о такое, с чем она не способна справиться прямо сейчас. Но вдруг, подобно облакам над ними, его лицо меняется – оно озаряется улыбкой.
– Ну, ты уже осмотрела здесь какие-нибудь достопримечательности?
И она выдыхает.
– Скорее нет, чем да. Я ездила на десятичасовую автобусную экскурсию с гидом, но не уверена, что это считается.
Дункан смеется глубоким и раскатистым смехом.
– Так уж получилось, что в следующие два-три дня я свободен, – говорит он, – и, если хочешь, я с удовольствием побуду твоим неофициальным гидом. – Он замолкает. – И еще: я был бы очень рад, если бы ты осталась здесь. Я имею в виду – в свободной комнате.
Приглашение ее удивило. Она вовсе не собиралась напрашиваться. Хотя… отели в городе такие унылые, и было бы здорово какое-то время пожить в нормальном доме. Это было бы надежным пристанищем после всех ее странствий.
К тому же они с Дунканом давно расстались. Теперь они просто друзья и встретились, чтобы вспомнить старые добрые времена.
– Ты уверен? – спрашивает она наконец.
Он усмехается:
– Целиком и полностью. Какой смысл переплачивать за отель. Мы можем съездить за твоими вещами прямо сейчас. Я всего один глоток сделал, – говорит он, показывая на бокал.
– Ну, спасибо, – произносит она. – Огромное спасибо.
– Не за что. Дорогая соседка.
У нее сводит живот. Кинотеатр, лето.
Почему он всегда оказывается рядом, когда она в нем нуждается?
Она поворачивается к Дункану – к его плотной фигуре на фоне темнеющих облаков – и улыбается.
Следующие несколько дней с Дунканом в качестве гида – просто волшебные. Предсказуемо организованный, он будит ее рано утром и после яичницы с авокадо или овсянки везет осматривать город. Она рассмеялась, когда в первое утро он достал из буфета пакет овсянки: «Можно вывезти парня из Шотландии, но вывести Шотландию из парня – никогда», – сказала она, и он улыбнулся, нарезая яблоко, чтобы добавить в кашу.
Погода стоит так себе – дождь и довольно прохладно, но Дженн ничего не имеет против. Напротив, она чувствует себя как дома. Дункан со знанием дела прокладывает маршруты между достопримечательностями: Оперный театр, мост Харбор-Бридж, на который они так и не удосужились подняться, пляж Мэнли, старейший район Сиднея Рокс. Она в восторге от маленьких симпатичных домиков, от всего этого города с относительно короткой историей. Он все еще свежий и новый. А экскурсия по домам с призраками, на которую они сходили однажды вечером, ее даже развеселила, – предполагаемые даты смертей до смешного недавние. Но ей все понравилось. По-настоящему пугающие призраки пусть остаются дома.
Поздние вечера они приятно проводят дома: смотрят фильмы на огромном экране или просто читают книги. Он готовит для нее чай, а перед сном она поднимается наверх в гостевую комнату, зная, что он совсем рядом, за стеной.
Огни города отражаются в темной воде. Они прогуливаются по гавани. Проходят мимо баров, где люди выпивают и заканчивают ужин, а на другой стороне, на фоне ночного неба мерцают офисные центры и многоэтажные жилые дома. Прямо перед ними вращается ярко освещенное колесо обозрения. У нее до сих пор не укладываются в голове масштабы этого города: здания здесь выше, огни – ярче, – все, о чем она мечтала в юности, и даже больше.
Когда они спокойно прогуливаются вместе, кажется, будто они никогда не расставались, будто и не было всех этих лет между ними, будто они обычная пара, которая возвращается домой по Дарлинг-Харбору[50] после ужина. Это так странно, даже сюрреалистично.
– Что планируешь делать дальше? – вдруг спрашивает Дункан, останавливаясь у перил. Дженн тоже останавливается и смотрит на него.
– В каком смысле?
Он улыбается, держа руки в карманах.
– Ты по-прежнему хочешь сюда переехать?
Милый Дункан. Он видит ее насквозь, как и раньше. И он прав. Она действительно снова стала об этом задумываться. Возможно, именно с этой мыслью она покидала Эдинбург, подсознательно следуя за своей мечтой, пока не оказалась там, где всегда хотела быть.
Она медленно кивает.
– Я так и знал, – произносит он.
Она умолкает, пытаясь уложить в голове происходящее: невероятно, но ее давняя мечта наконец-то сбывается.
– Но я еще не все обдумала, – говорит она и, облокотившись о перила, наклоняется над сверкающей водой. – Понятия не имею, как мне теперь устроиться на работу, – бормочет она. – Я сделала большую глупость, бросив все в Эдинбурге.
Дункан подходит ближе и облокачивается о перила рядом с ней.
– Ты справишься. Как всегда.
– Мне нужно окончить обучение в Великобритании, остался последний год.
– Австралия может подождать один год. – Он умолкает на мгновение, а потом набирает воздух в легкие. – И я тоже.
Дженн быстро оборачивается к нему, в глубине души понимая, что его слова совершенно ее не удивили. Она пыталась убедить себя, что он смотрит на нее только как на друга и его забота о ней – проявление исключительно дружеских чувств. Но теперь она уверена: интуиция ее не обманула. К тому же разве она не чудесно проводит с ним время? Разве все не идеально? Ни выяснения отношений, ни споров. Просто тихая, безоблачная жизнь.
Робби. Перед ее глазами всплывает его образ: глаза, веснушки на плечах, прикосновение его рук, истерический смех под одеялом. Это ни с чем не сравнимо. Сердце болезненно сжимается.
Внезапно она физически ощущает его присутствие, как будто он стоит рядом с ними.
– Послушай, – говорит Дункан, видя, что она медлит с ответом. Он берет ее за руку. – Я не знаю, что из этого выйдет. Но я точно знаю, что хотел бы попробовать еще раз. Мне кажется, нам хорошо вместе. И мне кажется так с тех самых пор, как я нарисовал в школе твой портрет, хотя он получился отвратительно. – Он улыбается.
Дженн смеется.
– Ты все еще помнишь об этом?
– Конечно, – спокойно отвечает он. – Я помню все.
Она не знает, что сказать. Внезапно она почувствовала себя любимой. И это такое приятное ощущение.
Не успела она что-то ответить, как в сумочке запиликал телефон.
– Извини, – произносит она, улыбаясь Дункану. – Лучше посмотреть, что там.
Он кивает:
– Все нормально, не торопись.
Копаясь в сумке, она понимает, что он имеет в виду не только телефон. Коснувшись экрана, она видит новое сообщение. От мамы, всего два слова:
«Нужно поговорить».
Дарлинг-Харбор. Я стою рядом с ними, впереди мерцающие огни на колесе обозрения.
Вот же я тупица слепой.
Все это время я был уверен, что ее тайна связана с этим чертовым письмом, о котором она так ничего и не сказала. Я, как обычно, видел лишь то, что хотел видеть, сложил два и два и получил двадцать.
Но теперь я понял, в чем ее тайна: она поехала в Австралию, чтобы быть с Дунканом. Вот о чем она пыталась сказать мне в машине. Вот из-за чего она так разволновалась.
До того как все это началось, мы провели потрясающую ночь вместе. Оказалось, это было потрясающее прощание.
Дженн сначала показала мне все мои ошибки и недостатки, а потом – то, что может дать ей Дункан вместо всего этого.
Теперь я понял.
Горло сдавливает, а грудь как будто разрывается изнутри.
Я знаю, что еще должен для нее сделать.
Я должен спасти ее, не себя. Спасти, чтобы она могла жить той жизнью, о которой всегда мечтала. Жизнью, которой она заслуживает, – с ним.
Поворачиваюсь к ней и вижу, как она улыбается Дункану, пристально глядя на него.
– Я все понял, – говорю я.
Она вздрагивает и беспокойно оглядывается по сторонам, но мне уже плевать.
– Если останешься жива, уезжай к нему, – продолжаю я, затаив дыхание. – Я не буду тебя удерживать. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, пусть и не со мной.
– Робби, – шепчет она с искаженным от страха лицом.
– Дженн? – говорит Дункан, трогая ее за плечо. – Ты в порядке?
Люди, прогуливающиеся по Харбор, превращаются в размытые пятна. Оранжевые огни колеса обозрения мелькают все быстрее, словно в каком-то психоделическом трипе. Я закрываю глаза и готовлюсь к очередному перемещению.
Готовлюсь вырулить в сторону от грузовика.
Двадцать семь
Она идет по дорожке, обрамленной рядами деревьев. Оранжевые листья трепещут над ее головой, солнечный свет пробивается сквозь кроны. Парк Мидоуз уже заполнен людьми: кто-то просто гуляет, кто-то бегает или играет в футбол, – кожа у всех покраснела от холода. Справа в небо устремляется Трон Артура[51]. Дженн кутается в синее пальто. Интересно, он уже на месте?
Картинки вчерашнего вечера в ирландском пабе снова всплывают в ее голове: эти карие глаза, в которых сверкали искры, когда он что-то рассказывал, его рука в ее руке, – она чувствовала, как огрубела его кожа от многолетней работы на кухне. Потом поцелуй на диване у нее дома. Она никогда не испытывала ничего подобного. Как будто падаешь в бездну вместе с человеком, с которым только что познакомилась, а через все тело пробегает электрический ток. Она никогда не чувствовала себя такой живой. И задавалась вопросом: а вдруг это и есть тот человек, который изменит все?
У них тогда не было секса. А ведь она хотела этого. О боже, она хотела этого. Просто ей казалось, что все происходит слишком стремительно, слишком безрассудно. Ведь она его почти не знала и не была уверена, что увидит его снова. Но что-то подсказывало ей, что они еще встретятся, как будто она знала это с самого рождения. Наверное, он тоже это знал, потому что не настаивал, не давил на нее. И ей это понравилось. Они просто валялись в кровати, целовались, болтали, снова целовались, пока рассвет не начал проникать в комнату сквозь занавески. И только тогда они наконец заснули в объятиях друг у друга.