Уголовным Кодексом не каралась, и все обвинения были сугубо политическими.
Ну, а уж о священниках, поддерживавших красных или просто убитых белыми в порядке массовых операций, когда уничтожали всех жителей деревни или же всех мужчин, и речи нет. Например, о. Павел, настоятель храма большого уральского села Куреинское, которое в сентябре 1919 года заняла 11-я Уральская казачья дивизия. В одну из ночей на казаков напали партизаны, зарубив 60 человек. Тогда белые согнали жителей села на площадь и расстреляли, в том числе и священника с женой и двумя дочерьми. Женщин перед расстрелом изнасиловали[100]. Раздаются ли их голоса в Соборе священномучеников? Нет, в списке новомучеников никого подходящего по данным нет, как нет там и Кулабухова.
И это естественно и глубоко правильно. Зверства могут быть только у большевиков, а у белых лишь политическая необходимость, в крайнем случае — эксцессы военного времени. А вы как думали?
Как бы то ни было, все эти люди были массово, не разбираясь, канонизированы в 1981 году. А возглавили «Собор Новомучеников и Исповедников Российских» Николай с семьей. Более того: канонизация царской семьи стала в РПЦЗ если и не официально, то фактически одним из догматов веры и условием воссоединения с РПЦ. Последующие события показали, почему это было так важно для наших «ближних соседей». Но об этом, опять же, чуть позже.
…В начале 90-х с приказами, прилетавшими с запада, спорить в России не приходилось никому. Эмигрантские идеи и эмигрантская ненависть, всей мощью СМИ обрушившиеся на Россию, затопили все идеологическое пространство. (Кстати, в обществе волна уже схлынула, но в Церкви эмигрантская идеология господствует и сейчас, и большевики по-прежнему являются воплощением зла.)
Так что в 1992 году Архиерейский собор дал задание комиссии по канонизации приступить к исследованию материалов, связанных с кончиной царской семьи.
Те, кто тогда находился в сознательном возрасте, помнят чудовищный идеологический напор, с которым в головы всех слоев населения вдавливали рассказы о большевистских ужасах. Далеко не последнее место в этом потоке занимало описание жизни и смерти Николая и его семьи. На всех уровнях — прессы, политики, телепередач. О том, что творилось в Церкви, рассказывает известный российский богослов, заслуженный профессор Московской духовной академии Алексей Осипов — человек чрезвычайно авторитетный и уважаемый в православной среде.
«Как известно… т. н. Русская Зарубежная церковь, без благословения Матери-Церкви, канонизировала (главным образом, по политическим мотивам) последнего российского императора.
И вот совсем недавно (со времени т. наз. перестройки) небольшой, но чрезвычайно активный круг лиц, имеющий самые горячие симпатии к Зарубежной церкви, используя газеты, журналы, радио, педагогические и лекторские кафедры и даже амвоны, начал с поразительной категоричностью настаивать на канонизации и Русской Православной Церковью бывшего государя… и его семьи, а также слуг…
При этом особенно ярко бросается в глаза совершенно нецерковный, типично политического характера ажиотаж, поднятый вокруг данного вопроса и, по существу, сводящийся к тому, чтобы заставить чиноначалие Церкви и всех ее членов признать святость Николая II.
Когда вместо… обсуждения, вместо подобающего анализа аргументов на несогласных обрушивается прямая брань… то это уже явное свидетельство иных, нецерковных источников заинтересованности в решении этого вопроса и иной духовной установки (как, например, это видим у иоаннитов — лжепочитателей праведного Иоанна Кронштадтского). Дискуссии… имели место и ранее… Но никто при этом публично не обвинял несогласных с ним во всевозможных грехах и ересях, не требовал немедленной канонизации, не собирал подписей…
Несмотря на то, что процесс рассмотрения вопроса о канонизации Николая II и его семьи не завершен и решения Поместного Собора по нему не было, в средствах массовой информации, именующих себя православными, и в такой же литературе, в том числе для детей, их представляют уже в качестве святых, а отдельные священнослужители всенародно совершают им молебствия и помещают в храмах их „иконы“… то есть идет активный и сознательный процесс типичной мирской пропаганды, внушения, совершается открытый — с прямым вызовом Церковной власти — антиканонический акт.
Доходит до того, что иконописное изображение бывшей царской семьи везут в Грецию, на Афон, и там ничего не подразумевающим верующим, монашествующим представляют в качестве иконы, то есть уже прославленных Русской церковью! А затем реакцию (естественно, положительную) введенных в заблуждение афонских монахов широко рекламируют как подтверждение святости этой семьи»[101].
Помните, каким скандалом обернулось всего лишь величание, пропетое епископом Варнавой Иоанну Тобольскому? А тут такие фокусы, причем по вопросу бесспорному: ну не бывает икон до канонизации!
Сама свидетель: я крестилась в начале 90-х, и почти первое, что услышала в православной среде, был рассказ о клятве 1613 года, ритуальном убийстве Царственных Мучеников и т. п. И книги в церковных лавках продавались соответствующие. Сейчас-то я понимаю, что это было, но вот тогда…
Находясь под таким давлением на всех уровнях, да еще при том, что прославление царской семьи было условием воссоединения церквей, выдвинутым РПЦЗ, — могли ли его не канонизировать? Работа комиссии, по сути, являлась не изучением вопроса, а поиском хоть каких-то оснований для причисления Николая к лику святых. И доклад ее председателя, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, о том свидетельствует: он вроде бы старается изо всех сил, но почему-то никак не может найти оснований для канонизации Николая.
Сначала в докладе говорится о глубокой религиозности царя и его семьи, о количестве построенных храмов и канонизированных святых, о соблюдении обрядов и домашнем благочестии — об этом, впрочем, мы уже говорили, как и об особенностях данной религиозности.
Дальше становится интересней: «Как политик и государственный деятель Государь поступал, исходя из своих религиозных принципов». В чем и из каких именно принципов, совершенно непонятно, вместо разъяснений почему-то сразу же начинаются оправдания за «Кровавое воскресенье».
«В течение всего 9 января 1905 года Государь не принял ни одного решения, определившего действия властей в Петербурге по подавлению массовых выступлений рабочих. Приказ войскам об открытии огня отдал не Император, а командующий Санкт-Петербургским военным округом. Исторические данные не позволяют обнаружить в действиях Государя в январские дни 1905 года сознательной злой воли, обращенной против народа и воплощенных в конкретных решениях и поступках».
Ну да, конечно: он ничего не решал и никак не поступал, оттого-то и нет «сознательной злой воли». Впрочем, доброй тоже. Понять бы только, в чем заключались его религиозные принципы в области государственного управления?
«Оценки Николая как государственного мужа крайне противоречивы. Говоря об этом, не следует забывать, что, осмысляя государственную деятельность с христианской точки зрения, мы должны оценивать не ту или иную форму государственного устройства, но место, которое занимает конкретное лицо в государственном механизме. Оценке подлежит, насколько то или иное лицо сумело воплотить в своей деятельности христианские идеалы. Следует отметить, что Николай II относился к несению обязанностей монарха как к своему христианскому долгу».
Вы что-нибудь поняли? Какие христианские идеалы воплощал Николай в своей деятельности? И если он так относился, то почему столь легко отказался от своего христианского долга?
«Он принял это решение лишь в надежде, что желавшие его удаления сумеют все же продолжать с честью войну и не погубят дело спасения России. Он боялся тогда, чтобы его отказ подписать отречение не повел к гражданской войне в виду неприятеля. Царь не хотел, чтобы из-за него была пролита хоть капля русской крови. Духовные мотивы, по которым последний российский Государь, не желавший проливать кровь подданных, решил отречься от престола во имя внутреннего мира в России, придают его поступку подлинно нравственный характер».
Правда, если мне память не изменяет, буквально за несколько дней до отречения царь попытался вызвать войска с фронта, чтобы прекратить волнения в Петрограде, — но он бы не взял греха на душу и не приказал солдатам стрелять в соотечественников. Это сделали бы командиры полков.
Но дело не в этом. Ясно же, что РПЦ была поставлена перед фактом: Николая надо канонизировать. Распоряжались в то время в стране отнюдь не патриоты, Россию «нагибали» во все возможные стороны, в самой Церкви было достаточно западных «агентов влияния». Да и объединение церквей казалось политически выгодным, чего уж там… В тексте доклада это прописано черным по белому: не за что Николая канонизировать, но очень надо!
«Одним из главных доводов противников канонизации Царской семьи является утверждение о том, что гибель Императора Николая II и членов его Семьи не может быть признана мученической смертью за Христа. Комиссия на основе тщательного рассмотрения обстоятельств гибели Царской семьи предлагает осуществить ее канонизацию в лике святых страстотерпцев. В богослужебной и житийной литературе Русской Православной Церкви слово „страстотерпец“ стало употребляться применительно к тем русским святым, которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания и смерть от рук политических противников»[102].
Ну, насчет физических страданий как-то неясно, в чем они заключались. Нравственные… допустим. Смерть от рук политических противников… да, была. Но, простите, на таких основаниях можно канонизировать даже не тысячи, а десятки, если не сотни тысяч человек, среди которых достаточно младенцев, которые уж точно вообще ни в чем не виноваты и совершенно безгрешны. Вот и получается, что дело вовсе не в гибели, а в месте в государственном механизме. Точнее, даже не в нем, ибо летом 1918 года гражданин Романов никакого места не занимал, а в чем-то еще… Но об этом, опять же, позже.