружения, до потери дыхания. Он и сейчас обмиранием сердца давал знать о себе, тот испуг, загнанный вглубь предвкушением встречи.
Занятая своими переживаниями, Лариса опомнилась уже возле дома, когда дежурный охранник отворил ворота и машина въехала в просторный гараж. Напрасно она соврала Грише, что ее прихватят друзья. Незаметно миновать охранника едва ли удастся. Впрочем, ерунда. Если не пристанут с вопросами, он не станет трепаться, а за неделю все забудется. Кидин знает, что она собиралась уехать на дачу. Сегодня, завтра — какая разница? На Николиной Горе, правда, тоже своя охрана, но можно сказать, что застряла у Гориных или Силницких. Не забыть бы Любку предупредить!
Пока Гриша возился в гараже, она заказала такси и побросала в дорожную сумку заранее приготовленные вещи: смену постельного белья, переложенного саше с ароматными травами, белую плиссированную юбку, открытое платье на выход, пеньюар с валансьенскими кружевами, косметичку. Пожалуй, одной сумки не хватит.
Лариса зашла за стойку бара, отделанного шкурой зебры, и сняла с полок бутылку «Чивайс Регал» двенадцатилетней выдержки и гордоновский джин со всеми онерами: «Мартини» и ангостурой. В холодильнике должен быть грейпфрутовый сок, зеленые оливки и тоник. Она покажет своему мальчику, как делается настоящий коктейль!
Изысканный интерьер трехномерного «Сименса» в тропическом исполнении обогатил ее новой идеей. Все-таки праздник! Целых семь долгих ночей. Такое у них впервые. Как оно все сложится…
Оставив дверцы в распахнутом положении, Лариса полезла на антресоли за большим баулом из толстой кожи, в котором хранились горнолыжные ботинки. Вытряхнув их вместе с другим барахлом, швырнула баул на пол, а вслед за ним и сумку для тенниса: она же едет на дачу! Стало смешно, страхи куда-то ушли, и сразу повысилось настроение.
Услышав шум мотора и лязг открываемых ворот — Гришка, наконец-то, убрался! — она с удвоенной быстротой принялась опорожнять холодильник: шампанское с зеленой лентой, баночное пиво, замороженные креветки, филе индейки, икра, лососина, анчоусы — кажется, все. Нет, еще ананас, консервированная спаржа — он обожает! — маринованные корнишончики, торт из мороженого. Вот теперь, действительно, все.
Довольная собой, Лора принялась за укладку. В последний момент спохватилась, что забыла про подарки: бритву и английский одеколон. Заодно решила взять и табакерку. Вдруг придется по сердцу? Она с радостью отдаст.
Переодеваться не стала, только приняла душ, прихватив из ванной деодорант, натуральную губку и махровую простыню — пригодится.
Просушив волосы под феном, его тоже пришлось засунуть, она позвонила охраннику.
— Скоро должно подъехать такси — пропустите, пожалуйста, и поднимитесь потом за вещами.
Распахнутый холодильник сиял в вечернем сумраке, как витрина гастронома. Там оставалась еще масса вкусных вещей. Хотелось унести все целиком. Лора ограничилась бутылкой «Смирновской» для сторожа.
Саня дожидался любимой женщины с растущей тревогой и нетерпением. Стоя, прижавшись лбом к оконной раме и не зажигая света, провожал взглядом подъезжающие машины. Всякий раз, когда звякали дверцы лифта, обмирало в груди. Отсветы фар пробегали по нижним стеклам соседнего дома, жгучие огоньки стоп-сигналов вспыхивали и гасли в сумеречном мороке. Разросшиеся деревья во дворе непроглядной завесой накрыли подходы к парадному.
Клекот дверного звонка заставил Саню невольно вздрогнуть, словно и по нему прошел ток, когда Лора, надавив на кнопку, замкнула цепь.
— Открыто! — выкрикнул Саня, выскочив в коридор.
Она явила себя в освещенном проеме со всеми своими сумками, уверенная в себе и безмятежная.
— Внесите багаж, — надменно повела бровью, переступая через порог.
Саня нагнулся за баулом, похватал все разом и, опустившись на колени, облобызал ее открытые туфельки.
— Ты с ума сошел!
— Сошел, сошел, — задыхаясь, он покрывал ее полные ножки торопливыми поцелуями, пока не замер у самого лона, проникаясь животворным биением горячей податливой плоти.
Лора откликнулась коротким грудным смехом и, приподняв края юбки, в неуловимо балетном повороте грациозно выскользнула из его рук.
— Воистину рехнулся! Ты, часом, не пьян?
— В дрезину! — он распрямился, как отпущенная пружина, попытался подхватить Лору на руки — она оказалась довольно тяжеловатой — и, прижав к себе, жадно приник к губам. Не успела она опомниться, как от косметики не осталось и следа. Не только помаду, но и краску с ресниц, и тон, оттенявший скулы, все съели поцелуи.
Она вся напряглась, нервно передернув лопатками, его пылающая рука соскользнула, слегка задев застежку под блузкой, и медленно поползла вниз, следуя плавным, немыслимого совершенства линиям.
— Я нашел нужное слово, — Саня внезапно ослабил объятия.
— Слово? — весело изумилась она. — По-моему, ты искал все, что угодно, но только не слово.
— Что я искал?.. Это? — его чуткие руки снова пришли в движение. — Или, может, это?.. Нет! Наверное, тут?
— Дурашка! — Долгим зажигательным поцелуем Лора заставила его умолкнуть. — Не все сразу… Включи свет, — она высвободилась и, наклонившись над сумкой с бельем, принялась искать косметичку. — Это можешь занести в спальню.
— В так называемую спальню!
— В единственную на свете!
— В единственную и неповторимую, — радостно подхватил Саня.
— Вот тут вы ошибаетесь, господин Лазо. Мне бы хотелось повторить… Так какое же слово ты нашел?
— Обводы, — он попытался подступить к ней сзади, но она увернулась.
— Тайм-аут! Дай мне разобраться с вещами и привести себя в порядок. Слизал всю помаду, щенок. Весь марафет псу под хвост! На место!
— Ты не поняла. Я только хотел продемонстрировать. У тебя изумительные обводы. Оказывается, не только прикосновение к телу может доставлять наслаждение, но и форма в чистом виде.
— Гениальное наблюдение. У меня, значит, обводы?
— Как у чайного клиппера «Катти Сарк»! Как у скрипки Страдивари. Как у виолончели Амати.
— Отстань!.. Сегодня тебе не придется сыграть на скрипке.
— Как?!
— Не повезло тебе, милый, — глянув на себя в зеркальце, Лора пожевала губами, стирая остатки помады. — Форменное чучело… Не сердись, дорогой, — ласково улыбнувшись, она покачала головой, — завтра, наверное, уже будет можно. Я ведь и собиралась приехать с утра, но, видишь, не утерпела. Потерпишь?
— Моя любимая! — растроганно взмолился Саня, готовый пролить слезу. — И молодец, что не утерпела! Я бы тоже не утерпел. Все великолепно и так. Пусть будет вовеки благословенна Луна! Да здравствует владычица Геката!
— Отнеси в ванную, — она передала полотенца и принялась деловито выкладывать флаконы. — А это тебе, — вручила одеколон. — Ну, пожалуйста, мне так нравится запах!.. Благородный, как океанский бриз.
Саня благоговейно исполнил поручение. Каждая мелочь приводила в умиление. Он был без ума от всего: ее манеры вести себя, голоса, интонаций, вещей. Легкое недоумение вызывало лишь обилие барахла: какие-то пасты, шампуни, мыло зачем-то…
— «Я к вам пришел навеки поселиться», — как бы изрек по такому случаю Васисуалий Лоханкин, — не удержался он от избитой остроты.
— Ты против? — она подняла голову.
— Я целиком «за»!
— Тогда тащи это на кухню, — Лора тронула баул каблучком. — И все организуй, пока я буду мыться… Рыбу и выпивон поставь в холодильник, вскипяти воду для креветок, в общем, сориентируешься… Устроим пир!
— Лора, зачем? — Саня обескуражено развел руками. — Я же все приготовил: печеная картошка, бифштекс по-татарски, соленые помидорчики… Даже твою любимую китайскую: ростки бамбука, грибы сянгу и муэр… Специально в «Пекин» смотался.
— И молодец! В хозяйстве все пригодится. Чай, не на один день, — послав воздушный поцелуй, она скрылась в ванной. — Шампанское брось в морозилку, чтоб поскорей охладилось! — крикнула под шум воды.
Он еще возился с привезенными деликатесами, раскладывая их по тарелкам и мискам, оставшимся после кораблекрушения.
— Класс! — оценила Лора убогую сервировку. — Под шампанское пойдет ананас, я люблю пить из стаканов. — Она вышла посвежевшая и какая-то вся благостная, домашняя. — Кухонный нож, надеюсь, найдется?.. Что смотришь?
— «Тени без конца ряд волшебных изменений милого лица», — скороговоркой процитировал Саня, подавая нож.
— Теней-то и нет — смыла. Примешь такую, как есть? Без грима?
— Как Афродиту из пены морской. Всю целиком.
— Вот и ладно, — она нарезала ломтики ананаса, критически оглядела закуски и открыла холодильник. — Маслица припас, мальчик, и лимончик! Умница: семгу без лимона нельзя… А чего будем пить, повелитель?
— Что прикажет донна.
— Донна в некотором недоумении. Печеная картошка — класс, но предполагает водочку… Вот и она, мамочка, заиндевела, нас дожидаючись… Коньяк, значится, отложим на будущее. И коктейли нам вроде ни к чему. Одна возня с ними, а жрать так хочется… Будем мешать водку с виски?
— Слишком уж он у тебя раритетный, чтоб мешать.