Буссе встал на четвереньки, пополз вперед и заблеял.
– Овца! – выкрикнул кто-то.
– Ягненок!
– Баран!
Буссе, лихорадочно мотая головой, заблеял громче.
Внезапно до Софии дошло. Слово, которое обычно употреблял Освальд, описывая Буссе.
– Бебека! – закричала она.
Буссе, кивнув, поднялся и бросил на нее благодарный взгляд.
– Подойди сюда, Буссе, и дай мне карточку.
Он подбежал и протянул карточку.
– Теперь повернись.
Освальд прикрепил карточку к спине Буссе, и всем стали видны большие неровные буквы: «БЕБЕКА».
– Снимешь ее, только когда я тебе разрешу. Когда проявишь инициативу. Возможно, даже немного лидерских качеств. Ульф, твоя очередь.
Ульф был одним из тех, кто выполнял в поместье самую тяжелую работу. Всегда подключался, когда требовалось, проявлял почти навязчивую веселость, нервно смеялся над собственными шутками и постоянно старался угодить. Но сейчас он стоял с ужасно несчастным видом, смотрел на свою карточку и чесал в голове. Затем подошел к одному из стульев и указал на его ножку.
– Стул!
– Нога!
– Ножка стула!
Он покачал головой. Снова указал на ножку, потом на спинку стула и на собственную голову.
– Дерево! – выкрикнул Беньямин.
Ульф кивнул. Опять приложил ладони к голове.
– Идиот!
– Голова!
– Слушатель!
Он растерянно покачал головой. Довольно надолго воцарилась тишина: идеи иссякли. Ульф встал на колени и принялся стучать головой о спинку стула.
– Чурбан! – закричала Анна.
Он выдохнул и подобрал свою карточку.
Большинство вовлеклись в игру. Настроение было приподнятое. Все-таки это всего лишь игра, и наблюдавший за ними Освальд выглядел очень веселым.
Настала очередь Анны. Прочитав свою карточку она захихикала. Освальд посмотрел на нее предостерегающе, она сразу замерла и ненадолго задумалась. Затем взялась рукой за ступню, подняла ее и показала всем. Прошлась по полу мелкими изящными шагами, как балерина. Опять показала на ступни. Несколько раз повторила это маленькое представление. Казалось, пройдет целая вечность, прежде чем кто-нибудь поймет. Выкрикивалось все, от царапин до мозолей.
– Легкодоступная, – наконец сообразила Мадлен.
– Ох, черт! – воскликнул Освальд. – Это заняло почти две минуты. Вот как бывает, когда у людей избыток гормонов и недостаток мозговых клеток.
Щеки Анны пылали. Сходив за булавкой, она начала прикреплять карточку к самому низу куртки.
– Не здесь, – сказал Освальд. – Прямо на груди, чтобы все смогли прочесть. Либо там, либо я прикреплю ее тебе на спину.
Анна быстро переместила карточку, и Освальд кивнул Беньямину.
Встав перед ними, тот несколько секунд неотрывно смотрел в глаза Софии. Потом взглянул на карточку и улыбнулся. Показал на болт, завинченный с передней стороны стола Освальда, лег на пол и стал извиваться, как змея. Вьюн, конечно. Ведь Освальд всегда жаловался на то, что Беньямин умеет вывернуться из любой ситуации. Ответ вертелся у Софии на языке, но она ждала, пока угадает кто-нибудь другой. Ей не хотелось нападать на Беньямина и было по-прежнему трудно вовлечься в эту странную игру.
Однако Освальд чувствовал себя на коне и едва сдерживал радость каждый раз, когда новый человек прикреплял карточку к своей одежде.
Оказавшаяся предпоследней Мона остолбенела, прочитав карточку. Она смотрела то на надпись, то на них. И так несколько раз. Никак не могла начать. Ноги у нее дрожали, а лицо полностью утратило краску.
– В нашем распоряжении не целый день, – сказал Освальд, постукивая пальцами по столу.
Моне не удавалось взять себя в руки. Она стояла совершенно неподвижно. Веки у нее подергивались так, словно она собирается упасть в обморок.
Освальд подошел к ней.
– Немедленно прекрати ерундить, иначе тебя будут ждать последствия. Мы не можем посвятить этому весь день.
Мона уклонилась от взгляда Освальда и уставилась в пол.
– Анна, иди сюда! – крикнул Освальд.
Та поспешно засеменила к нему.
– Посмотри на нее, – велел он, указывая на Мону. – Вот как она выглядит после трех дней на программе «Виа Терра». Не может даже сыграть в детскую игру. Что ты испытываешь, глядя на нее?
– Злость, – ответила Анна. – Даже страшную злость.
– Подойди ближе, – сказал Освальд. – Посмотри на ее кислую мину. Знаешь, что написано на ее карточке?
– Нет.
– Там написано: «брюзга», понимаешь? А она не желает этого признавать. Признавать, что отравляет «Виа Терра» своей негативной энергетикой.
– Тьфу ты, черт! – произнесла Анна.
– Именно. Что тебе сейчас хочется с ней сделать?
Анна попыталась встретиться с Моной взглядом, но та отвернула лицо. Тогда она взяла ее за голову и развернула к себе. Мона по-прежнему отводила глаза, как не желающий подчиняться ребенок.
– У меня такое чувство, что мне хочется ее ударить, – проговорила Анна.
– Давай! – воскликнул Освальд. – Почему вы избрали своим палачом меня? Здесь не существует никакого группового давления. Делай с ней что хочешь, Анна.
Анна не колебалась. Ее рука взлетела вверх и сильно ударила Мону по щеке. Потом еще раз, сильнее. Мона стояла, молча и неподвижно, а то место, куда угодила ладонь Анны, густо покраснело. По щеке у нее катилась одинокая слеза.
– Не выпендривайся, – сказала Анна.
– Именно, – поддержал Освальд. – Теперь обе можете сесть.
София проследила за ними взглядом. Высокомерный вид и покачивающаяся походка Анны и неуклюжая фигура Моны. Почему Освальд выбрал именно Анну?.. Впрочем, он знал, что та сделает для него все, что угодно.
– София, твоя очередь. Я приберег лучшее под конец. Взглянув на свою карточку, она разозлилась, поскольку написанное там было совершенно несправедливым и необоснованным. С другой стороны, никаких трудностей. Она вытянула вперед руки и сделала вид, что сидит на чем-то верхом. Группа теперь уже освоилась.
– Ведьма!
– Пять секунд. София, ты остаешься без карточки. Поздравляю, ты выиграла!
Беньямин поймал ее взгляд, и в его глазах сверкнул веселый огонек.
«Дурацкий мелкий клон Освальда, – подумала София. – С тобой я разберусь позже».
После игры Освальд разрешил им сделать перерыв.
– Возвращайтесь к своим заданиям и постарайтесь до ужина хоть что-нибудь сделать. А вечером мы обсудим это, – сказал он.
За ужином настроение было подавленным. Никто из персонала не захотел спросить о карточках, но все таращились и шептались. София обнаружила, что испытывает некоторое злорадство оттого, что не получила карточки. Попытавшись отмахнуться от подавленного настроения вокруг нее, она ковыряла вилкой в бобах. И тут в кармане у нее зажужжал пейджер:
«После ужина ту же компанию ко мне в офис».
София поняла, что это означает: получившие карточки. Быстро записав в блокнот имена, она пошла по столовой и стала оповещать людей. Нашла всех, кроме Моны, поэтому послала той сообщение на пейджер.
Стулья в офисе стояли на тех же местах. София покосилась на письменный стол. Никаких карточек или бумаг. Только Освальд, читающий что-то с экрана компьютера. Он, видимо, принял душ, поскольку волосы у него были влажными, в офисе пахло мылом и лосьоном для бритья, и сидел он в одной из белых рубашек, никогда не выглядевших мятыми.
– Идиоты придут?
– Я им сказала.
– Тогда можешь сесть рядом со мной. Ты же выиграла соревнование.
Он указал на маленькую табуретку перед своим креслом. София села и сразу почувствовала себя нелепо: точно школьница, лучше всех сдавшая экзамен.
Остальные, запыхавшись, поднялись по лестнице. Отдышались, проскользнули внутрь и расселись по стульям.
– Все здесь?
Буссе огляделся и кивнул.
– Я лишь хочу узнать, что вы извлекли из сегодняшней маленькой игры, – сказал Освальд.
Поначалу никто не решался ответить, но потом руку поднял Ульф.
– Ну, если мы не справимся с ситуацией, то этим придется заниматься вам, сэр. А мы будем в собственном механизме чем-то вроде опорного колеса вместо мотора. Примерно так.
Освальд, поразмыслив, медленно кивнул.
– Да, возможно. Но вы даже не опорное колесо. Вы стали абсолютно деструктивными. Вы даже не подшипники или спицы, а скорее палки в колесах.
Комната заполнилась глухим, согласным бормотанием.
– Я надеюсь, вы извлекли хоть какой-то урок, – сказал Освальд. – Поскольку в следующий раз будет игра «Музыкальные стулья», и проигравшим придется прыгать с Дьяволовой скалы – за исключением, разумеется, занявшего последний стул. Потом сможем поиграть еще во что-нибудь.
Он говорил на полном серьезе. София ненадолго задержала взгляд на лице Беньямина. Тот выглядел собранным и напряженным.
Тут она обратила внимание на пустующий стул рядом с ним.
Стул Моны.
– Не хватает Моны! – закричала София.
Она вскочила так быстро, что табуретка, на которой она сидела, упала назад, прямо на ногу Освальду. Но когда тот взвыл, София была уже одной ногой за дверью. У нее в голове было лишь одно: она должна найти Мону. Немедленно.
– Мы немного поговорим о твоем будущем, – торжественно говорит он.
Я не понимаю, почему ему вечно надо быть таким высокопарным.
Будто все, что он делает, – невероятная жертва.
Думаю, я ему даже не нравлюсь, но иметь меня здесь стало удобным. Старуха меньше ворчит.
Кроме того, ему ведь нужно думать о будущем, а с Лупоглазкой в качестве единственного наследника оно выглядит не слишком светлым.
Все это мне известно.
Тем не менее я выдавливаю из себя благодарный взгляд.
– Тебе необходима идентификация, – говорит он. – Ну, знаешь, имя и тому подобное. Фредрика Юханссона больше не существует. И он не воскреснет.
«Ты и представления не имеешь», – думаю я.
Он чувствует, что мои мысли ненадолго ушли в другую сторону. Но, разумеется, читает меня неверно, как обычно.