— Как же, теперь под дуру косить будет! — фыркнула первая, уперев руки в боки. — Значит, как наша безутешная вдова скрашивает свой траур интрижками — в порядке вещей. А как ей говорят, что прыгать в койку другого мужика, когда твоего мужа в могиле еще черви не доели — это бесстыдство, так мы сразу возмущаемся!
— Что вы вообще несете? Какие еще «койки другого мужика»? — возмутилась я, выпучив глаза.
— Ой, вот только не изображай тут невинность, — тявкнула вторая, продолжая привлекать внимание прохожих. — Уже весь город в курсе, что у тебя интрижка с твоим новым соседом! Милдрет Морстоун своими глазами видела, как вы вечерком в саду засасывались!
И тут меня прошиб холодный пот. Вот же старая сволочь! Оказывается, она мало того что в свои-то годы НАСТОЛЬКО глазастая, что сумела разглядеть нас поздним вечером с из окон своего дома (она, что ли, с биноклем там за мной следила?). Так еще и язык у нее настолько длинный и быстрый, что она уже успела разнести об этом на весь город? Причем приправив единственный увиденный ею факт одного поцелуя такими бурными фантазиями, будто узрела там целую оргию со стаей диких животных! И теперь…
Теперь мне становились понятны все те косые, презрительные взгляды, которые я замечала на себе сегодня, выбравшись в город.
Так вот оно, значит, как. Не сумев выжить меня своим предложением выкупить мою ферму за гроши, которых едва хватало, чтобы покрыть долги, она решила скрасить ожидание зимы (когда меня, согласно ее надеждам, должны запереть в долговую тюрьму) тем, чтобы смешать меня с грязью? Сделать так, чтобы весь город в мою сторону плевался, и даже те, кто ранее испытывал ко мне сочувствие, лишь презрительно морщились?
Вот же старая гадина! Зря, ой зря я расслабилась, не видя ее долгое время вместе с той бешеной псиной! А она, оказывается, не просто всегда была рядом, но еще и оставалась начеку, все это время только и выискивая повода подпортить мне жизнь. Я же взяла и потеряла бдительность, позволила себе так по-глупому подарить ей повод для торжества…
— Как таких, как ты, вообще земля носит? — громогласно продолжала первая тетка, приковавшая к себе внимание уже целой толпы. — Неужели вот нисколечко внутри ничего не дергается, когда ведешь себя так? Небось мечтала, на какого еще мужика можно было бы наброситься, еще до похорон! А напоказ перед всем городом такое горе изображала, когда гроб с мистером Веллером на кладбище несли. Хотя я начала что-то подозревать, когда ты уже через три недели после его смерти и перестала на то кладбище ходить — своими делами занялась. Ну конечно, как раз примерно тогда новая цель на горизонте появилась, чего ж прошлого мужчину вспоминать? Это ведь для порядочных вдов — по мужу скорбеть, а не для каких-то дешевых…
— Как занимательно, — внезапно прозвучал громкий, холодный мужской голос, твердых ноток которого оказалось достаточно, чтобы тетка, проглотив язык, уставилась на Рея, внезапно появившегося из толпы. — Так значит, к ее покойному супругу, который, как я успел разузнать, долгие месяцы перед своей смертью не вылезал из запоев, открыто изменял своей жене, унижал ее и в результате оставил огромнейшие долги… к нему у вас, как я понимаю, претензий нет? Только к Хлое, верно?
Повисла гробовая тишина. Вся толпа, успешно собранная посреди площади возмущенной теткой, молча стояла на месте, не сводя глаз то с меня, то с моего внезапно появившегося соседа.
— Интересно, а до того, как мистер Веллер свел счеты со своей не самой добропорядочной жизнью… — продолжал мужчина, глядя на теток с ледяным гневом. — Все те месяцы, что он дебоширил по кабакам, соря взятыми у ростовщиков деньгами, чтоб задаривать подарками ветреных девиц и угощать вином всех своих собутыльников… Вы ведь наверняка перемывали ему все косточки. Обсуждали, какой он такой-сякой, как ужасно, что рядом с вами такой мерзкий человек живет, и какая дура набитая его жена, раз до сих пор терпит все это вместо того, чтоб уйти от него. Причем неважно, что уходить-то ей было некуда, и у себя ее вы бы не поселили — кому же она нужна? Тем более что вдруг ее буйный муж-алкоголик потом за ней к вам в гости придет и погром устроит? Но вот все равно она была «дура, раз не уходила даже босиком на мороз». Я угадал? Вы ведь об этом сплетничали, пока Марка Веллера не нашли утопленным? — строго выпалил он, прожигая взглядом толпу, в которой каждый поторопился спрятать взор.
Прохожие оцепенели. А Рей продолжал:
— Только вот едва мистер Веллер умер, то, видимо, внезапно стал прекрасным человеком, образцовым мужем, идеальным соседом и вообще святым, раз из памяти его вдовы должны были моментально испариться все пережитые по его вине унижения и издевательства. А браслет должника она и вовсе, наверное, обязана была воспринимать как благодать, ведь эти долги — последнее, что осталось ей от покойного супруга. И садясь в долговую тюрьму, она обязана была испытывать благодарность к этому широкой души человеку, что до конца ее дней оставил для нее такую ПАМЯТЬ. Поэтому, как я понимаю вашу логику, теперь Хлое следовало уйти в монастырь и до глубокой старости носить траур по такому расчудеснейшему мужу, и даже спустя годы не думать о том, чтобы хоть краем глаза на какого-нибудь другого мужчину посмотреть. Ведь, чтоб вас всех, она была ТАК СЧАСТЛИВА в этом браке с этим СВЯТЫМ ЧЕЛОВЕКОМ! Разве живя в ТАКОМ ЗЕМНОМ РАЮ, можно вообще хоть немного желать встретить кого-нибудь другого? Того, кто будет ценить тебя и заботиться, а не относиться к тебе, как к тряпке, о которую можно вытирать ноги, потому что уверен: этой женщине от тебя некуда деваться. В самом деле, И КАК ОНА ПОСМЕЛА принять чьи-то ухаживания, а?
Не поднимая пристыженных взглядов, толпа начала торопливо расползаться — так, словно пыталась изобразить, что не только не обращала внимания на громкие слова теток, но и не слышала их. Будто они и не говорили ничего вовсе. Что же касается самих теток, то они только и могли, что неподвижно стоять на месте, открывая и закрывая рты — будто рыбы, выброшенные на берег.
— Так что вы там говорили, уважаемые? — холодно протянул Рей, подступив к ним так близко, что казалось, хочет наступить на них и раздавить, размазав по брусчатке.
— Н… ничего, мистер Торнер, — икнула вторая тетка. — Мы… не это имели в виду…
— Нет, я прекрасно понимаю, что вы имели ввиду именно это, и не позволю вам так просто соскочить, то ли самим изображая дурех, то ли держа за дурака меня, — оборвал он, и каждое его слово напоминало удар топора. — Я требую немедленных извинений перед Хлоей. Сейчас же.
— Да, конечно, простите, миссис Веллер, — затараторила первая тетка.
— Мы были неправы, просим принять наши искренние извинения, — закивала вторая.
— Вот и отлично. Всего хорошего, — строго проговорил он. И, взяв меня за руку, повел по улице, при этом второй рукой толкая вместо меня мой велосипед.
— Рей… спасибо, — растерянно прошептала я, когда мы немного отошли.
— Прости, я… мне очень жаль, что так вышло, — вздохнул мужчина, крепче сжав мою руку. — Я должен был подумать о том, какие последствия могут быть у моих действий. И последнее, чего я хотел, так это чтобы ты пострадала из-за меня.
— Все хорошо, — шепнула я и, сделав глубокий вдох… переплела с ним пальцы. — Я рада, что ты оказался здесь. Сейчас.
— Я тоже, — улыбнулся он, тепло посмотрев мне в глаза. — Моя телега стоит неподалеку. Заехал в город прикупить кое-чего и обратил внимание на ту толпу. Давай подвезу. Нам, в конце концов, по пути. Для твоего велосипеда места хватит. Как, согласишься?
— С огромным удовольствием, — кивнула я, сама не веря тому, как радостно стучит мое сердце.
Пройдясь немного по шумным улочкам, мы остановились возле знакомой мне телеги. В которой, как оказалось, уже лежало несколько мешков и сумок с тем, что Рей купил сегодня в городе. Забросив туда еще одну — ту, что была у него на плече — мужчина с легкостью поставил в телегу мой велосипед. А затем, подав мне руку, помог забраться и сесть поудобнее. Напоследок запрыгнул сюда сам, сев рядом. Так близко, что я ощущала тепло его тела, в котором так сильно хотелось греться!
Уже несколько минут спустя мы выехали из города. И когда его мягкие огни остались позади, а сумерки сгустились, единственным источником света для нас осталась лампа, висевшая слева от меня. И еще разве что бледный месяц, светивший в усыпанном звездами небе.
— Знаешь, а ведь если бы мы с тобой сейчас не встретились, тебе бы пришлось ехать домой одной, на велосипеде, по темноте. Пускай ты не маленькая девочка, а в этих краях не особо часто встретишь диких зверей… и все же это опасно, — вздохнул Рей, глядя прямо перед собой, на по-весеннему влажную дорогу. — Почему ты не выехала из города раньше?
— Признаю, мой косяк. — Я пожала плечами. — Засиделась немного в городской библиотеке и забыла о времени. Поняла, что следует поторопиться, уже когда за окном начало смеркаться и из-за освещения стало заметно труднее читать.
— Что же ты там такое интересное читала? — рассмеялся мужчина.
— Да просто захотелось немного побольше разузнать о… разных странах мира, — протянула я, понимая: лучше мне не сообщать другим людям, что именно я искала, и особенно — что в результате нашла. — Как-никак, когда помнишь лишь три последних года своей жизни, и те прожила в небольшом городишке вдалеке от столицы, книги — единственное окно в мир. И сейчас, когда посевная позади, а надо мной больше не стоит вечно пьяный муж с талией очередной любовницы в одной руке и новой долговой распиской в другой… захотелось снова немного заглянуть в это окошко. Пока появился хоть один день, свободный от проблем, которые нужно решать.
— Понятно. Да, наверное, это немного грустно — быть в твоем положении. И знаешь… — медленно выдохнул он, переведя на меня взгляд. — Думаю, разобравшись с этими долгами, тебе нужно немного попутешествовать. Не обязательно далеко, хотя кто знает, куда тебя заведут ноги! Просчитать хорошенько благоприятное время, нанять управляющего, который займется фермой в твое отсутствие, и полетать за пределами привычного скворечника.