Только тут, услышав тяжкие вздохи, ребята живо обернулись к Синяку, о существовании которого на время забыли.
Притулившись к старым железным воротам, он плакал молча, как и положено мужчине. Ему, наверное, впервые было наплевать на то, что девчонки видели его плачущим.
Даже после того как карнач увел обоих колонистов, ребята никак не могли двинуться в обратный путь. Они все еще оставались под властью того, что только-только с ними приключилось. Долго еще перед их глазами стоял рыдающий Синяк. А таким они его видели впервые.
Есть у вас медяки?
«Забраковали и тебя!» — усмехнулся Хаким Садыкович, когда убедился, что никто из ребят в назначенное время не явился. Но больше всего его удивило отсутствие Земфиры. Даже шкипер не мог сказать, куда удрала внучка…
Примириться с тем, что от тебя, явившегося с самыми лучшими намерениями, отвернулись, естественно, невозможно. Но что поделаешь!
С того дня прошло, наверное, с неделю, если не больше. В течение этого времени Хаким Садыкович был занят по горло; кроме прямых обязанностей, надо было исполнять побочные, отсиживаться на многочисленных совещаниях, не всегда необходимых…
И вот снова его потянуло на Последнюю улицу, к тем, кто так упорно не хотел с ним дружить. Так случилось, что именно в это время ничего не подозревавшие возвращались с очередной стычки с соседним кварталом.
Словно из-под земли вынырнул Седой. Он шел навстречу, чуть склонив голову набок. Тут у всех ребят екнуло сердце. Вот не повезло! Попробуй объяснить ему, почему расквашен нос Азамата, а рукав Земфиры почти оторван. Лишь синяки никогда никаких объяснений не требуют. И так любому-каждому ясно, почему появляются здоровенные фонари под глазами…
Мальчишки понимающе переглянулись между собой: лучше бы не попадаться ему на глаза!
Все подумали, что Седой начнет сейчас выспрашивать да допрашивать, отчего да почему. Словом, приставать со всякой ерундой.
Мальчишки все время были начеку. Однако все дело в том, что Седой как будто находил разговор на эту тему излишним.
— Мы играли в сыщиков, — начала было оправдываться Земфира, но Хаким Садыкович неожиданно перебил ее:
— Есть у кого-нибудь медяки?
Земфира запнулась, а ребята растерянно переглянулись.
— Для чего вам медяки? — спросил Борис-Кипарис, спрятавшись за спины друзей-приятелей.
— Не мне, а вам они сейчас как раз необходимы, — произнес Хаким Садыкович. — Когда мы были в вашем возрасте и зарабатывали тумаки, то к синякам прикладывали медяк, чтобы не распухло лицо или там нос…
— У меня нет, — сознался Азамат.
— У меня тоже, — подтвердил Борис-Кипарис. Раздавая медяки, Хаким Садыкович проговорил:
— Вот у меня кое-что нашлось…
— Сколько раз надо прикладывать? — спросила Тамара. Следы тумаков явственно отпечатались под ее глазами.
— И еще что вам посоветую, — продолжал Хаким Садыкович, — всем в обязательном порядке помыть лица; а кое-кому пришить рукав, чтобы явиться домой в более или менее приличном виде…
Пока ребята безропотно приводили себя в порядок, Хаким Садыкович думал: «Им в самом скором времени придется распрощаться со страной золотого детства. С тем самым детством, которое им запомнится пшенной кашей и картошкой во всех видах; с тем периодом в своей жизни, когда их более или менее регулярно секли ремнем.
Первый свой шаг они делают играючи, думая, наверное, что жизнь прожить им нипочем.
Я бы мог сказать им: образумьтесь! Дескать, не подобает. Но разве запрещать — самое разумное решение?
Пусть рискуют, ошибаются, бьются и падают, чтобы научиться идти вперед. Таким образом шли самые лучшие люди России до них и пойдут после них. Мальчишки должны падать чаще, чтобы потом крепче стоять на ногах!
Только что они явились с поля боя. И в их глазах счастливое удивление! Это очень хорошо, когда мальчишка способен удивляться. Ведь пошлость не поражается и не восхищается! Грязь не умеет восторгаться. Мразь исключает счастье.
Может быть, из таких мальчишек потом вырастают герои, способные стоять на пьедесталах, выдерживающих тяжесть многопудовой меди?»
Неужели в это мгновенье и пришло признание? Или позже, когда у мальчишек и девчонок возникла крайняя необходимость выяснить у Седого, что же такое добро и вообще кто такой настоящий человек?
Мальчишки в кармане?
Разве можно поручиться за то, что ты уже завоевал сердца мальчишек? Кто-кто, но Хаким Садыкович не должен был сам себя утешать! Поспешил человек! Если судья пришел к убеждению, что ребята с Последней улицы будто бы уже в его кармане, что дружба утвердилась навсегда и он, мол, может с завтрашнего дня повелевать ими как заблагорассудится, то он глубоко ошибался. Чтобы убедиться в этом, ему стоило только послушать, какие планы строили мальчишки с Последней улицы! О чем только они не говорили!
Первым делом кандидатуру Седого поставили на голосование. Естественно, без него самого, так сказать, заочно. Оказалось, что из семи человек шесть против. Только один воздержался. Им была Земфира. Она одна засомневалась, надо ли отказываться от Седого.
Другие не сомневались. Но на всякий случай решили посоветоваться с Тагиром.
— Эй ты, ученый, будь другом, посоветуй, — пристали ребята к Тагиру. — У нас своих мозгов не хватает. Дело в том, что от двух вожатых кое-как отбились, вот третий напрашивается. Чего бы такое предпринять?
У мальчишек, как известно, заводной характер. Про «ученого» они упомянули просто так, для затравки.
— Промеж себя перебрали разные планы, да никакой не подходит, — заныла Тамара.
— От кого пытаетесь отречься? — деловито осведомился Тагир.
— От одного старикана!
— Н-да!
— Я им говорю, как только появится Седой, заберусь под лодку и начну скулить, как пес или кот, но вот они не согласны, — пожаловался Борис-Кипарис на своих друзей-приятелей. — Такую демонстрацию ни один вожатый не выдерживает.
— А я предлагал сказать напрямик, что, мол, не принимаем, не годитесь по старости лет… — начал было говорить Камал, но ему приказали, пока не поздно, заткнуться.
Физика обступила вся улица, предлагая тот или иной план. Тагир никому не мешал высказываться.
— Вашему старикашке нужно сделать самое что ни на есть несъедобное предложение, — высказал свое твердое мнение Тагир. А говорил он авторитетным голосом, вроде директора школы или старпома.
— Какое, например?
— Все старики на один лад. Они как черт ладана бояться шумных слов или непроверенных действий. На вашем месте я бы предложил ему создать что-нибудь вроде дискуссионного клуба.
— Он, по-твоему, обязательно струсит?
— Разумеется. Их, по-моему, когда-то здорово напугали словом «дискуссия».
— А если попытаться создать свой собственный генеральный штаб?
— Тоже неплохо.
— Нет, лучше уж свое собственное правительство! — неожиданно вставила слово Земфира. — Я давно хотела стать министром…
— Это даже лучше, чем клуб, — одобрил Тагир. — Если я кое-что понимаю в психологии стариков, он обязан сказать вам: «Мальчишки, с правительством не шутят!» Если вы будете настаивать, он, пожалуй, на вас махнет рукой. Если вы, конечно, непременно этого добиваетесь…
Какие министры нужны, а какие нет?
— Есть такое предложение: создать свое правительство, — проговорил Азамат не спеша, глядя в лицо Седого, который только что на Земфириной лодке причалил к берегу. Как они и предполагали, судья устремил на них неподвижный взгляд.
— Какое? — спросил он, собрав у переносицы свои толстые седые брови.
— Мальчишечье! — взвизгнул Камал.
Все ждали, что будет. Ведь шел самый настоящий экзамен. Если Седой сдрейфит, то, конечно, ему сейчас же надобно распрощаться с мальчишками. Трус не может стать вожатым. Перестраховщик — тоже.
Старик из-под седых бровей продолжал глядеть на мальчишек, и еле заметная улыбка пробежала по его лицу.
— Зачем оно вам понадобилось? — полюбопытствовал он.
— Просто так! — задрал голову Борис-Кипарис. Вдруг судья сказал:
— Ты, Земфира, унесешь весла, ладно? Если, конечно, выкроишь минутку-другую. Мне, пожалуй, пора домой.
По всему он должен был отчитать ребят и вот махнул рукой. Просто диву даешься.
Седой стал собирать снасти. А улов был в корзине, там бились лещи с окунями.
Сперва мальчишки следили за тем, как старик собирается домой, и не знали, что и думать. А когда фигура судьи скрылась за поворотом, Азамат как ни в чем не бывало взял инициативу на себя. Может, это было и правильно. Так что никто не стал оспаривать у него это право.
— Валяй, Азамат, назначай министров, — нетерпеливо заявила Земфира. — Делай меня самым главным по части цветов и деревьев.
— Про такого министра я сроду не слыхал, — усомнился Борис-Кипарис.
— А я хочу стать министром красоты, — вмешалась Тамара.
Ее неожиданное заявление подлило масла в огонь. Никто всерьез не принимал Тамару, а тут она раньше всех захотела стать членом правительства.
— Шиша-мыша не желаешь? — обозлился Борис-Кипарис. — Вон чего захотела!
Две девчонки раскричались как сто мальчишек. Может, еще громче!
— Мне в голову пришла одна умная идея, — попытался успокоить всех Азамат. — Сначала решим, какие министры нам необходимы. Нам, например, не обойтись без министра дружбы. Он обязан вести переписку со всеми ребятами всего мира. Еще, по-моему, нужен министр по работе среди взрослых.
— Я мог бы стать министром театра, — успел вставить слово Камал.
А Борис-Кипарис не скрыл, что хотел бы быть министром спорта.
Его заявление было полной неожиданностью для самого Азамата, он сам себя метил на этот пост.
— Сперва назначим министра дружбы, или, иначе говоря, министра иностранных дел, — проговорил Азамат. — А им должен быть самый ловкий человек.
— Кто же среди нас самый хитрый? — спросила Тамара.
— По-моему, я, — скромно сказал Борис-Кипарис и разразился громким смехом.