– Помни, завтра генеральная репетиция! Послезавтра – конкурс! И если в этот раз ты снова захочешь отлынивать – пеняй на себя! – заявил мой учитель.
Я кивнула, понимая, что даже генеральная репетиция не спасет моих зрителей и слушателей от ужаса, поэтому впервые ушла спать с чистой совестью.
Глава 22Призрак Ёперного балета
Утром я проснулась полная решимости победить. Мой поросячий задор заставил одеться как можно быстрее и спуститься вниз, чтобы получить свой завтрак. Пока я ела, чувствовала, что после эльфийской пищи мой желудок сворачивается в трубочку и сжимается в комочек от наслаждения нормальной едой. Слуга принес письма, а я краем глаза прочитала, что одно из них адресуется мне. Я схватила его, распечатала и…
Вы когда-нибудь получали письма с угрозами? Я, например, нет. Это у меня впервые.
Я порежу тебя на части, скормлю свиньям и буду долго глумиться над твоими останками…
А дальше шла картинка, нарисованная от руки, со всеми кровавыми подробностями, которая и являлась инструкцией по моему расчленению. Все было сделано в классике жанра. Буквы были вырезаны из газеты «Вечерняя империя» и приклеены, я так понимаю, на чьи-то сопли. Почему сопли? Да потому, что я нигде не видела клея в продаже. Я сразу представила Фредди Крюгера, который бережно вырезает буквы из газеты своими руками-крюками и клеит письмо с угрозами, как первоклассник аппликацию.
– Вы это видели? – спросила я, бледнея от столь неожиданного сюрприза. – Это же кошмар какой-то! Брр-р-р…
– Да ладно… Это всего лишь какой-то сумасшедший фанат, который не знает, как ему выразить свою любовь… – махнул рукой Джио. – Я, например, коллекционирую такие письма. Хочешь покажу?
Я кивнула, холодея от ужаса.
Джио попросил слугу принести его письма, чтобы показать всю глубину «любви и обожания». Я быстренько пробежала глазами парочку писем. Особенно меня впечатлили рисунки с колом и отрубанием рук и ног. Были и откровенные рисунки с каннибальским уклоном с подписями: «Я тебя съем». Это меня успокоило. Коллекцию писем унесли.
– Сегодня мы будем репетировать в Имперском театре оперы и балета. Там и будет проходить Империовидение, – сказал Джио, жуя булочку. – Декорации туда отвезли, пони сейчас туда направляется, а после завтрака туда направимся и мы…
И мы направились. Прямо у входа стояло несколько ларьков по продаже билетов. Спекулянты всех мастей требовали купить билет на событие года немедленно, ибо билетов уже нет, но только для нас и только за десять золотых найдется билет на галерку.
Основная касса была расположена прямо в коридоре, украшенном резными колоннами и зеркалами.
– А билеты кто брать будет? – спросила женщина с синдромом вахтера. – Вход без билетов строго воспрещен!
– Мы участники, а не зрители! – отмахнулся эльф, проходя в зал.
– Ну и что? – возмутилась вахтерша. – Это не освобождает вас от покупки билета!
– Не обращайте внимания, – махнул рукой Джио. – Здесь даже уборщицы покупают билет для того, чтобы прибраться!
И мы невозмутимо прошли мимо орущей вахтерши-билетерши в телогрейке. Поднявшись по огромной лестнице, мы попали в роскошный зал, украшенный огромной люстрой и гобеленами. Помимо обычного зрительного зала, по размерам превосходящего футбольное поле, по бокам располагались ложи, украшенные гербами их владельцев. Императорская ложа находилось слева от сцены, на которой свободно – и главное, что незаметно – могло пастись стадо бегемотов в тени двух огромных слонов.
– Ничего себе! – произнесла я, глядя на огромную люстру, которая на свету переливалась хрустальными бликами. Даже моя тушка терялась на столь огромной сцене, где уже были расставлены какие-то кристаллы. – Это что еще за выставка полудрагоценных камней? – спросила я, прикасаясь к одному из них.
– Не трогай руками! Это ретрансляторы. На центральной площади города и на центральных площадях всех населенных пунктов будут стоять огромные зеркала, куда будут передаваться звук и изображение. Их только что магически зарядили, поэтому могут биться магией! – пояснил Джио, осматривая декорации. На сцене были размещены огромные зеркала и большущая рамка, правда, без картины.
– А рамка для чего? – поинтересовалась я, помня, что руками трогать ничего нельзя.
– Там, под сценой, находится механизм, который будет менять декорации для каждого участника. Сейчас, я спущусь и попробую узнать у гномов, установили ли нашу декорацию или, как обычно, сделают это в последний момент, – сказал Джио, спускаясь в оркестровую яму.
– А я пока что попробую договориться с осветителями, чтобы они правильно дали свет… – сказал Андоримэль, направляясь в сторону скрытой двери.
Эльфийский хор уже прибыл в полном составе и занял свои места на многоярусных лавочках.
Я присела на край сцены и вдруг почувствовала, как моей руки коснулась какая-то бумажка, приколотая к розе. Я осмотрелась вокруг, но рядом никого не было. Я была точно уверена, что ни розы, ни бумажки я раньше не заметила. Мм! Цветы – это так приятно! Я еще и петь не начала, а мне уже подарили розу! Я даже взглянула наверх, чтобы понять, откуда ее принесло, но никакой подсказки я не нашла.
Развернув бумажку, закрепленную печатью с изображением черепа, я стала читать:
Преподаватель по вокалу. Индивидуальный подход, репетиторство на дому, подбор репертуара. В случае отказа возможен летальный исход.
Призрак
Пам! Па-па-па-па-пам! Ту-дум! Я сразу прикинула, насколько хорошо крепится люстра к потолку, и что из декораций может упасть мне на голову. Вспоминая все, что может быть связано с Призраком Оперы, я немного успокоилась, ведь, скорее, все это – шутка очередного больного на голову фаната. С тяжелым скрипом в рамку встало мое звездное небо и колоски. Я снова перечитала содержимое бумажки и собралась ее выбросить вместе с розой, но потом решила уточнить у эльфов, чья это злая шутка? Почему-то мне казалось, что кто-то из ушастых должен что-то знать.
– Письмо! – ахнула одна эльфийка, показывая пальцем на мою бумажку, – Это письмо от Призрака! Мамочки! В последний раз я видела такое пять лет назад, когда мы пели вместе с покойной дивой Соль мон Эллой. Это было ее последнее выступление! Призрак утащил ее, и больше ее никто не видел!
– Не может быть! Ты говоришь о том самом случае? – перепуганно зашептались эльфы. – Это действительно было просто ужасно! Сначала письмо-предупреждение, приколотое к розе, потом странные совпадения, а потом, прямо во время исполнения арии «Моя плешивая любовь» из оперы «Парикмахер», Призрак утащил ее со сцены…
Тут на шум и галдеж пришел Андоримэль, вопросительно глядя на хор. Те наперебой начали объяснять все, требуя, чтобы хор исключили из концертного номера, мол, за такой риск им никто не доплачивает!
– Побесится и успокоится! – спокойно заявил эльф, присаживаясь в первый ряд, – Быстро по местам! Начали!
К нему присоединился Джио. Я, все еще сжимая в руке бумажку и розу, заняла свое место рядом с понем.
– Выйду ночью в поле с понем… – запела я, чувствуя, что подобными вещами меня уже не удивишь.
Эхо было таким сильным, что мне даже не нужен был микрофон. Это было круче, чем петь в душе или в туалете! Акустика была просто великолепной, поэтому я чувствовала себякак минимум Монтсеррат Кабалье.
И тут прямо рядом со мной одно из огромных зеркал дало страшную трещину. Меня это ничуть не смутило. Я же слышала, как оперные дивы силой голоса заставляли лопаться хрустальные бокалы! А я чем хуже? Трещина поползла вверх, и тут из зеркала вылетело стекло, нарушая все законы физики.
Я успела отпрыгнуть в сторону поня, и ни один из осколков меня не зацепил.
– Пережали! – вынес свой вердикт Джио. – До завтра все исправят. Нужно сказать техникам.
Ваша покорная слуга опасливо стала коситься на битые стекла, а потом на бледный хор, у которого, судя по виду, «в зобу дыханье сперло».
Я как ни в чем не бывало продолжила пение, а потом услышала странный скрип. Я медленно подняла глаза наверх и увидела, как на меня падает занавес. Понь сориентировался быстрее и потащил меня за собой куда-то влево. Я едва успела пригнуться и почувствовала, как меня накрывает пыльной, но очень тяжелой тканью. Выпутавшись из нее и чихнув пару раз, я встала на ноги.
– Может быть, как-нибудь в другой раз? – взмолилась я, глядя на своих менторов.
– Я так и знал, что занавес плохо закрепят! – мрачно заметил Джио. – В прошлый раз он упал прямо на исполнителя… Пришлось делать срочную замену…
– Занавеса или исполнителя? – спросила я, дуя на столб пыли.
– И того и другого… – загадочно ответил орк.
Прибежали гномы, присобачили занавес на место, проверив для надежности все крепления, сняли мерки с разбитого зеркала и удалились прочь.
Тут откуда-то сверху упало еще одно письмо, к которому была привязана роза.
– Слышь ты, Призрак ёперы! У тебя там что? Палисадник? Вот и окучивай свой розарий и не мешай мне репетировать! – заявила я, разворачивая письмо.
На этот раз я читала с выражением и вслух:
То, что ты называешь пением, воистину ужасно! Но не все потеряно! Стоимость обучения – 100 золотых в год. Занятия в четверг и субботу. Аттестат по окончании. Пробное занятие бесплатно! Собери пять роз и получи скидку! Акция действует (дальше неразборчиво).
Призрак
– Слышь, репетитор! У меня уже есть учитель, поэтому занимайся своей частной практикой в другом месте! – заявила я, комкая письмо. Розу я оставила себе. Приятно, что впервые за все время пребывания в этом мире мне подарили цветы.
– Не обращай на это внимания! Пошумит и перестанет! – заявил эльф. – Репетируем, чего стоим! Я же с вас не слезу до тех пор, пока не увижу и не услышу то, чего хочу. Сима, постарайся петь с душой! И сильно не перетягивай ноты! Ты начинаешь дико фальшивить…
Ага, скотинка ушастая, попробуй сам петь с душой, когда на тебя балконы падают! А еще мне очень хотелось по маленькому. Я уже пыталась сдерживаться и дождаться конца репетиции. Нет, все-таки не сдержусь!