Через пару мгновений он спрятал насекомое обратно в корзину вместе с ломом.
Да нет, всё равно это очень долго, — подумал Зур’дах, — Очень много работы…
— И все эти тоннели делаете вы?
— Нет конечно! Только небольшие — там, где можем достать по росту. Крупные делают старшие, в основном старики. Им всё равно делать нечего. Но все мелкие тоннели всегда делали дети, — вновь прозвучала гордость в голосе Ыглара. — Это Вожак придумал такой метод, до этого, старики говорят, мы все были на поверхности. А теперь, если что, нас хрен достанешь. Если что — мы все вниз, и стража только глазами будет хлопать. Вниз они никогда не полезут.
Гоблилненок захохотал, и его поддержали его друзья.
Однако Зур’дах сомневался, что стражников остановят тоннели. Скорее, до сих пор у них просто нужды не было трогать гоблинов. Мысль о какой-то негласной договоренности всё больше укреплялась в нем.
— Ладно, кто из вас хотел потренироваться? — спросил Маэль, которому надоело быть в этих подземных проходах: теперь он начал понимать прелесть свежего ветерка, открытого неба и бескрайних просторов вокруг.
— Я!
— Я!
— И я!
Тренироваться хотели все. Они видели, что значит личная сила и тренировки, которые делают их сильнее.
Через пару минут они выбрались на поверхность.
— Хорошо-то как… — вздохнул Маэль, втянув в себя свежий воздух.
— Но воняет, — добавил Зур’дах.
— И это тоже.
Дети вылезли следом и построились в линию — так их научили друзья.
Сначала они сами сделали легкую разминку и растяжку, совсем как их учили в Ямах, а после заставили детей делать то же самое. Те слушались их во всем. Дети хотели быть такими же сильными, как мутанты. И некоторые из них надеялись, что Вожак когда-нибудь даст им ядро. Никакого секрета из того, как становятся мутантами тут не было.
Учили детей они и вместе, и по очереди. Сейчас Маэль демонстрировал переходы, стойки и выпады, а Зур’дах следил, чтобы они всё правильно выполняли. Вместо копий вся группа гоблинят использовала обычные длинные палки, которые им подобрали друзья.
Ну а после легкой тренировки они разрешали им драться друг с другом, чтобы дети показали, чему научились и по ходу боя давали советы. Гоблинята схватывали быстро. Они уже умели драться, но по-трущобному, безо всякой системы — просто колотили, куда могли достать; в мелких драчках проходило всё их детство.
После спаррингов, друзья заставляли мелких снова повторять движения, дружно и синхронно. И вот с этим были определенные проблемы: двигаться синхронно, в едином ритме, им было сложно. Однако, наблюдать за этими беспорядочными движениями было почему-то весело. Может, потому, что у них в руках не было плетки, а в душе — желания довести этих гоблинят до предела. Они просто хотели научить их постоять за себя. А учитывая, что рядом были гнолли и нелюди, смеси обеих рас, это был самый важный навык — драться.
Зур’даха удивило, что гоблины полукровок к себе не принимали, даже если в них была гоблинская кровь. Такое разделение было непонятно Зур’даху. Но так тут сложилась жизнь: гоблины — отдельно, люди — отдельно, гноллы — вместе с полукровками всех рас. Впрочем, у них они были на положении практически рабов, поскольку физически уступали более крупным и сильным гноллям.
Но о полукровках и их судьбе Зур’дах, честно говоря, почти не думал. Он просто наслаждался тренировками с Ыгларом и другими гоблинятами, которых тот притащил с собой. Их был уже целый десяток, тех, кто тренировался.
Остальные же дети всё еще с недоверием посматривали на их группу, однако некоторые неуклюже пытались повторить движения, которым Зур’дах обучал гоблинят.
К неудовольствию Маэля, на них больше никто не пытался напасть. Так что приходилось ограничиваться спаррингами с Зур’дахом на предельных скоростях.
Периодически даже у Зур’даха чесались кулаки. Хотелось серьезного боя, серьезной драки, когда можно бить в полную силу, ощутить настоящую опасность, и…использовать Кровь по полной. Раньше он никогда бы не подумал, что такой момент наступит, что ему самому будет хотеться сражений, и не важно с кем — с разумными или с монстрами.
В остальное время он сидел и наблюдал за обычной трущобной жизнью, словно за копошением насекомых в земле: у них, гоблинов, да и у других рас, тут, в трущобах, была своя маленькая жизнь, маленькие цели, маленькие задачи, маленькие радости. Они не знали опасностей Подземелья, но они тоже выживали тут изо всех сил. Еды мало, вода грязная, болезни десятками, а иногда и сотнями выкашивали стариков. Реже детей, потому что дети кучковались в центре, рядом с мутантами и вожаком, который нет-нет, да выдергивал тех или других для продажи.
Ыглар рассказывал, что просто в какой-то день кто-то из них пропадал. И они прекрасно знали куда.
— Либо в город, либо в катакомбы, — сказал Ыглар.
— В рабство? — спросил Маэль.
— В рабство, — кинул тот, и продолжил жевать кусок черствого хлеба. Тут это была довольно популярная еда, его доставали из города, а с мясом тут были проблемы. Оно было недешевым, не по карману жителям трущоб, да и беднякам из города, скорее всего, тоже. Зато оно было у мутантов и Вожака.
Собственно, именно желание поесть мяса заставляло Зур’даха и Маэля дюжину раз подниматься в предгорья, находившиеся справа от трущоб. Добираться туда было недолго, да и поймать парочку прячущихся среди камней собакоподобных тварей труда не составляло, с их-то скоростью и наличием копий. Добычу друзья тащили в трущобы и давали детям.
Пожалуй, таких счастливых гоблинят Зур’дах никогда не видел ни в родном племени, ни в Ямах. Тут же они жили довольные, несмотря на тяжелую жизнь. Почему-то Зур’даху вспомнилось то время, еще до Испытания, когда он ждал на выходе из пещеры добычу, которую принесут в племя Охотники. Принесут и ни с кем не поделятся.
Сейчас он был, по сути, таким же Охотником, с одним отличием: он отдавал детям почти всё. Ему было не жалко, ему было всё равно, что есть. Как и Маэлю. Они были мутантами, и их потребность в еде была намного меньше, нежели у других гоблинов. С помощью Крови они могли выживать в самых тяжелых ситуациях. Ну а дети… Дети с удовольствием уплетали мясо за обе щеки.
Чуть позже они начали учить детей более «грязным» приемам: подсечкам, плевкам, броскам, ударам в пах. Друзья решили, что, пожалуй, палки — это хорошо, но этой малышне больше пригодится что-то практичное. Больше всего времени уходило на кулачный бой, на постановку стоек и отработку ударов.
— Это даже против взрослых поможет, — говорил им Зур’дах, — наступили пяткой на ногу, между ног двинули, и отработали по корпусу. Это очень больно. Поверьте. Вам не нужно тянуться к голове. Победить можно и по-другому. Ну а когда старший согнулся… Справитесь.
— Ага. — кивнул Ылгар, — понял, Старший.
Обращение «Старший» было Зур’даху непривычно. Обычно это он всех считал Старшими, а тут какой-то малец так называет уже его. Время пролетело незаметно.
Они продолжили тренировку, а Зур’дах погрузился в какое-то отрешенное наблюдение, фиксируя происходящее, но не осознавая его, не думая о нем.
— Тренируете их, да? — прозвучал знакомый голос.
Зур’дах даже не обернулся, Гарха он услышал еще шагов за двадцать до того, как тот подошел.
— Ага… — кивнул молодой гоблин.
— Бросили бы вы это, — продолжил Гарх.
— Это еще почему?
— А смысл? Большинство мальцов всё равно ждет рабство. Зачем им уметь драться? Они же не мутанты. У них другая судьба.
— Но ты ж умеешь драться, вон, держишь в руках какое-то самодельное оружие. Значит, не у всех такая судьба, — заметил Зур’дах.
Гарх рассмеялся.
— Всё, что я умею — это посильнее вдарить и побыстрее убежать, ничего более. А то, что вы показываете… Это совсем другое… Но малышня подумает, что на самом деле стала сильнее, и ввяжется в драку с гнолльским щенятами или с людскими подростками и огребет. Естественно. Они мельче и слабее, они — не мутанты. Мы, гоблины, меньше, ниже. А мутантами ни им, ни мне не стать.
Он горько вздохнул.
— Может, они и меньше, но будут быстрее, наработают движения и навыки. Это уже что-то.
— Это им ничего не даст. — возразил Гарх.
— Пусть учатся. Какая тебе разница?
— Эммм… — Гарх замялся, не зная, что ответить.
— И еще: зачем малых продавать? Вы же так становитесь слабее, вас же меньше. Дети вырастут, станут взрослыми и могут стать…
— Нас достаточно. — перебил его Гарх. — Вожак знает, что делает. И ты забыл про еду. Ее и так на всех не хватает, что будет, если детей тут будет втрое больше? Чем их кормить?
— Мутанты могли бы охотиться. — заметил Зур’дах. — Скажешь, им это не под силу? Мы с Маэлем ходили в предгорья, там есть хищники и обычная живность, которую можно убивать и тащить сюда. Хватило бы многим, если бы этим занимались все мутанты.
Гарх пробуравил взглядом Зур’даха, а потом сказал:
— Этого делать никто не будет. Ты и сам это знаешь.
— Знаю.
Повисло недолгое молчание.
— Ладно, я по делу. — сказал Гарх, — Вас хочет видеть Камнебрюхий.
— Ты знаешь зачем?
— Догадываюсь, — не стал врать гоблин.
— Так и зачем же? — подошел Маэль, прервав тренировку детей.
— Наверное, хочет взять вас с собой в катакомбы.
— Катакомбы? А туда зачем? — прищурился Зур’дах, — Что там такого?
— А вот этого я не знаю, — пожал плечами Гарх, — Сказал что знаю. Так что когда закончите заниматься этой малышней, идите к Камнебрюхому. Он ждет. У него и спросите, зачем вы ему нужны.
Когда он отошел, Маэль сказал:
— Что думаешь?
— Ты всё слышал?
— Ну я ж не глухой, слышал. Так как думаешь, что он от нас хочет?
— Ну вот сейчас пойдем и узнаем, — поднялся Зур’дах, отряхиваясь от пыли.
Через минуту они направились к Камнебрюхому.
Шарх Камнебрюхий действительно «приглашал» их с собой в катакомбы.
— Хочу чтобы вы познакомились с местными боями и…взглянули на Владыку катакомб, если он,