Из Амстердама она купила билет на прямой рейс до Лимы – это был самый дальний пункт назначения из всех возможных. Она все еще действовала как в тумане, будто была в состоянии алкогольного или наркотического опьянения или совершала некое астральное путешествие. Зал вылета, телетрап, демонстрация аварийно-спасательного оборудования, оглушительный рев двигателя – все как в полусне. Когда самолет приземлился, ее нервы были на пределе, она едва не падала от усталости. Потом она сняла отдельную комнату в хостеле, и в какой-то момент ее организм наконец позволил ей погрузиться в сон. Ей казалось, что она не вылезала из постели несколько недель, но, скорее всего, провела там три или четыре дня. По вечерам она выходила, чтобы купить немного еды и воды в маленьком supermercado[32] через дорогу, а потом снова без сил падала в кровать.
В конце концов ее организм постепенно начал приходить в норму. Сознание прояснилось, сердцебиение стабилизировалось, и свет за окном стал как будто ярче. К ней вернулся здоровый аппетит. Первым делом она решила написать Хилари, ответить на сотни панических сообщений, телефонных звонков и электронных писем. «У меня все хорошо, честно. Скоро позвоню» – вот что она ей написала. После этого предстояло решить вопрос посложнее – работа. Она как могла объяснила ситуацию, выразила свое глубокое сожаление, но внутренне примирилась с мыслью, что, скорее всего, ей уже не позволят вернуться.
Остается Робби.
Робби звонил и писал ей не меньше, чем Хилари. «Умоляю, скажи, у тебя все хорошо? Перезвони, пожалуйста». Что она могла ответить? Его беспокойство быстро перешло в раздражение, даже агрессию. «Как ты могла поступить так со мной?» Ее пальцы замерли над кнопкой «ответить», когда она представила его карие глаза, его объятия, его запах. Единственный человек, с которым она могла бы почувствовать себя лучше. Но потом перед глазами замелькали другие образы: его отстраненность в последнее время, поцелуй с Лив. И Дженн поняла, что должна ему ответить.
«Прости, я больше не могу быть с тобой».
В этот же день она наконец вышла побродить по Лиме и насладиться жарким солнцем. Она сразу почувствовала, как витамин D проникает в поры, помогая ей тогда, когда она уже не могла помочь себе сама. В тот момент ей пришла в голову мысль, что даже в самые тяжелые времена природа находит способ вернуть организм к жизни. Она бродила по старому центру города, и солнце заливало своими лучами розовую, оранжевую, желтую каменную кладку. Она ела севиче[33] на площади, заказывала на ломаном испанском приторный, как патока, кофе, а потом вдруг заметила рекламу экскурсий в Мачу-Пикчу…
– Как тебе ром?
Она отрывает взгляд от костра и фокусирует его на Рауле, который сидит рядом с ней в темноте.
– О, отличный, – отвечает она, покосившись на свою почти полную кружку. – Просто я в последнее время не пью алкоголь.
– Он поддержит в тебе тепло, когда температура упадет. – Рауль улыбается. – Но сейчас не так холодно, как в конце года. Наверное, это единственная причина, по которой стоит приезжать сюда сейчас, когда на тропе почти нет туристов.
– В сезон здесь, наверное, довольно оживленно.
– О да, – усмехается он. – Так оживленно, что с ума можно сойти! – И как бы в подтверждение своих слов он прижимает руки к ушам. – Но ведь приятно, когда есть с кем поговорить, правда же?
Этой фразой он как будто спрашивает ее, все ли в порядке. Судя по всему, люди объединяются в такие группы в основном, чтобы общаться. А не бежать от всех. Тогда зачем она здесь, если ей хочется просто побыть одной? Она мысленно отметила, что надо избегать самых популярных туристических направлений и выбирать другие места.
– Просто иногда одной быть легче, – наконец отвечает она и поднимает глаза к ночному небу, не желая вдаваться в подробности. Небо здесь необозримое, а звезды – словно ледяная крошка в темном арктическом море. Хотела бы она в нем сейчас поплавать.
– Не уверен, что это вообще возможно – быть в полном одиночестве, – произносит Рауль, и Дженн смотрит на него с любопытством. Теперь и он разглядывает небо. Но она ничего не отвечает, лишь снова поднимает глаза вверх. – А ты знала, что звезды были очень важны для инков? – говорит он. – Они верили, что каждая звезда – это знак какого-то животного. Например, вон та, – он показывает куда-то вправо, – может означать жабу. Цивилизация инков была одной из самых высокоразвитых. Они умели ориентироваться по звездам и различать созвездия не только на ночном, но и на дневном небосводе. Инки думали, что темные пятна на Млечном Пути – это животные в реке, такие же, как на земле.
– Нет, об этом я не знала, – отзывается Дженн, все еще глядя на небо.
– Да, они считали, что все в мире взаимосвязано, – продолжает Рауль. – Абсолютно все. Так что, пожалуй, мы никогда не остаемся в полном одиночестве.
Она улыбается сама себе. Интересно, сколько раз Рауль рассказывал эту историю о звездах. Но она все равно ценит его усилия. Отчасти благодаря ему она впервые смогла по-настоящему отвлечься.
– Ладно. Думаю, мне пора спать.
Его лицо на мгновение омрачается, и ей становится немного неловко из-за того, что она вот так обрывает разговор, но она и правда очень устала. К тому же завтра всем рано вставать.
– Как скажешь, señorita. – Он кивает и снова улыбается. – Я разбужу тебя завтра.
Когда Рауль отошел, она встала с шезлонга и потянулась. Поставив кружку с ромом на столик, Дженн желает спокойной ночи всем, кто сидит у костра. Они как будто удивлены, что она до сих пор здесь, но приветливо улыбаются, желают приятных снов и обмениваются фразой «увидимся-через-пять-часов!».
Спустя пару минут она уже лежит в спальном мешке, в темноте. Интересно, получится ли у нее сделать усилие над собой завтра, на обратном пути? Может быть, не так уж плохо было бы выпить вместе со всеми, когда они вернутся в Куско.
Вскоре по крыше палатки начинает глухо барабанить, звук становится все громче. Со стороны костра раздаются крики и топот. Все разбегаются по палаткам. Снова идет дождь.
Какой-то шорох. Она подскакивает и оглядывается по сторонам. Что это было? Будто в палатке есть кто-то еще. Всматриваясь в неоднородную темноту, она чувствует, как колотится ее сердце. Снова это покалывание. Но в палатке, кроме нее, конечно, никого нет. Через несколько мгновений она снова ложится и пытается уснуть.
Пронзительная трель врывается прямо в мозг. Дженн просыпается, но мир вокруг по-прежнему черный. Быстро нащупав телефон, она нажимает кнопку отбоя. Слышит шорох – какое-то движение снаружи. Звук все громче и ближе.
– Дженн, – раздается шепот по ту сторону палатки.
Рауль.
Она садится и расстегивает молнию на входе. В темноте его лицо едва различимо под шляпой, в руке – жестяная кружка.
– Чай будешь?
– Да, спасибо, – улыбается она и берет у него обжигающую кружку.
– Через десять минут стартуем, хорошо? Я пошел будить цыплят.
Ухмыльнувшись, он снова растворяется во мраке, и она остается наедине с тусклым светом телефона. От чая поднимается пар и расползается по палатке, словно туман ранним утром.
Когда они наконец покидают лагерь, ночь постепенно перетекает в рассвет. Густой, плотный туман покрывает горы пуховым одеялом. Дженн подумала, что после пройденного пути должна гораздо сильнее ощущать усталость, но вдруг поняла: бессонные ночи и ранние подъемы стали частью ее жизни из-за работы. Теперь это, как и многое другое, у нее в крови.
Перед ней шагает Рауль, вверх по горной тропе, которая внизу теряется в зеленой долине. Позади них еще несколько туристических групп, и Дженн буквально слышит, как уставшая тишина сползает вниз по горе, словно измученная змея. Постепенно туман начинает рассеиваться, и небо становится ясным и жемчужно-чистым. Пахнет росой, джунглями и свежим воздухом.
Наконец, перед скалистым уступом, Рауль поднимает руку. И вот, когда солнце заливает землю утренним сиянием, Дженн узнает это место, которое она столько раз видела на открытках, в рекламных буклетах и на фотографиях Робби. Эти удивительные горные вершины, такие высокие, что врезаются в облака.
Снизу, за защитной стеной Анд, затерянный город. Картинка из детских грез.
И хотя Дженн старается не думать о Робби, хочет стереть его из памяти, она почему-то ощущает его присутствие в этом месте. Как будто следы, которые он оставил здесь много лет назад, до сих пор хранит земля. Будто Робби стоит прямо у нее за спиной…
На следующий день
Темно. Музыка в стиле реггетон стучит в ушах и отдается в грудной клетке. Мелькают зеленые и красные лучи стробоскопа, и я понимаю, что нахожусь в каком-то большом клубе. Вокруг танцуют люди. Время от времени яркий свет выхватывает из толпы молодых людей с браслетами на запястьях и с напитками в руках. Но их лица размыты. Значит, Дженн еще нет. Чувствуется неприятный запах пота и туалета, который я обычно не замечаю, когда пьян. Но сейчас я трезв. Плохо помню, как оказался в этом клубе в Куско много лет назад. Блестящие стойки, стальной каркас. Наверное, я был тогда в полной прострации.
Как теперь понимаю, это мое обычное состояние в то время.
Размытые фигуры барменов передвигаются словно привидения, непрестанно разливая крепкий алкоголь и пиво. Раньше я хотел в этой жизни лишь одного – пить и веселиться.
Но к чему это привело?
Кому было хорошо, кроме меня?
Воспоминания снова обрушиваются на мое сознание: мы с Лив в баре, вечеринка у Марти и Хилари в честь помолвки, мой день рождения, поцелуй с Лив…
И от сознания, что постоянно веду себя как идиот, лучше мне не становится.
Я обвожу глазами темный зал – жду, когда появится Дженн. И через считаные секунды я замечаю Рауля и трио из их группы. Дженн в синем полосатом платье, которое подчеркивает ее длинные ноги. Короткие в