придет наводнение! Ваши силы подавят ваш организм и убьют вас. Наше лечение основано на корректировке энергетического потока. Так мы сохраняем вам жизнь. А вы решили отправиться на игрушечной лодке в незнакомые несудоходные воды, да еще и в шторм! Великая Калани, это была не глупость, это было полное безумие! Самоубийство!
Умом я понимал, что Бегад говорил правильные вещи. Он действительно спас нас. Но тон его звучал так, будто он отчитывал нас за то, что мы пролили кофе на его любимый научный эксперимент.
– Мы благодарны вам, профессор, – сказал я. – Но все это произошло в том числе и из-за вас. Чего вы ожидали? Где бы вы ни держали людей – в подземном бункере или в деревне в тропиках, – это все равно плен. Да, спасение человеческих жизней – это здорово, но зачем делать это втайне? А вдруг по миру ходят миллионы носителей этого 7ЧС, которым вы можете помочь…
– У нас есть причины для секретности, – прервал меня профессор Бегад.
– Атлантида! – возмущенно воскликнул я. – Вы пытаетесь сделать из нас суперрабов, чтобы мы нашли для вас Атлантиду.
Мои слова повисли в полумраке.
Взгляд профессора Бегада стал печальным и отрешенным, от влажности воздуха субмарины его лицо раскраснелось. Он помолчал, протирая линзы темных очков, затем вернул их на переносицу и посмотрел на меня.
– Джек, когда тебя вывезли из операционной, ты пробыл в коме двое суток. Все это время мы наблюдали за твоим состоянием, не отвлекаясь ни на секунду. Во сне ты много говорил. Что-то насчет взрыва и землетрясения. Упоминал красного летающего монстра. Похожего на гепарда животное с рылом, как у свиньи. Если я правильно помню, ты называл его «вромаски».
Касс закашлял. Марко выглядел ошеломленным.
– Если не ошибаюсь, Джек, эти видения преследуют тебя столько, сколько ты себя помнишь, – продолжил Бегад. – Ничего не кажется знакомым, Марко?
Марко нервно сглотнул:
– Он врет, Джек. Это мои сны. Не вешайте нам лапшу на уши, профессор.
– Нет, он прав, я все это видел, – возразил я. – Мне часто снятся эти сны.
– Мне тоже, – вклинился Касс.
– Но это смешно! – не поверил я. – Как трем разным людям могут сниться совершенно одинаковые сны?
– Четырем, – поправил меня Бегад. – Эли они тоже снятся. Одно и то же событие. Одни и те же декорации. Место, которое вы четверо отлично знаете.
– Я думал, вы серьезный ученый, Пи-Бег, – со смешком заметил Марко. – Не нужно быть доктором философии, чтобы понимать, что это невозможно.
– Слышали о таком понятии, как «дежа– вю»? – спросил Бегад. – Когда у вас возникает такое странное чувство, будто вы уже были здесь, хотя вам отлично известно, что не были? Это явление считается игрой воображения. Но наши исследования показывают, что дежа-вю имеет реальную основу – какое-то событие в прошлом, оставившее после себя некие нерешенные вопросы. Предположим, любой из вас может ощутить нечто подобное, поехав в Париж и решив выпить чашечку кофе в каком-нибудь маленьком кафе. А причиной тому может быть, что именно там ваш прапрапрапрапрадед влюбился в некую девушку, которую больше никогда не увидел, а может, на него напали, но преступника так и не нашли.
– То есть дежа-вю – это что-то вроде воспоминаний уже умерших людей? – спросил Касс. – Призрачная память?
– Это воспоминания о реально произошедших событиях, – ответил Бегад. – Не буду утверждать, будто мы полностью понимаем их природу. Но подобные видения имеют место, и хранятся они в самом сердце таинственного – в цересакруме! Вам снится момент разрушения Атлантиды. Во сне вы становитесь свидетелями того, что происходит, когда огромный источник энергии оказывается украден, а баланс сил, существующий веками, нарушается. Мы думаем, что эта энергия была поделена, заключена в неких сосудах и спрятана.
– И где мы должны их найти? – спросил Марко. – В антикварных лавках?
– Почему мы? – перебил его я. – Почему именно мы видим эти сны? Как в наших генах оказался этот маркер 7ЧС? И почему именно мы должны найти эти… сосуды?
– Они называются «локули», – мягко произнес Бегад. С мгновение он о чем-то раздумывал, затем глубоко вздохнул: – Мне очень многое нужно вам рассказать, когда все вы будете в порядке. Пока же я скажу лишь, что не только вы ищете локули. Есть еще одна группа… Но мы просто обязаны их опередить.
Люк открылся, и до нас донесся ритмичный механический писк. В проеме показалась совершенно седая доктор Бредли. Врач посмотрела на Бегада и показала большой палец.
– Показания стабильны, – объявила она. – Пациент в сознании.
– Какие-нибудь необратимые повреждения, доктор Бредли? – спросил Бегад.
Доктор почесала голову.
– Первое, что она сказала, когда очнулась: «Похоже, Тотошка, что мы с тобой не в Канзасе».
– «Волшебник Изумрудного города», – пояснил Касс. – Она в порядке.
– Ну, в любом случае ей нужны сутки, чтобы отоспаться, – продолжила доктор. – Похоже, вам всем это не помешает.
Бегад кивнул и перевел взгляд с Касса на Марко, а затем на меня.
– Время на разговоры истекло, – сказал он и посмотрел на наручные часы. – Сейчас шесть утра. Ваши тренировки начнутся ровно через двадцать четыре часа.
Глава 15Тренировочный день
– Извини, – зевнул Торквин, заходя ко мне в комнату, его босые ноги шлепали по полу словно дохлые рыбины. – Проспал. Идем.
Я спрыгнул с кровати и последовал за ним по коридору. Было почти полвосьмого объявленного тренировочного дня. Ровно в шесть какой-то техник забрал Касса в медиацентр. Марко отбыл в компании охранников-качков. И еще кто-то увез Эли на гольф-каре в сторону центра управления. Все мы с самого утра и до двух часов дня должны были «оттачивать мастерство», после чего профессор Бегад будет ждать нас классной комнате.
Но Торквин опоздал.
– Куда ты меня ведешь? – спросил я.
– Гараж, – ответил он.
Отлично. Либо мой дар имел какое-то отношение к машинам, либо мне судьбой было предназначено стать первоклассным сторожем.
Когда мы оказались снаружи и окунулись в яркие солнечные лучи, я вдруг сообразил, что не имею ни малейшего представления, какая погода была последние двадцать четыре часа. Весь прошлый день был проведен в сне, спорах и поглощении пищи, которую Конан привозил на тележке в наш корпус.
Пришлось потратить немало времени, чтобы удовлетворить любопытство Эли, так как она не помнила ничего из произошедшего ночью. В конце концов мы сошлись в одном: следовать плану Бегада. Пусть даже я оказался единственным, кто все еще не верил его словам.
– И-и-ия! – послышался отдаленный крик. На противоположной стороне центрального газона несколько охранников сошлись в некоем подобии схватки по боевым искусствам. На них была специальная форма, а в руках они держали палки, которыми друг друга атаковали.
Стоп. Не друг друга. Из центра группы выпрыгнула одинокая фигура; сделав идеальное сальто назад, она приземлилась за спинами нападавших и палкой ударила их сзади под колени. Почти все охранники тут же растянулись на земле.
– Марко? – пробормотал я.
– Опасный тип, – сказал Торквин, вразвалочку направляясь к медиацентру. Открыв дверь, он зашел в огромную комнату, забитую круглыми подушками с полистиролом внутри, мониторами и играми.
Сердце у меня подпрыгнуло.
– Круто! – оценил я. – Так ты пошутил насчет гаража?
– Так короче, – ответил Торквин.
Он направился к двери в противоположном конце комнаты, за которой оказался длинный, выложенный кафелем коридор. Мы шли мимо открытых комнат, в одной из них я заметил Касса в компании каких-то ученых, столпившихся у стола. Кто-то прилаживал к его голове электроды, подключенные к неизвестному мне аппарату. Касс и еще двое ребят с эмблемой «ИК» на одежде уставились на огромную детализированную карту острова. В центре карты чернело огромное пятно горы, обозначенной как «Оникс».
– Это мы сейчас там? – спросил я.
– Мы сейчас в коридоре. Это карта.
В конце коридора Торквин толкнул дверь. В нос ударила смесь запахов горячей резины и смазки.
– Заходи, ну.
Мы продолжили наш путь внутри огромного строения, похожего на ангар. Куда ни глянь, повсюду стояли самые разные модели автомобилей, грузовиков и автобусов – все в процессе покраски или ремонта. Вокруг них сновали механики, кто-то забирался под кузов, а кто-то с головой нырял в открытый капот. В дальнем конце здания, который казался в миле от нас, я заметил подводную лодку, вытащившую нас из моря. Сейчас ее подняли на высоту примерно шесть футов от пола. С днища сняли большую квадратную панель, и оттуда торчал спутанный клубок порванных проводов, посверкивали какие-то трубы и черная металлическая обшивка. Субмарина словно только что вернулась из боя.
Мы остановились прямо под ней. Торквин указал наверх.
– Ночью, когда мы нашли вас, – сказал он, – ударились обо что-то. Едва добрались.
– Выглядит серьезно, – заметил я.
Поэтому он привел меня сюда? Хотел показать, какой ущерб по нашей вине был причинен субмарине? И чего ему от меня надо – извинений?
– В следующий раз попросим прислать за нами машину. И куда мне теперь идти?
Торквин остался стоять на месте, не отрывая от меня взгляда. Прошла минута-другая, наконец он нагнулся и поднял с пола гаечный ключ.
– Чини, – сказал он. – Вернусь без пятнадцати два.
– Йеху! – крикнул Марко, едва ли не вприпрыжку пересекая газон. – Хиро сказал, я получу второй дан за неделю!
В конце этого мучительного утра Марко Великолепный был последним человеком, кого бы я хотел увидеть. Мало того что он все утро оттачивал боевые искусства, так теперь он с горящими глазами устремился ко мне с баскетбольным мячом в руках. Выйдя из гаража, я без сил опустился прямо на землю. Все лицо у меня было в смазке. За моей спиной на боку лежала субмарина, выглядящая так, будто все ее внутренности вывалились наружу.
Я успел подружиться с механиком, представившимся Фрицем, все лицо которого покрывали татуировки со змеиной эмблемой «ИК». Он попытался научить меня обращаться со сварочным оборудованием и заклепочным пистолетом. В итоге я прожег дыру в гидравлическом подъемнике, умудрился сорвать с петель аварийный люк субмарины, сломал материнскую плату и схемы и – не знаю как – отрубил один из пропеллеров. Сейчас аппарат пребывал в куда худшем состоянии, чем утром. Я думал, у Фрица от столь долгих криков на немецком взорвется голова. Теперь механики обсуждали, не подать ли заявку на новую субмарину.