В Псковской губернии банда некоего Сергученко ухитрилась захватить и разрушить железнодорожную станцию.
О таких милых развлечениях, как обстрелы погранотрядов и убийства пограничников, Павел даже не стал рассказывать.
Да… Весело здесь живут большевики. Тут и задумаешься об ответном терроре…
В среду Сергея посетили представители загадочного гэпэу. Молодой парень (почему здесь вся молодежь занята чем-то интересным) в таких же забавных штанах-галифе, как у председателя, только синего цвета, внимательно выслушал Сергея, записал все, что тот сумел вспомнить больной головой. Неопределенно хмыкнул, когда Сергей сказал, что напавшие были ему незнакомы, упомянул капитана Ждана, но в подробности вдаваться не стал. Сергей обратил внимание, что погон у товарища не было, а вместо них краснели петлицы с неразборчивыми значками.
Таинственная организация называлась ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление при Совнаркоме СССР и была преемником ЧК в плане борьбы с контрреволюцией. То есть почему-то именно ОГПУ, а не НКВД здесь было главным борцом с врагами народа. Хотя, кажется, об этой организации упоминалось на уроках истории. Да, пожалуй, как о кровавых палачах Сталина…
Руководил кровавыми палачами Дзержинский. То есть цепочка Дзержинский – Менжинский – Ягода – Ежов – Берия по крайней мере в этом плане не прерывалась. Интересно, как у Дзержинского хватало сил на все: и на министерство промышленности, Совнархоз, да и на беспризорников, и на ОГПУ?
Все подробности об ОГПУ Сергей услышал от Данилы, когда был отпущен Аленой на прогулку по Загоркам.
С Данилой получилось несколько забавно: Сергей помнил, что ему необходимо в местную библиотеку, но напрочь забыл зачем.
Поэтому, когда Сергей, припадая на ногу, постукивая палкой, на которую опирался, вошел в читальню, его разговор с Данилой начался так:
– Привет, Данила. Я хочу у тебя кое-что узнать…
Все. На этом разговор застрял. Сергей замер в дверях, пытаясь пострадавшей головой вспомнить, а зачем он, собственно, пришел в библиотеку. Что-то узнать… Вот только… что?
Молчание затягивалось.
Данила окинул взглядом лицо Сергея в желто-зеленых разводах сходящих синяков, палку, в которую он вцепился, покалеченную ногу…
– С казацками встретился?
– Ага. – Сергей присел на лавку.
– Повязло.
– Ага.
Согласен, повезло. По крайней мере на обеих ногах ушел…
– Казацки, они такие. Крястьян за людей ня сцитают. А уж большавиков… Они тябя за большавика приняли?
– Да. За агента.
– Ну тогда тябе оцень повязло. Торопились, цто ли?
– Не знаю…
Хриплый со товарищи просто торопились. Никитич, придя в один из дней постельного режима, рассказал Сергею, что произошло.
Хриплый был послан господином капитаном Жданом к Андрюхе. Тот являлся у белогвардейцев проводником через границу, знающим тайные тропы. Какое-то задание было у Хриплого, что-то тот собирался сделать. Пришел он к проводнику, и все задание тут же накрылось. Андрюха лежал дома и стонал так, что куры во дворе начинали кудахтать. Увидев появившихся на пороге белогвардейцев, проводник взвыл и заорал, что он не способен никуда идти, потому что подлый сяктант, которого он, Андрюха, давно подозревает в шпионаже, на днях поймал его на дороге в Загорки, когда он, совершенно никого не трогая, спокойно шел по своим делам. Пользуясь отсутствием свидетелей, сектант – агент ГПУ избил Андрюху до полусмерти, отобрал у него наган и сломал руку в двух местах.
В доказательство своих слов Андрюха предъявил перебинтованную руку. Когда раздосадованные беляки собрались идти к пасечнику на разборки, Андрюха заложил Сергея с Никитичем, сказав, что они отправились в липовую рощу. Будь это где-нибудь еще, Хриплый не стал бы утруждаться, но фортуна в тот день была не на стороне Сергея: липы росли почти по пути к границе, и Хриплому пришлось сделать совсем небольшой крюк, чтобы поймать его.
Убивать капитан категорически запретил. Не из-за гуманизма, просто Загорки и окрестные села были напичканы контрабандистами, имевшими связи и среди пограничников, и среди ОГПУ, и в самой Эстонии, поэтому ссориться с ними резона не было никакого. Только поэтому Сергей остался жив. А может, потому, что застрелить его было неинтересно. Совсем другое дело – попинать ногами…
– А где Андрюха? – спросил Сергей.
– Где, где… – проворчал Никитич, – в зямле.
Вот так. Просто и легко. Неинтересное время, говоришь, Сергей Аркадьевич?
Воспоминания испортили Сергею и без того паршивое настроение. Да еще Данила взялся рассказывать о зверствах казаков времен Гражданской.
Данила со своими обрубками был живым доказательством белого террора, да еще и истории вспоминал одна другой хлеще.
Сергея стало подташнивать еще на рассказах об отрезанных ушах, носах, выколотых глазах, отрубленных пальцах, руках, ногах, вырезанных на груди звездах. А тут еще Данила взялся вещать о наиболее известных жертвах казаков. О товарище Лазо, которого сожгли живьем в паровозной топке. О брате товарища Пятакова, которому живому высверлили шашкой сердце.
Когда речь зашла о сердце, вырезанном у живого человека, Сергей не выдержал:
– Данила, хватит.
Раньше Сергей принял бы этот рассказ за большевистскую пропаганду, однако можно ли сомневаться в словах человека, которому отрубили ноги? Неужели вся эта жуть – правда? Не может быть, это не казаки, а фашисты какие-то! Фашисты?
Сергей вспомнил, что хотел узнать:
– Данила, а ты знаешь Гитлера?
– Гитлера? Яврей?
Сергей подавился словами:
– П-почему еврей?
– Ну, ня знаю. Фамилие на яврейское похоже.
Интересно, что бы сказал герр Гитлер, если бы его обозвали евреем?
– Нет, он глава фашистов…
– Итальянец?
Логика Данилы при определении национальности Гитлера не была понятна:
– Почему итальянец? – устало спросил Сергей.
– Так фашисты в Италии…
– Где?
В Италии? «Итальянцы-фашисты» для Сергея звучало не менее бредово, чем «белогвардейцы-террористы».
– Н-нет, Гитлер – фюрер немецких фашистов…
– Фюрер? Вождь?
– Как это вождь?
– Ну «фюрер» по-немецки – вождь.
– Да?!
– Да.
Странно… Хотя… Может быть. Немецкого Сергей не знал.
– Гитлер… Гитлер… – задумчиво пошевелил листами газетной подшивки Данила, – Гитлер… Адольф?
– Да! – Нашедшемуся Гитлеру Сергей обрадовался, конечно, меньше, чем Сталину, но все-таки приятно, что здешний вариант истории не совсем отличается от нашего.
– Так посадили его.
– Кого?!
– Ну Гитлера твоего.
– Кто? – Может, Данила все же спутал и имеет в виду совсем другого Гитлера?
Данила почесал кудри на голове:
– Не знаю. Полиция, наверное. Он со своей партией года два назад пытался мятеж поднять в Мюнхене, так вот его поймали и посадили.
Оп-па… Мало того что здесь Сталин не поймешь кто, здесь еще и Гитлер не смог власть захватить. Два главных тирана двадцатого века – и оба не у дел. Сталин – глава партийной канцелярии, а кто слышал о том, чтобы главы канцелярий имели хоть какую-то власть? Гитлер и вовсе в тюрьме. Два года назад… В двадцать третьем? Если он и у нас пришел к власти где-то в это время, то до начала войны у него было восемнадцать лет. Мало, конечно, но Гитлер сумел подготовить мощную армию. А здесь он даже если и выйдет, то подготовить войска и вооружение (те же танки) за шесть – восемь лет… Нереально.
Хоть в этом повезло, Второй мировой здесь не будет.
Выйдя из здания волисполкома, Сергей опустился на лавочку и закурил.
Теперь понятно, где произошла развилка: году в двадцать третьем. В этом году у Гитлера провалился мятеж, а Сталин, видимо, не сумел подняться на достаточно авторитетную должность, которая позволила бы ему взять верх. Интересно, здесь побывал какой-то более везучий предшественник?
Сергей поморщился и потер нывшее колено. Да, кто-то вместе со Сталиным изменяет мировую историю, а кого-то лупят белогвардейцы в лесу. Через три года после окончания войны. Невезуха…
Ладно, пойдем домой… К Алене…
Колено болело просто адски. Пару раз Сергей останавливался, чтобы поздороваться с прохожими и заодно отдохнуть.
Зачем, вот зачем он напал на Хриплого? Героем захотел себя почувствовать? Зачем? Все равно уже избили, собирались уходить, так ведь нет, бросился в драку. Пополз. Гер-рой… Вот теперь и хромай, как калека. Не сунулся бы, ходил бы только с синяками…
Сергей вздохнул и тронулся дальше в тяжелый путь.
А все-таки здорово я его…
– Здравствуй, Сергей.
– Здравствуйте, батюшка.
Старичок-священник улыбнулся и поковылял дальше по своим делам. Сергей с опаской взглянул ему вслед.
Отца Афанасия он, как и многие в Загорках, побаивался. Улыбчивый батюшка мог, не прекращая улыбаться, напророчить что-нибудь. И, самое главное, сбывалось. Правда, не на следующий день, иногда через годы, так что и непонятно, предсказал он или угадал. Но все равно жутковато…
Сергей вздрогнул, вспомнив, как батюшка пообещал двум безбожникам смерть: одному – от нехристей (интересно, если здесь не будет Великой Отечественной, то кто же убьет Рыжего?), а второму – от руки первого. Собственного друга.
И все равно батюшку в селе уважали. Выходки молодых безбожников не находили понимания ни у кого из взрослых.
– Привет, Сярежа.
– Привет.
Легки на помине. За батюшкой они следят, что ли?
Рыжий Сашка, вожак местной молодежи, и кто-то из его дружков, Сергею по имени неизвестный. Хорошо еще губатого Дениса с ними нет, вот тот – парень паскудный. Всякие идеи типа прицепиться к Алене или натолкать в трубу навоза – его придумки. А Сашка – человек невредный. Сам неместный, родители в Гражданскую привезли его откуда-то из-под Твери, но заводной и веселый.
После стычки с беляками молодежь (интересно, они комсомольцы или нет?) перестала смотреть на Сергея как на врага. Тем более уяснили, что он не сектант, а, скорее, жертва секты. После этого Сергей иногда слышал за спиной жалостливые женские вздохи, хотя, возможно, относящиеся к его нынешнему побитому состоянию. Парни же считали, что сяктант (если в деревне дали кличку, то не отмоешься) – свой человек. Вот если бы он еще волосы носил не такие длинные и бороду сбрил… В таком виде Сергей слишком напоминал священника, однако изменяться не собирался.