Внутренности в моем животе сжимаются в комок.
Если бы все было так просто.
Я оборачиваюсь. Молодая версия меня сидит за столом вместе с Мэттом. Они что-то обсуждают и громогласно хохочут, не обращая внимания на Дженн. Перевожу взгляд на нее. Замечаю еще две бутылки пива и несколько пакетиков чипсов на барной стойке рядом с нами.
Что за ерунда. Почему Робби ей не поможет?
Через мгновение слышу ее вздох, и она проходит мимо меня. Следуя за ней, пытаюсь вспомнить этот эпизод.
По крайней мере, легко понять, где мы находимся. Дубовая отделка, утоптанный ковер, повсюду пыльные книги, Стив за стойкой. Это Burn’s Bar – наша традиционная точка сбора после работы.
На стене меловая доска с надписью: «Июньское меню».
Значит, с того печального вечера, когда стали известны результаты ее экзамена, прошло около полугода. Сейчас весна.
Но я по-прежнему не могу восстановить в памяти именно этот вечер.
– Вот черт, – бормочет Робби, увидев, что Дженн подходит к ним. Он быстро встает – ну, хоть так.
Молодчина, ничего не скажешь!
– Прости, я должен был тебе помочь. Садись. – Он показывает на табурет. – Пойду принесу остальное.
– Спасибо, – отвечает Дженн и присаживается на краешек табурета.
Я устраиваюсь на соседнем диванчике и наклоняюсь вперед, чтобы сквозь шум услышать, о чем они говорят.
– Выпьем за это, – говорит Мэтт и, приподняв кружку, делает глоток. Его круглые щеки стали красными при свете ламп, а лысая голова заблестела.
– Конечно, выпьем.
– Значит, ты сегодня не дежуришь?
Дженн качает головой:
– Дежурю, к несчастью. И еще следующие четыре дня. Я решила заскочить сюда по дороге домой на одну кружечку, раз уж вы здесь.
– Это настоящая причина? – ухмыляется Мэтт и делает большой глоток. – И ты не следишь за ним?
Что?!
На мгновение Дженн смущается, и я тоже. У меня начинает гореть шея. Зачем ей за мной следить? Что он несет? Наверное, он уже пьян и пытается шутить. Это на него похоже. «Хорошо поесть, хорошо выпить»[24]. И хорошо повеселиться.
Дженн не отвечает на его вопрос, но в ее глазах блеснула какая-то странная искорка. Она ерзает на стуле.
– Вообще-то я хотела поделиться с Робби одной отличной новостью, – говорит она, оглядываясь на барную стойку.
Я быстро оборачиваюсь. «Другой» Робби болтает со Стивом – наверняка о футболе.
– Не могла дождаться, когда он вернется домой, – добавляет она, и я всматриваюсь в ее лицо.
Вот как?
Мэтт осоловело улыбается:
– Фантастика. Хоть у кого-то есть отличные новости.
После паузы Дженн спрашивает:
– Как там сегодня в ресторане?
Судя по часам на стене, сейчас около десяти, а значит, самая унылая часть вечера. Известная стадия: медленное обслуживание, на кухне все делается вяло и кое-как, – я прослушал много подкастов на эту тему.
– Тоска смертная, – отвечает Мэтт, обрывая мои мысли.
– Может, потому, что вторник? – Дженн пытается поддержать разговор.
– Да нет, совсем не поэтому.
– Не поэтому что? – говорит Робби, вернувшийся наконец с двумя бутылками и чипсами. Одну бутылку он ставит перед Дженн, другую – на край стола.
Лишняя бутылка, Дженн пришла с работы, – я начинаю вспоминать этот вечер.
Атмосфера как будто напряженная. Но ведь ничего особенно плохого не случилось? Если я забыл об этом на следующий же день…
– Я хочу сказать, что наш ресторан потихоньку опускается на дно, – поясняет Мэтт.
Робби молча садится и пьет пиво. Теперь, когда он оказался напротив меня, я замечаю, что выглядит он неважно. Мешки под глазами, лицо одутловатое, мятая зеленая футболка. Кажется, тогда я позволял себе лишнее. Дженн почти всегда была занята: либо работала, либо училась. А мне не хотелось торчать в квартире в одиночестве.
– Ну, это как в игре, – в конце концов произносит Робби в ответ на слова Мэтта, – сегодня тебе не везет, а завтра…
– А завтра ты в полной заднице? – заканчивает Мэтт с мрачной усмешкой.
Дженн закусывает губу.
– Просто не надо сдаваться, – говорит Робби Мэтту. – И все будет хорошо. Вот увидишь.
Рядом с нами появляется какая-то фигура. Я поднимаю взгляд и вижу знакомые кошачьи глаза, губы бантиком. Лив. Она скидывает кожаную куртку, выставляя на всеобщее обозрение черный топ на бретельках, едва прикрывающий ее оливковую кожу, – не так уж много остается для воображения. У меня в животе все сжимается из-за чувства вины.
Но это глупо. Кажется, тогда между нами ничего такого не было, – по крайней мере, до того, как Дженн уехала. Мы просто дружили.
Разве мужчины не могут дружить с женщинами?
– Извините, ребята, задержалась, – произносит Лив, снимая наушники.
– Только не говори, что ты до сих пор слушаешь эту дурацкую музыку, которую постоянно включала на кухне! – Робби вопросительно приподнимает бровь.
Лив строит ему гримаску и усмехается:
– Никак не можешь забыть?
– Ага. Настолько это было ужасно!
– Ты просто слишком старый и ничего не понимаешь.
Робби прикладывает руку к груди:
– Ох!
– Что это была за музыка? – спрашивает Дженн.
– Ой, прости, – говорит Лив, укладывает куртку на стул и подсаживается к Дженн. – Ты, наверное, Дженн?
Очевидно, что Дженн воспринимает Лив как и большинство людей. «Вот подрастет она, хлопот с ней не оберешься», – часто повторяла моя мама. Когда мы были детьми, Лив часто приходила к нам вместе со своими родителями. Наши отцы расслаблялись с пивом перед телевизором, глядя трансляцию матча по регби, а мамы пили вино на кухне. Лив усаживали куда-нибудь в уголок и включали ей мультики – она на несколько лет младше меня, – но большую часть времени она таскалась за мной по всему дому, пытаясь втянуть в какую-то игру. А я не обращал на нее никакого внимания.
Тогда не обращал.
– Это Лив, знакомься, – говорит Робби. – Помнишь, я рассказывал, что кое-кто отработал у нас несколько смен, когда ушел Крэг?
Лицо Дженни наконец озаряется улыбкой понимания.
– А, да! Значит, ты тот самый друг семьи?
– К сожалению, да, – отвечает Лив с театральным вздохом, и у Робби вырывается короткий смешок.
– Лив помогает нам, пока налаживает свой бизнес, – говорит он, обращаясь скорее к Лив, чем к Дженн.
Мне вдруг становится не по себе.
Почему?
– А что у тебя за бизнес? – дружелюбно интересуется Дженн. Обычно она мила со всеми, но сейчас чувствуется небольшое напряжение.
– Крафтовый джин, – отвечает Лив и делает большой глоток. – Со мной еще пара ребят из школы.
– Ух ты, здорово, – реагирует Дженн.
– Будешь поставлять свой джин в мой ресторан, когда я его открою, – добавляет Робби, не отрывая взгляда от Лив. – Только не говори Мэтту! – шепчет он, прикрывая рот ладонью, и Лив усмехается ему в ответ.
У меня сдавило грудь. Он что… флиртует?
– Так ты все еще думаешь об этом? – быстро спрашивает Дженн у Робби. – О собственном ресторане?
Его лицо сразу каменеет, и я вдруг ясно вспоминаю этот момент. Ее вопрос страшно меня разозлил, – совсем не время было вдаваться в детали. Это выглядело так, будто она надо мной издевается, хочет поставить на место. Но теперь я понимаю – не она подняла эту тему, а я.
– Конечно, я думаю об этом, – отвечает он резким тоном. – А по-твоему, я уже сдался?
Дженн даже вздрагивает, и мне больно на это смотреть. Он так холоден с ней.
– Я не имела в виду ничего такого, – произносит она.
– Я сделаю это, когда придет время, ясно? Открыть ресторан не так просто – надо все распланировать и очень много работать. – Он бросает взгляд на Лив, как будто Дженн не способна его понять.
Я готов убить себя прежнего прямо сейчас.
Лив в смущении поглядывает то на одного, то на другого, а затем говорит:
– Мне надо в уборную.
Как только Лив оказывается вне зоны слышимости, Дженн поворачивается к Робби и всматривается в его лицо:
– Что происходит?
– Ничего, – отрезает он, допивает остаток пива и с грохотом ставит бокал на стол. – Ты извини, но сегодня был дерьмовый день, и сейчас не самый подходящий момент, чтобы давить на меня с этим рестораном.
– Я не давлю на тебя.
Робби строит недовольное лицо:
– Только не делай из меня дурака.
Дженн протягивает к нему руку, но он отталкивает ее. Вот козел. Это сильно ранит ее, и неудивительно – она задала простой вопрос, а он отреагировал как полный идиот.
Я ведь сам постоянно твердил о том, что хочу открыть свой ресторан. «Шотландская кухня с европейским акцентом» – мои слова, а не ее.
– Послушай, почему бы нам не выпить еще по одной и не пойти домой? – говорит Дженн. – Мы могли бы обсудить все по дороге, может, захватим картошку фри.
Она с надеждой улыбается ему, и я вспоминаю, как мы постоянно вечерами бегали за рыбой и картошкой фри в забегаловку напротив дома, когда обнаруживали, что в холодильнике, кроме увядших овощей, ничего нет. Так мы вознаграждали себя после тяжелой недели: для меня – двойной коричневый соус, для нее – двойной кетчуп.
Но Робби не поддерживает ее идею.
Я уже знаю это.
– Я посижу с ребятами еще немного, – отвечает Робби после долгой паузы. – Лив ведь только пришла.
Он так явно самоутверждается, что меня просто воротит.
– Ты уверен? – переспрашивает она. Тут к столику возвращается Мэтт, и она понижает голос: – По-моему, нам стоит поговорить об этом.
Взгляд Робби наконец-то смягчается, я вижу, как он берет ее руку и дважды сжимает. Я люблю тебя. На долю секунды в моей душе появляется проблеск надежды, но потом я вспоминаю, как закончится этот вечер.
И мое сердце замирает.
– Я приду позже, – говорит он. – Тебе надо поспать.
Дженн меняется в лице, пытаясь изобразить подобие улыбки. А мне остается только сидеть и смотреть, как она в одиночестве бредет к выходу. Столкнувшись с Лив, она едва заметно машет ей рукой и улыбается.