— Три единицы боевого оружия — для начала не так уж мало, — сказал Крутских. — Остальное добудем у врага. Думаю, никто не рассчитывает на легкую увеселительную прогулку?
Он не спеша прошел вдоль строя, пытливо всматриваясь в лица бойцов. Выдержат ли? Многие еще не совсем окрепли, а пройти предстоит сотни километров по тылам врага, вряд ли удастся избежать стычек…
— Идем на восток, к своим! — сказал Крутских.
— Долгонько топать, — присвистнул кто-то.
Александр отыскал глазами говорившего и поглядел на него в упор.
— Да, — выдержав паузу, продолжал Крутских, — дорога неблизкая. Может, с боем пробиваться придется. Но мы дойдем. Дойдем во что бы то ни стало!..
Отряд вышел из села, когда солнце поднялось над крышами, прогнав синеву с окрестных полей. В его косых пронзительных лучах заискрился, засверкал снег. И только там, где стояли деревья, еще лежали длинные голубые тени.
Кучаково только просыпалось. Из печных труб потянулись сизые дымки — это хозяйки разжигали печи. Будто устроив перекличку, горласто закричали немногие оставшиеся в живых петухи. В заливистый собачий лай вплелось жалобное мычание нескольких коров.
И хотя никто не скомандовал, отряд остановился на взгорке, и все повернулись в сторону села. С волнением смотрели бойцы на несколько улочек, составлявших Кучаково. Там оставались люди, выходившие их, и сердца солдат были переполнены чувством благодарности. Каждый из стоящих сейчас в рассыпавшемся строю был признателен этому маленькому уголку родной земли, где живет добрый, самоотверженный народ. Не повстречайся на пути такие люди, кто знает, что было бы с ними. Вряд ли шли бы они сейчас на восток, навстречу новым боям и победам. И, как бы выражая общее настроение, кто-то из бойцов сказал:
— Прощай, Кучаково! Прощай, милосердное село!
— Прибавить шагу! — скомандовал Крутских, и отряд двинулся в путь.
Дорога круто повернула, пошла под уклон. И долго бойцы все еще оборачивались, ища глазами Кучаково. Соломенные крыши хат постепенно скрывались за пригорком, пока не исчезли совсем. Теперь позади оставались лишь небо, поле да ветер. Впереди же было неведомое.
Впереди была война.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА.НЕ ПОМЕРКНЕТ НИКОГДА
На одной из встреч с читателями разговор зашел об отражении войны в современной документалистике. Я рассказывал собравшимся о литературе, посвященной подвигам советских людей. Тема была близка и мне, много писавшем об этом, и слушателям. Вдруг поднимается тоненькая девчушка со смешными рассыпавшимися по лбу кудряшками и говорит:
— Вот вы и другие писатели о войне в своих книгах рассказываете. Но ведь про нее уже все писано-переписано. А что упустили, — давно забылось, как окопы, травой поросло. Откуда же материал берется? Выдумываете, да?
Конечно, ей, родившейся много лет спустя после того, как отгремели пушки, невдомек, что война, пройдя через многие людские судьбы, навсегда осталась в памяти народной. И чем дальше в прошлое уходят события грозных лет, тем острее и четче они воспринимаются, приобретая в исторической перспективе все более значительный смысл. Не зря же говорится, никто не забыт, ничто не забыто, слава героев не померкнет в веках!
О войне действительно написано немало книг, создано множество фильмов, спектаклей. Воспеты тысячи подвигов, совершенных советскими патриотами в годы борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Тем не менее осталось много неизвестного, достойного получить общественное, всенародное признание. Все новые и новые имена героев ежегодно вписываются в славную летопись Великой Отечественной войны. Однако воскресить некоторые события, погребенные под грузом лет, бывает ох как нелегко. Не скоро доберешься до истины. На то, чтобы восстановить правду истории, уходят порой годы упорного труда.
Так случилось и с этой книгой.
Ее могло и не быть вовсе. Потому что факты, на основе которых она написана, настолько поразительны, что поначалу невольно вызывают сомнение. Да было ли это на самом деле?
Впервые я услышал о рассказанной выше истории от Александра Петровича Крутских, ветерана войны, жившего в начале восьмидесятых на пенсии в Москве. Мы познакомились случайно и однажды разговорились, вот тут-то он и поведал мне кучаковскую историю.
Откровенно говоря, я не поверил. Госпиталь, где лечилось полтысячи раненых? На территории, занятой фашистскими войсками? В украинском селе, насчитывающем всего каких-то сто восемьдесят дворов? Однако Крутских стоял на своем. Он показал письма бывших раненых, лечившихся в селе, предложил съездить туда, чтобы на месте рассеять все сомнения.
Село Кучаково, ныне Киров о, расположено в десяти километрах от Борисполя, знаменитого нынче тем, что в нем — центральный Киевский аэропорт. Лежит легендарное село в живописной местности. Особенно красиво тут весной. Белые с просинью домики тонут в кипени цветущих садов. Ярко-зеленые поля, голубые озера, холмы, покрытые ветвистым кустарником, сбегающим в низинки, огороженные частоколом осоки. Рощи островками врезаются в степь густо-изумрудными табунками. И повсюду цветы: синие, желтые, красные, оранжевые — глаза разбегаются.
Встретили нас в селе радушно, как умеют встречать на украинской земле. Председатель сельсовета Ольга Михайловна Рудая, невысокая круглолицая женщина с ярким румянцем во всю щеку, с удовольствием и гордостью рассказала о жизни селян, познакомила со многими из них.
Надо отдать должное, Рудая хорошо знала земляков. Наверное, потому, что жила их жизнью и десять лет к тому времени бессменно руководила кировским Советом народных депутатов. Ольга Михайловна во многом содействовала успеху моего поиска: отыскивала нужных людей, организовывала встречи с ними, тактично создавая при этом доверительную обстановку, без которой немыслима откровенная беседа.
Разумеется, годы идут, и многих крестьян, особенно стариков, непосредственно спасавших раненых красноармейцев осенью сорок первого, уже не было в живых. Однако немало свидетелей и участников тех давних драматических событий еще оставалось. Каждый, конечно, рассказывал о славных делах минувших дней со своей точки зрения и то, что помнил. А память иногда подводит. Да и знать-то всего каждый житель села в отдельности не мог.
Позже я познакомился с архивными документами. Оказалось, они тоже существуют. Встретился с некоторыми из раненых, лечившихся в Кучаковском госпитале. Разыскал работавших там медиков.
Постепенно отлетало все наносное, несущественное, а такого, к сожалению, оказалось немало, и еще ярче вырисовались истинные дела и поступки людей. Кое-кому хотелось приписать себе главенствующую роль в описанной истории. Потому пришлось, отбросив тенденциозность высказываний некоторых очевидцев, тщательно сопоставлять рассказы всех оставшихся в живых участников событий с архивными материалами, проверять и перепроверять факты и по крупицам восстанавливать реальность. Это был долгий, извилистый путь. Тем не менее он дал желаемый результат.
Подвиг кучаковцев поистине необычен. На временно оккупированной территории госпитали для раненых красноармейцев создавались и в других местах. Но в описанных журналистами и писателями случаях в этих госпиталях лечилось не более нескольких десятков солдат, здесь же сельчане, как говорят на Украине, выкохали, вернули в строй свыше полутысячи бойцов Красной Армии. В историографии Великой Отечественной войны подобные примеры неизвестны.
Это был массовый народный подвиг, совершенный, что называется, всем миром — от мала до велика. В нем, как в капле воды, отразились лучшие черты наших народов: величайший патриотизм и развитое чувство интернационализма. Украинцы спасали русских и татар, узбеков и евреев, грузин и азербайджанцев. Крестьяне считали бойцов своими родными людьми, и в этом особенно ярко проявилось нерасторжимое в те времена единство армии и народа, извечное стремление людей прийти на помощь тем, кто в ней нуждается.
Сегодня, вспоминая то грозное время, кучаковские старушки говорят: «Разве кто из нас думал — подвиг это или нет? Наши люди, наши солдатики были больные и голодные. Они умирали на поле боя, и мы знали — за нас… Вот мы и варили борщи да каши не в кастрюлях, а в ведрах. Отдавали лучшее полотно на перевязки. Стирали белье и бинты. Пеленали, бинтовали, кормили, ухаживали, как за родными. Это делали все. Это делало все село…»
Как же могло случиться, что подвиг кучаковцев долгое время оставался неизвестен народу? Речь ведь идет о событии, в котором принимали участие десятки, сотни людей? Что в дальнейшем стало с героями повествования? Как сложились их судьбы?..
Сказать, что попыток восстановить правду и отметить мужество кучаковцев не предпринималось, — нельзя. Еще в 1958 году четырнадцать жителей села, наиболее отличившихся, были представлены к правительственным наградам. Вот их имена: Василий Ерофеевич Дворник, Евдокия Михайловна Дворник, Софья Васильевна Дворник, Екатерина Симоновна Дворник, Евдокия Степановна Горунович, Екатерина Порфирьевна Конченко, Григорий Дорофеевич Литвиненко, Александр Илькович Лукаш, Марк Ипполитович Олексиенко, Иван Родионович Пащенко, Лидия Степановна Пащенко, Варвара Степановна Соляник, Демьян Федорович Томилин. Список подписали секретарь Бориспольского райкома КПСС Соколов и райвоенком подполковник Князик.
Однако представлениям к награждению дальнейшего хода почему-то не дали. Возможно, посчитали, что факты нуждаются в проверке и уточнении. Во всяком случае, в областном партархиве сохранился лишь вышеприведенный список с характеристиками на каждого из представленных к награде крестьян, подписанными председателем сельсовета Чубой и секретарем Буряком.
Несколько раз рассказ о Кучаковском госпитале публиковала местная пресса. Она же печатала благодарственные письма бывших раненых, присылаемые сельчанам, информировала читателей о событиях осени сорок первого года, рассказывала об отдельных отличившихся жителях.
12 января 1967 года бюро Бориспольского райкома КПСС принимает специальное постановление о патриотической деятельности жителей села Кирово в период временной немецко-фашистской оккупации. Это постановление вскоре было утверждено решением бюро Киевского обкома партии. Подвиг кучаковцев получил, таким образом, официальное подтверждение. Уж теперь-то, казалось, ему обеспечена широкая гласность и всенародное признание.