Такой маневр был очень энергоемким и опасным с точки зрения пересечения поля обломков, но он мог сократить время посадки, да и энерговооруженность челнока позволят так чудить. Как только маршевые двигатели заглохли, оставалось лишь ждать и наблюдать, как автопилот формирует траекторию и рассчитывает импульсы маневровых двигателей для обхода опасных булыжников.
Через четыре десятка минут почувствовал толчок, когда опоры челнока коснулись поверхности, и я поспешил на выход. Когда аппарель опустилась, то в глаза сразу бросились разрушения, устроенные флотом Федерации. Пушечные фрегаты просто зависли над базой Арахна на геостационарной орбите планетоида и утюжили это место с маниакальной педантичностью. Везде, куда падал взор, поверхность была просто перепахана – в отсутствии атмосферы, прежде чем полностью испариться, тяжелые болванки проникали на достаточную глубину, вырывая целые пласты породы и перемалывая их в щебенку.
Конечно, таким образом уничтожить всю базу Арахна невозможно, так как она пролегает на достаточной глубине, поэтому после вспашки поверхности сюда была сброшена целая бригада планетарного десанта, которая проникла на глубину для окончательной зачистки. И сейчас вычислитель моего ББС прощупывал этот безжизненный пейзаж в поисках прохода, который проделал десант. Вскоре короткий писк оповестил, что цель найдена.
Мне потребовалось минут десять, прежде чем я допрыгал до места назначения и оказался перед дырой в породе диаметром десять метров. Обведя взглядом вход, я присвистнул – не следил за ходом этой операции и поэтому восхитился основательностью проделанной работы. Командующий высадкой, видимо, решил провести под поверхность тяжелую технику, вот и приказал продолбить тоннель таких внушительных размеров.
Задержавшись еще на несколько секунд, я начал спуск. Свет фонарей моего скафандра отражался от стенок тоннеля, и мне вдруг стало любопытно. Моя перчатка заскользила по очень гладкой поверхности стенки – такое впечатление, что породу обрабатывали плазменным резаком. Никогда не встречал подобной технологии, поэтому поставил себе заметку выяснить, чем это проделали, и, проведя рукой по гладкой поверхности еще пару раз, направился дальше.
Тоннель был довольно пологий, и первые пятьсот метров я ничего примечательного не встретил, но вот дальше стали появляться изуродованные останки жуков, и чем ниже я спускался, тем их становилось все больше. Наконец добрался до места, где проделанный десантом тоннель встретился с системой тоннелей Арахна. И вот тут завязалась битва не на жизнь, а на смерть. Жуки пытались не дать десанту зайти в их владения и просто заваливали противника количеством, а те методично уничтожали их и как стальной каток продвигались вглубь.
Похоже, жуков было так много, что планетарному десанту приходилось проделывать боковые ответвления, чтобы обойти затор из мертвых жуков. Впрочем, эти заторы я наблюдал и сам, пользуясь все теми же обходными путями. Кое-где вперемешку с мертвыми жуками валялись разбитые Волки, правда, у них отсутствовал контейнером с мозгом, а значит, эти павшие стальные бойцы продолжат свой боевой путь, но уже в новом теле.
Королева отчаянно пыталась защититься, и от этого мне становилось еще хуже. Планетарный десант прошел огнем по логову Королевы, уничтожая все на своем пути, и, двигаясь по их следам, вскоре я добрался до зала, где Арахна дали последний бой, но проиграли.
Передо мной предстала удручающая картина: жуки пытались закрыть своими телами дерево Королевы и погибали прямо на ее стволе. Конечно, это была уже агония, способная лишь на несколько мгновений отдалить неизбежное, – на вооружении планетарного десанта достаточно огневых средств, чтобы устранить эту незначительную помеху.
Я приблизился к израненному дереву Королевы, положил на ее ствол руку и закрыл глаза, перейдя в свой виртуальный мир. Ничего, абсолютно мертвая органика, никакой, хоть незначительной, активности нейронов. Открыв глаза, я посмотрел вверх, где по потолку ветвилась крона дерева, и вспомнил, как здесь было красиво.
– Это моя ошибка. – Ком в горле исказил мой голос так, что он прозвучал для меня неестественно.
Больше меня здесь ничего не держало, и, постояв вот так с минуту, я отправился в обратный путь. Дорога наверх не запомнилась, так как моя голова была занята мыслями о том, что я сделал не так, но, когда до поверхности оставалось каких-то сто метров, вычислитель ББС разразился предупреждением об опасности. Волна адреналина мгновенно смыла меланхолию, и я обернулся.
В паре сотне метров вниз по тоннелю двигался тусклый огонек. Он покачивался из стороны в сторону и то становился немного ярче то снова тускнел. Эта картина завораживала, и я не мог пошевелиться, словно под гипнозом. Огонек становился все крупнее, пока, наконец, в лучах фонарей скафандра не появилась рабочая особь, тащившая на себе какое-то органическое уплотнение, внутри которого пульсировал тусклый огонек.
Как только рабочая особь приблизилась ко мне, то стала разглядывать меня, переваливаясь с бока на бок, а затем просто умерла. Но я не обратил на это внимания, так как мой взгляд был прикован к пульсирующему сгустку органики. Как завороженный я протянул руку и положил ее на этот кокон, и тут же перед моим взором вспыхнула красочная картина нейронной активности.
Через минуту я уже мчался к челноку, держа в руках сокровище, а с моего лица не слезала улыбка.
* * *
На обзорных экранах челнока росла в размерах стальная громадина флагмана флота Федерации. Ни единого огонька не светилось на его поверхности, а угольно-черный корпус сливался с окружающим пространством и затруднял визуальное определение его контуров. И только благодаря тому, что мой челнок являлся дружественной единицей, его радар не испытывал воздействия РЭБ, поэтому вычислитель услужливо подсвечивал реальные границы и изгибы крейсера. Но все же на борту этого гиганта можно было прочитать надпись: «Титан».
Именно военные крейсеры сыграли основную роль в уничтожении флота Арахна, и теперь я впервые наблюдаю один из них с такого близкого расстояния. Внешне «Титан» схож с исследовательским судном «Коперник» – база одна, но отличий предостаточно. «Титан» выглядит хищно, гравитационная секция раза в три короче, а все доступные поверхности пожертвованы в угоду увеличения живучести и огневой мощи. В отличие от фрегатов, которые оснащались всего восемью пушками ближней обороны, на крейсере их установили почти сотню.
И даже улей, оказавшись во фронтальной плоскости крейсера, превращался в мелкодисперсную пыль, когда суммарный залп всех этих орудий съедал астероид метр за метром, не говоря уже об ударных кораблях Арахна, – чудовищная мощь. Но традиции кораблестроения, заложенные почти два десятка лет назад, угадывались и здесь. Все те же баки с интерметаллидным веществом, расположенные в носовой части, только раздор больших размеров. Тот же принцип создания искусственной гравитации за счет вращения – пока земным ученым никак не удается разгадать тайну, как это делать иным способом. Даже не смотря на наличие кораблей харгов и трофейных цивилизаций.
– Челнок номер три пять два два, – из динамиков послышался голос диспетчера «Титана», – вам разрешена посадка на палубу номер два. Двигайтесь в пределах указанного коридора и переведите автопилот на удаленный доступ, система причаливания подхватит вас.
– Понял вас, «Титан», следую указанным коридором. – На консоль поступил запрос на получение целеуказания, и я не колеблясь его принял.
Сразу же после этого на навигационной схеме появился виртуальный коридор, состоящий из колец, и автопилот запросил разрешение ему следовать. Конечно, я такое разрешение дал и продолжил любоваться обводами крейсера, тем более он был настолько близко, что даже его черный окрас не мешал разглядывать детали. А в это время челнок стал смещаться ближе к корме «Титана».
– Да, это не те консервные банки, на которых мы штурмовали Хадар, – вдруг отозвался Туров.
И тут он был прав: если те фрегаты выглядели как ажурные конструкции из силовых ферм, то сейчас перед нами был полноценный боевой корабль с единым корпусом и учтенными недостатками предыдущих моделей. И если тогда я еще как-то участвовал в выборе направления кораблестроения, то сейчас инженерная мысль развивалась уже без моего участия. Но одно грело душу: никто не собирался отказываться от органических технологий, о чем свидетельствовали хитиновые наросты снаружи крейсера.
Когда до гостеприимно распахнутой створки посадочной палубы номер два оставалось около трехсот метров, вычислитель неожиданно просигнализировал, что челнок взят на сопровождение оборонительных турелей. От такого известия у меня холодок пробежался по спине, и я поспешил выйти на связь:
– «Титан», ваша система обороны взяла меня на сопровождение, у вас там все в порядке?
– Не беспокойтесь, челнок три пять два два, – отозвались на том конце, – это стандартная процедура. Ничего не предпринимайте, мы вас посадим.
– Что-то не нравится мне это, – заявил Туров. – Чую, ничем хорошим наш визит на борт флагмана не закончится.
Я посмотрел сначала на бледное лицо Ивана, а затем повернул голову в другую сторону, где в ложементе находился Туров.
– Не тебе одному это не нравится. Но что-то предпринимать уже поздно.
– Ну почему же. – Туров хлопнул по удерживающим его ремням и начал взмывать над ложементом.
– Отставить! – рявкнул я. – Даже если ты сейчас обрядишься как носорог, то ситуация только ухудшится.
Туров повисел немного в пространстве, бодаясь со мной взглядом, а затем все же опустился обратно, и мы продолжили наблюдать сближение, но появилось ощущение, что мы, как овцы, добровольно идем на заклание. И я, кажется, догадывался, что сейчас произойдет.
Тем временем челнок начал медленно входить в проем палубы, и обзорные экраны подтвердили мои наихудшие опасения. На палубе находился внушительный комитет по встрече: зона посадки была отцеплена кольцом из пятидесяти Волков со своими пушками наготове, а за их периметром десант в бронескафах, но уже за мобильными укрытиями.