– Слушай, кузнечик. Сейчас я буду отрывать тебе лапки и крылышки, – с насмешкой произнес император на драконьем языке. – Я просто не знаю, с чего начать. Как насчет крылышек? Или все-таки лапки? А давай мы сыграем в игру «Казнить-помиловать». Каждый раз, как я буду отрывать тебе что-то выпирающее, я буду поочередно произносить эти слова. Что оторвется последним, то и предрешит твою судьбу.
Народ стал галдеть и требовать, чтобы император прибил дракона на месте, а особо ушлые стали давать советы, как бы это сделать поизящнее. Император повернулся к зрителям и произнес:
– А не могли бы вы призаткнуться на минуточку. Я сейчас не с вами разговариваю.
Народ умолк и стал молча смотреть на все происходящее, откровенно не понимая столь содержательного диалога. Зато я все прекрасно понимала.
Дракон, судя по сосредоточенному выражению окровавленной морды, что-то прикинул в уме и спросил:
– А хвост считается?
– Считается, – ответил император.
– Так что, получается, моя жизнь зависит от того, самец я или самка? – с ужасом прохрипел дракон.
– Я тебе под хвост не заглядывал и не собираюсь! – усмехнулся император.
Дракона вдавило в брусчатку так, что вокруг него просела земля. Народ восхищенно зааплодировал.
Император развернулся к ним и устало произнес:
– Я что-то не понял… Я что, цирк показываю? Представление?
– Не убивай меня… – проскулил дракон, пользуясь моментом.
Аплодисменты быстро оборвались. Император наклонился к дракону:
– Тогда какого ты тут вытворяешь?
– Простите великодушно… Меня почти не кормили… Меня держали в клетке и били… Я почти всю жизнь провел на цепи… – взмолился дракон, чувствуя, что впервые столкнулся с силой, превосходящей все его представления о человеческой силе.
– Если обещаешь покинуть город за пять минут, не причинив урона, то так уж и быть, летай себе на здоровье. Но если на пути ты сожжешь хотя бы одну деревушку и сожрешь хоть одного моего подданного, я найду тебя. А чтобы мне было проще это сделать, я тебя помечу.
Не знаю, что означало слово «пометить» в понимании дракона, но, судя по его морде, что-то ужасно обидное.
Свободной рукой император сделал странный жест, словно рисует какую-то закорючку. Дракон взревел, и на его брюхе появилась горящая огнем роспись. Это я тут на листочке расписываюсь, чтобы не забыть, как это делается, а этот на драконах автографы оставляет. Я почему-то думала, что он его кастрирует. Я бы, например, так бы и сделала!
Дракон, почувствовав свободу, взмыл в воздух и поспешил убраться подальше. Я собралась выдохнуть с облегчением, но тут же вспомнила кое-что важное… То, о чем знаю я, но не знает его админское величество.
Бросив взгляд на бочки с каким-то гномьим фейерверком, одна из которых начала медленно гореть в каких-то десяти метрах от нас, я метнулась к императору. Если вы в школе хуже всех сдавали стометровку, то не стоит отчаиваться. Когда припечет, то пробежите на пятерку с плюсом, если уже совсем прижмет, то можно и олимпийский рекорд побить. И меня припекло. Еще бы! Ой, хреново будет, если тревога ложная. Тогда меня точно казнят… Я и так уже на гильотину с четвертованием себе заработала, правда, с отсрочкой платежа, а судя по последнему разговору – с процентами.
Я сбила императора с ног и прижала к земле, упав на него сверху.
– Ты? – гневно прокряхтел он, не вынеся столь бесцеремонного обращения.
Я постаралась придавить его руки, чтобы он меня не уничтожил. В этот момент мне действительно стало страшно. Причем я боялась, что взрыва не будет гораздо больше, чем последствий «бадабума».
И громыхнуло. Еще раз. Потом еще. Нас стало засыпать обломками. Все, кто стоял на ногах и был не покрыт щитом, упали на землю, сбитые с ног невероятной силой. Император высвободил руку и накрыл нас щитом. Взрывы продолжались еще минуту. А потом все стихло. И в этот момент мне стало стыдно. Очень стыдно… Я медленно слезла, надеясь, что я его не сильно придавила… Вокруг лежали обломки того, что осталось от гномьего цирка.
Император молча встал, отряхнулся, смерил меня странным взглядом. На секунду мне показалось, что в его взгляде промелькнуло какое-то сожаление, но тут же взгляд ожесточился.
– Могла бы крикнуть, что сейчас будет взрыв, а не заниматься ерундой. Или ты думаешь, что я идиот и не сориентировался бы? – тихо прошипел он, разворачиваясь ко мне спиной.
– Прости… те… пожалуйста, за то, что решила спасти вам жизнь… Я больше не буду! – выдавила я, снова чувствуя себя полной дурой. Все! Лимит моих добрых дел на сегодня закончился, поэтому я молча поковыляла прочь.
Глава 21Эльфийская кухня и мутновидящие
– Сима! Открой дверь сейчас же! – раздался голос эльфа. – Я не шучу! Открой дверь!
Я лежала на кровати, обняв подушку, и горевала. Так сказать, внеурочный приступ меланхолии, сопровождающийся самокопанием и самоуничижением. Пока что результаты не впечатляли. Я – толстая, тупая дура и никчемная неумеха с руками из толстой попы. Дальше я еще не придумала. Я копалась в себе весь оставшийся день, всю ночь и даже утро с усердием, с которым капитан Флинт перекапывает Остров сокровищ в поисках заветного клада. Или как бабушка-огородница перепалывает свой участок, чтобы он выглядел лучше, чем у соседки.
– Сима, давай поднимайся, пора на репетицию! – возмутился, стоя за дверью, мой учитель.
Ни фига! Сегодня я прогульщица. Можно сразу мне ставить двойку и вызывать на ковер к директору.
– Ага, щас! Шнурки поглажу и пойду репетировать! – буркнула я, особо не задумываясь, расслышали мой ответ или нет.
– Сима, мне плевать. Я выломаю эту дверь, если ты ее не откроешь! – потерял терпение Андоримэль.
– Ломай! Дверь не моя… – ответила я, накрываясь одеялом с головой.
Раздался характерный треск двери, и тут же с меня содрали мое спасительное одеяло.
– Верни на родину! – заверещала я, пытаясь вырвать его из рук эльфа. – Никуда я сегодня не пойду. Репетировать отказываюсь. И точка! Ищите кого-то другого!
Одеяло мне не вернули. Я демонстративно отвернулась к стене и заплакала.
– Сима, – я почувствовала, что эльф сел на кровать, – ну не переживай ты так. Его величество оценил твой подвиг. Просто виду не подал. Ну не по-императорски это как-то – благодарить спасительницу при всех.
– И что, мне теперь медалька полагается? Памятник при жизни? Почетная грамота? – ехидно спросила я, утирая слезы. – Сейчас в лифчике дырку для ордена просверлю. А почему бы и не просверлить? Если уже один раз стала клоуном, то нужно быть им до конца.
– При чем здесь клоуны? – замотал головой эльф, пытаясь понять ход моих мыслей.
– Я что – клоун? Рядом с императором действительно я клоун! – закричала я. – Вместо того чтобы бежать без оглядки подальше от горящих бочек, я метнулась в самое пекло, потому что испугалась за чужую жизнь!
– Ну с чего ты взяла, что он так думает? – мягко спросил Андоримэль. – Просто… Как бы тебе это сказать… Помягче… Мужчины не любят, когда женщины спасают им жизнь… Это больно бьет по их мужскому самолюбию… Так что ты, получается, пнула его по самолюбию. Больно пнула. Но он тебе благодарен. Раз не прибил на месте… Мне кажется, что он просто не ожидал такого… Или был немного обескуражен.
– Я больше ни на метр к нему не подойду! Будет, скотина, тонуть, я ему стакан воды на голову вылью! Будет гореть – дровишек подкину! Я… я… я его ненавижу! Хватит! Мне надоело! Я не позволю так со мной обращаться! Достал уже! Нет, ну главное, я испугалась за его жизнь, а он вместо «спасибо», отчитал меня как первоклашку! Я себя чувствую, как городской памятник в парке с голубями! – возмутилась я, закрывая лицо руками.
– Почему как памятник? – поинтересовался Андоримэль, удивляясь столь странному сравнению.
– Потому, что вечно стою обгаженная… – всхлипнула я.
– Сима! Нельзя так выражаться! Тем более про нынешнюю власть! – отозвался эльф. – Ты так и дальше планируешь валяться на кровати и причитать о своей несчастной любви?
– Да, а потом я соберу свой нехитрый скарб, повешу узелок на палочку и отправлюсь в путь-дорогу. Я буду странствующим менестрелем, буду петь о добре и зле, о лютой ненависти и святой любви… – гордо сказала я, видя себя с лютней в руках, на которой я ни разу в жизни не играла. – Я буду нести песню в сердца людей!
– А людей тебе не жалко? – с ужасом представил мои странствования Андоримэль. – Тебя же убьют раньше, чем ты допоешь куплет до конца. Тебя просто камнями закидают… Или на кол посадят!
– Ничего! Я гордо приму смерть! С высоко взятой нотой! – со слезами на глазах заявила я, входя в образ.
– Только, я тебя умоляю, никому не говори, что я пытался тебя учить… И еще… Если найдутся желающие послушать твое, хм, пение, то лучше сразу бери аванс и ищи пути к отступлению! Да… Еще один совет. Как учитель – ученику. Учись быстро бегать! Или драться лютней! Иногда одного-двух ударов лютней достаточно, чтобы вызвать полный аншлаг, – совершенно серьезно сказал эльф.
– А я думала, что буду петь до тех пор, пока мне не заплатят, чтобы я умолкла. Как тебе такой бизнес-план? Прихожу в деревню, начинаю петь. Когда жители будут просить меня заткнуться, я просто озвучу сумму, за которою я могу и помолчать. У них есть сутки, чтобы ее собрать. Не собрали – буду петь до тех пор, пока не охрипну или пока у слушателей не сдадут нервы и они не начнут выносить последнее из дома! – обрадовалась я своей находчивости. Я настоящий гений бизнеса!
– Может, сходим куда-нибудь? Развеемся… – осторожно начал Андоримэль, переводя тему разговора.
– Куда? – спросила я, сардонически улыбаясь. – Спасибо, мы уже вчера сходили в цирк. Цирк сгорел, клоунов сожрали… Где мы еще не были? Да мы с тобой как вестники апокалипсиса! Куда ни придем, везде конец света в локальном масштабе!
– Не преувеличивай! Ну сходили один раз неудачно… К тому же мы не виноваты… Обстоятельства так сложились… – вздохнул мой учитель, закатывая голубые глаза к потолку.