– Забор? – недоуменно переспросила Ани, и Маргарита отрешенно кивнула. Судя по улыбке, она видела перед собой вовсе не мерцающее звездное небо, окаймленное редкими облаками.
– Проклятие сказалось на его семье. В семье, где все мужчины умирали не позже сорока лет и где рождались одни лишь мальчики, наконец на свет появился тот, кто мог видеть стража своего проклятия. Последнее звено цепи, тот, кому был дан шанс что-то изменить.
– Мнимый шанс. – Ани поморщилась. – Отменить то, за что была уплачена твоя цена… нужно быть очень ценным для этого мира, чтобы заслужить прощение.
– Ему удалось… – протянула Маргарита. – Меньше всего я желала его смерти. Я готова была исчезнуть, лишь бы он мог продолжать жить, лишь бы просыпался утром, отчитывал слугу за поздний подъем, тайком зажигал свечи, занавешивая пледом дверь, чтобы из-под двери не виднелся огонек и верный Анрет не занудствовал.
– Проклятия, набравшие такую силу, уже нельзя остановить без божественной воли. Да и в этом случае проще дать ему исполниться.
– Я знаю. Потому и не просила вас… ради смертного.
– Это было бы бесполезно, – признала Ани правоту слуги. Зябко поежилась, ощущая мороз глубоко внутри себя.
– Было бы… Он был первым из них, кто не клял меня последними словами, а решил разобраться. Кто захотел узнать мнение другой стороны. Той, что они привыкли обвинять столетиями во всех своих грехах. Он был мальчиком в странных шортах, забравшимся по кованой ограде и предложившим с ним поиграть. Совсем малыш, но напугавший слуг до полусмерти… С каким удовольствием я наблюдала за истерикой его отца, раньше других сообразившего, что означает такая проницательность сына. Они сказали ему что-то, часть своей придуманной легенды, отправили в город магов, подальше от родового поместья, надеясь укрыть от меня. Но мне было любопытно следить за ним. Мальчик рос, превращался в мужчину, и его детское «почему?» сменилось «я понимаю».
Стоя на башне императорского дворца, за четверть часа до приема, он предложил мне свою жизнь. Но я не могла уже ее забрать. Не могла позволить тому, кто вырос полной противоположностью своему ничтожному предку, покинуть этот мир из-за собственного благородства. – Предвосхищая вопросы, Маргарита добавила: – Он не знал, что с его смертью я не обрету свободу, которую он так жаждал мне дать. Я не стала говорить ему о Фисе и цене. Не хотела, чтобы он знал. Сбежала, стребовав обещание держаться за свою жизнь, вгрызаться в нее зубами, втайне боясь, что он забудет свое обещание и решит меня «освободить». Я пыталась забыться, перестала его навещать, но не смогла отказать Далису, когда он позвал меня в этот город. Не смогла заставить себя не прийти, не посмотреть, как сложилась его жизнь. Не смогла отказать в свидании… Чувствовала, что проклятие набирает силу, боялась, что не успею сказать – и не успела. – Она перевела взгляд на Ани, молча внимавшую ее словам. – Я всегда буду помнить вашу милость. Мы оба будем помнить.
– Хорошо, – только и смогла сказать Ани.
– Вы же пришли не просто так, – напомнила Маргарита, позволяя себе невиданную доселе дерзость и касаясь холодной ладони воплощения. – И ваш вопрос… Если Мор ему виной, он готов оставаться с вами всегда. Он единственный, кто не ищет избавления, и вам не нужно думать о его преданности. Он не Аскольд, он вас не оставит.
– Я знаю. – Голос Ани утратил всякие эмоции. – Поэтому с ним столько проблем. Возвращайся, твое проклятие уже устало ждать.
– А вы? – Маргарита послушно сползла на землю, примяв ухоженный газон.
Ани отрицательно качнула головой, давая понять, что вопросы ей неуместны, и, так и оставаясь сидеть на заборе, ушла на границу, в мир, подвластный лишь тьме.
Светильники горели в полную силу, не оставляя тьме и шанса заглянуть в кабинет заработавшегося менталиста. Магистр Маленвер с трудом оторвался от стопки контрольных выпускного курса, потер уставшие глаза и откинулся на спинку жесткого стула. Последний стоял в его домашнем кабинете не случайно: заработавшись, маг мог провести здесь всю ночь, но на этом пыточном сооружении спина начинала болеть уже через час, напоминая о необходимости перерыва или вовсе – прекращения работы.
Мужчина поднялся, с сожалением оглядывая два последних оставшихся непроверенными листа, но вернуться к ним не успел. Взгляд зацепился за копии одолженных у Арканта бумаг, которые должны были обеспечить его головной боли неплохую историю. Если бы не одно «но» – никто во дворце не был осведомлен, сколько они уже успели увидеть. А после такого поверить в старательно выписанную историю об агенте безопасности Аркант не сможет. Да и он сам, будь на месте коллеги, пусть и не закусил бы удила – для подобного Маленвер был слишком прагматичен, но от желания разобраться в происходящем не отказался бы.
Вероятно, именно воспоминание о данной особе и заставило девушку появиться ночью в его городском доме. А может, так сошлись звезды.
– А… это вы, – буркнула девушка, занимая единственный, освобожденный им чуть ранее неудобный стул. – Работаете? – Ее взгляд мазнул по аккуратным стопкам. – Никогда не думала, что работа менталиста – читать чужие сочинения.
– И не только, – слабо улыбнулся маг, опираясь бедром о собственный стол и отмечая, что тот мог быть и повыше.
– А давать советы входит в ваши обязанности?
– Порой, – согласился маг, прищурившись и утратив налет той легкости и веселья, что пытался демонстрировать. – Вы нуждаетесь в совете?
– Едва ли вы успеете поделиться моими откровениями с кем-то, – спокойно заметила Ани.
– Я весь во внимании, – напряженно сообщил светлый, отчего-то вспоминая о так и не написанном завещании. А ведь магистр Эстельдхейм не рекомендовал с ним затягивать.
– Остались ли у Морьена… Мортена те, кто ждет его здесь. Семья, дети, возлюбленная? – Последнее слово далось Ани с трудом. Все внутри сопротивлялось этому вопросу, но не задать его она не могла.
– Вы видели его тело в подземелье? – правильно понял интерес Ани светлый. Та кивнула, не желая объяснять свой интерес иначе. – Отец скончался за несколько лет до его… болезни. Матушка вышла замуж повторно и ныне воспитывает его сводного брата. Возлюбленная… – Маленвер сделал вид, что не заметил, как скривилось лицо Ани при этом слове. – Мортен был помолвлен, и, насколько мне известно, леди Трина предпочла не связывать ни с кем свою судьбу.
– Все тридцать лет?
– Именно. Предложения ей поступали, но леди отвергла их, даже не распечатывая конвертов.
– Так любит его?..
– Я не был посвящен в подробности их романа, – развел руками Маленвер. – Детей Мортен завести не успел. Это все, о чем вы хотели узнать? Или я могу быть вам еще чем-то полезен?
– Это все.
Она исчезла прямо со стула. Задумчивая, бледная, что-то решившая для себя. И Маленвер надеялся, что правильно понял ее интерес и своими ответами смог подтолкнуть к верному, как ему казалось, решению. Единственному, которое могло остановить его коллегу на пути к самоубийственным выходкам.
– Ты сам веришь в свои слова? – Маленвер с интересом разглядывал выложенные на стол коллеги бумаги. Кроме тех четырех, что Аркант продемонстрировал Ани, имелась еще и пятая, подписанная лично императором, старшим наследником и герцогом Анвентаром, требовавшая остановить любые выяснения, касающиеся личности любимой адептки Арканта, и уничтожить все, что им удалось отыскать, ежели таковые поиски проводились. А также забыть все, что могло бросить тень на эту девушку и ее человеческое происхождение. – Любопытный приказ, – протянул светлый, чего-то подобного ожидавший.
В отличие от темного коллеги, с ним беседовали напрямую и, поскольку обе стороны были прекрасно осведомлены об истинной личности адептки, ходить вокруг да около никто не стал. Адептка Ани должна была оставаться в Академии так долго, как это возможно, и не иметь отказа в любых просьбах, пока те не идут вразрез с интересами короны. А учитывая, как корона была заинтересована в адептке… Лучше ей самой об этом не знать. Во избежание новой реконструкции Академии.
– Валиар отказался объяснять, хоть я и настаивал, – раздраженно сказал Аркант, скрещивая на груди руки и сердито глядя на друга. – Но они хотят, чтобы я поверил, что девушка у них на службе. Она, – он рассмеялся, – и на службе! Сомневаюсь, что она вообще способна кому-то служить. Не тот характер и не те возможности.
– Ты наконец принял тот факт, что она распоряжается слугами Темнейшей, как своими собственными?
– Сложно его не принять, когда ее сила так скачет. Это не связано с резервом – только с ее настроением. Одна свеча или дюжина – разница лишь в том, сколько она хочет показать. Я изменил характеристики «вампира» в зале, но сколько бы защита из нее ни тянула – это никак не отражается на ее даре. Точнее, на том, – он хмыкнул, – что она демонстрирует окружающим.
– Тогда зачем ты назначил ей отработку? – Брови менталиста удивленно взметнулись.
– Хотел поговорить без свидетелей, – отмахнулся темный и вытащил из-под приказов и прошений тонкий том, одолженный пару дней назад у магистра Эстельдхейма. «Темный пантеон. Граница. Иномирье» гласили полустертые буквы на кожаной обложке.
– Раритетное издание, – хмыкнул светлый, протягивая ладонь, в которую Аркант, помедлив, все же вложил книгу.
– Самое полное из всех, что мне доводилось видеть, – неохотно подтвердил темный. – Принадлежал одному из храмов Ани-Арли, прежде чем магистр его оттуда… одолжил.
– И Темнейшая не разгневалась? – листая испещренные рунами страницы, уточнил Маленвер.
– Как видишь, Октавир все еще жив. Хорошо быть потомком Светлейшего: некоторые вольности сходят с рук.
– Тебе могут и не сойти, – заметил менталист, останавливаясь на разделе, посвященном теням Ани-Арли. Эльф, каторжник, самоубийца, король… – О Тэне ни слова.