— Никто не должен видеть тебя со мной.
— Я только что видел двух мальчишек, которые вышли из ворот. Они несли аквариум.
— Мальчишки — мои хозяева.
— Зачем вызвал?
— Дело есть.
— К прошлому дорога отрезана. Я сам себя закрыл от вас шлагбаумом.
— Забыл наш закон?
— Наплевал я на твой… закон!
— Не спеши, я могу рассердиться. Зачем только ты выводишь меня из себя?
— Если я откажусь?
— Нет, ты не откажешься. Наш закон — скорый закон.
— Говори, чего хочешь?
— Завтра в час ночи мне нужны ты и твоя машина.
— Моя машина в это время стоит в гараже. А гараж закрыт на ключ.
— Меня это не касается. Ты подъедешь ровно в час.
— Ты требуешь невозможного.
— Ха! Зачем только я так часто напоминаю о законе?
Ночь-матка — не все гладко
На Последней улице ночь на двадцать третье апреля началась самым обычным образом. Борис-Кипарис ломал себе голову над тем, как бы завтра не пойти в школу. Есть, конечно, испытанный способ — сильно потереть термометр об одеяло. При таком варианте можно заказать себе любую температуру. Даже сорок два!
У Тагира, более известного под именем Физик, были совершенно другие планы: ему оставалось дочитать роман про марсиан втайне от родителей. Потому что у физиков тоже бывают несносные папаши, запрещающие ночное бдение.
Восьмиклассница Галя, знаменитая Математичка, подвивала волосы при помощи раскаленных гвоздей, чтобы выглядеть в школе королевой красоты. Тем временем Тамара принимала ванну, а Земфира зубрила стихи Тукая. Просто так, по своей охоте, без всякого задания. Так в каждой семье по-своему встречали ночь.
А в это время в доме Большого Сабира жизнь тоже шла своим чередом.
— Может случиться так, что это последний ужин, — назидательно говорил дядя Капитан, подмигивая Азамату. — Завтра, полагаю, сниму якорь. Пора и честь знать, загостился более положенного.
Самат стал отговаривать его не только потому, что так полагается, но и от всей души. Он сказал: живите сколько хотите!
Азамат промолчал. Лишь Синяк, который по обыкновению торчал здесь же, стал всячески примазываться к фронтовому другу:
— Чего спешить-то? Скоро у нас тут рыбалка открывается! Не хочешь бросать крючок в реку, рядом озера! Там руками можно ловить щуку… Не хочешь щуки, пожалуйста, карась. На Деме водятся вот такие сазаны…
«Почему Синяк жуть до чего старается?» — размышлял Азамат.
После того как они благополучно освободились от аквариумов, Азамат каждое утро с опаской выходил на улицу, ожидая, что вот-вот на заборе появится афиша о гангстерах с Последней улицы.
Ночь на двадцать третье апреля тоже как будто ничего не сулила, кроме покоя. Азамат покосился на часы, тикавшие на старом комоде. Как раз настало время, когда дядя Капитан должен подать команду: «На боковую!» Но сегодня он что-то медлил. Синяк тоже делал вид, что ему рановато еще уходить домой. Все листал книжку, совсем неинтересную. Перелистает всю и начинает снова.
Что касается Самата, то он как будто боялся взглянуть на Азамата. Все отворачивался. «Чего они от меня таятся?» — думал Азамат, поглядывая на них.
Вот дядя Капитан тоже взглянул на часы, что тикали на старом комоде.
— Тебе, Азамат, приказываю: баю-бай, — заговорил фронтовой друг, ладонью хлопнув по голенищам до блеска начищенных сапог. — Я, пожалуй, пойду напоследок прогуляюсь. Может быть, никогда больше не удастся мне побывать в Уфе. Ты, Синяк, и ты, Самат, ежели желаете, то можете топать со мною. Разрешаю, потому что вы старшие.
— А я? — насторожился Азамат. — Как хотите, но один не останусь.
— Ты ложись, так-то лучше будет, — буркнул Самат. И опять старательно прятал глаза.
«Тут что-то неладно», — подумал Азамат.
— Зачем на прогулку берете чемоданчик? — спросил он, уставившись на дядю Капитана.
— Ах да, чемоданчик! — живо ответил фронтовой друг. — Может, он нам пригодится, так как на обратном пути хочу заглянуть в магазины. На дорогу надо запастись провиантом. Хуже нет вагона-ресторана. Обычно я им не пользуюсь.
— Я тоже с вами! — упрямо произнес Азамат. Он не поверил ни одному слову гостя. Наверное, потому, что все вели себя сегодня не как обычно.
Мальчишки, не зная, что ответить, одновременно взглянули на фронтового друга. Так, наверное, поступают заговорщики. Это тоже не осталось незамеченным.
Дядя Капитан, перестав барабанить пальцем по столу, деланно улыбнулся.
— Коли так, собирайся.
Самат хотел, было возразить, но Азамат опередил его:
— Ты о себе последнее время что-то здорово воображаешь.
И тот благоразумно заткнулся.
…Было часов одиннадцать или половина двенадцатого, когда они вылезли из дому. Стояла темная ночь. Сперва шли крадучись, вдоль берега, мимо лодок, тихо-тихо звенящих цепями.
Любой шаг по шуршащей гальке отдавался по всей реке, чутко дремавшей рядом. А вдали перемигивались красные бакены с белыми, будто укоряя их: «Чего вам, полуночникам, не спится?»
Внезапно по железнодорожному мосту прогрохотал пассажирский поезд, наверное, южноуральский экспресс. Ночью было не видно: красный или белый?
Белые поезда — новинка!
— Хотите, поведу вас в сторону мусульманского кладбища, на самую верхотуру? — произнес дядя Капитан. — Если, конечно, поджилки в порядке.
— Чего нам бояться? — ответил за всех Самат. — Мы тутошние, к кладбищу привычные.
Азамат решил махнуть домой
Тропинка петляла по склону, то, пробегая мимо ветхих заборов, то, нависая над крышами домов, прикорнувших на склоне. Дядя Капитан вел свою группу гуськом, без ошибки угадывая дорожку. «Когда он сумел запомнить нашу тропку, которая ведет прямо в школу?» — думал Азамат, с трудом поспевая за старшими.
Возле школы — это на самой горе — передохнули. Рядом с ней — студия телевидения. Красные огоньки, словно драгоценные камни, убегали по высоченной башне куда-то ввысь. Почти до неба. Это чтобы самолеты не трахнулись.
А еще выше, дальше, за студией, на самой вершине, во тьме лежало мусульманское кладбище.
Дядя Капитан стоял в задумчивой позе, наверное собираясь с мыслями. Все ждали, что он скажет.
— Задумал я напоследок военную игру, так сказать, почти приближенную к условиям героической фронтовой жизни, — проговорил он. — Хочу проверить вашу отвагу. Условия тут подходящие: ночь, кладбище и так далее. Если кто трусит, пусть сразу топает домой.
Никто не повернул вспять, Азамат тоже остался, хотя он чувствовал себя в это мгновение не особенно отважным.
— Ладно, по рукам, — сказал Капитан, очень довольный. — Тебя, Азамат, оставлю тут, на улице. Пост Самата будет возле кладбища, а Синяк пройдет на самое кладбище. Я сам через часик сниму вас, как это положено карначу. Моя задача проверить: не струсил ли кто?
Все промолчали.
— К тебе, Азамат, особая просьба: если кто появится поблизости или чуть увидишь приближающуюся машину, так сразу подавай сигнал. Одним словом, свистни. Я тут же прибегу, чтобы тебя кто-нибудь ненароком не напугал или не обидел.
— Ладно, свистну.
— А ты повтори приказ. На фронте положено повторять любую команду, чтобы не вышло путаницы.
Мальчишка повторил приказание: стоять и глядеть, а в случае чего — свистнуть.
Вслед за дядей Капитаном мальчишки протрусили мимо. Азамат остался один на один с затаившейся темнотой. Страх подполз незаметно, как змея. Стали мерещиться всякие опасности. «И что меня потянуло пойти с ними? — заметался Азамат. — Что-то мне не нравится подобная игра».
С каждым мигом становилось все тревожнее.
— Чепуху городишь, мальчишка! — это он сам себе сказал.
Однако страх оказался сильнее. Он-то и повел Азамата вслед за другими. Он больше не мог оставаться один.
Хоть он и не напичкан был предрассудками, но все же кто не боится кладбища, да еще ночью? Сейчас самое главное не разминуться со своими, если же и наскочит на них, то незаметно. А у самого вот-вот хлынут слезы. Попробуй-ка в такую ночь рядом с кладбищем шагать неизвестно куда!
Внезапно он услышал какой-то шумок. От страха чуть не помер.
Собрав весь запас спокойствия, он начал осторожно продвигаться дальше. Сердце работало на четвертой скорости, словно, казалось, вот-вот выскочит и покатится. Вот до чего он перетрусил!
Сперва Азамат увидел на фоне ночного неба силуэт человека, сидящего на заборе телестудии, и оттого чуть не обомлел от испуга. Если бы, конечно, не услышал голоса дяди Капитана: «Давай действуй!» — то определенно дал бы деру.
«Свои! — обрадовался он. — Чего они, интересно, на забор полезли?»
И вдруг тень перемахнула через высоченную стену.
И все же Азамат много бы дал, чтобы узнать, почему солгал фронтовой друг. Ведь он обещался продвигаться до самого кладбища, а застрял тут же, совсем рядом, возле ограды телестудии.
Уязвленный тем, что дядя Капитан что-то от него утаил, Азамат обиделся и принял смелое решение: махнуть домой! Там, у себя, когда они вернутся, он спросит: чего, мол, обманули?
Однако ушел не сразу. Сперва даже хотел свистнуть, как уговорились при тревоге, но передумал.
А Самата все еще нет
Весною вовсю ревут речные суда, особенно ночью. Оттого еще тревожнее становится на душе Азамата. Куда же запропастился Самат?
В изнурительной тревоге проходит час за часом.
За стеной все чаще гудят пароходы. Другой бы растерялся, не понимая, зачем, дескать, ошалело переговариваются корабли.
Азамат понимает тайный язык реки. И не только он. Все мальчишки, живущие на берегу, уже стали академиками по части всякой сигнализации. Они за десять километров чуют, какой пароход идет. Лишь по одному гудку!
Азамат в сердцах швырнул в угол подушку, на которой обычно дрыхнет Самат. Чего, дескать, твой хозяин задерживается?
Чего-чего только не передумал за минувшую ночь мальчишка! То он умолял Самата, призывая быстрее вернуться, то ругал его самыми крепкими словами, какие только он знал. «Ты никогда не был башковитым!» — упрекал своего брата Азамат.