Я рассовал по карманам ручку, телефон, деньги и жвачку. Последним я взял со стола осколок локулуса.
Он стал чем-то вроде моего талисмана. Все эти десять дней я постоянно таскал его с собой. Может, потому что он напоминал мне о маме. Я на самом деле верил, что она бросила его мне в ноги нарочно, что бы по этому поводу ни думали Касс или Эли.
Кроме того, это была крутая штука. На ощупь осколок был гладким и прохладным – не совсем как металл или пластик, но такой же плотный и суперпрочный. Я поднял его, подставляя под солнечные лучи.
– Ты его износил, – заметил Касс. – Мне кажется, он съежился.
– Сжался, – поправил я.
– Как скажешь. – Касс спрыгнул с кроватной полки. – В любом случае ты скорее Портной, чем Разрушитель. Последнее больше подходит Марко.
– Ну и кто теперь мыслит стереотипно? – хмыкнул я.
Касс хихикнул.
– Где-то в мире Масса готовят Марко Рамсея стать новым королем Атлантиды, пока ты, я и Эли учимся в седьмом классе. Только мне кажется, что мы могли рассчитывать на нечто большее?
С этими словами он вышел в коридор и скрылся в ванной. Стоило захлопнуться двери, как я услышал дверной звонок, что было довольно странно для 6:39 утра. Сунув осколок в карман, я выглянул в окно. У бордюра был припаркован белый мини-вэн с надписью «WREE-TV» на боках – местный телеканал.
Так-так. Кому-то явно не спится в поисках сенсаций.
– Простите, мы не даем интервью, – услышал я приглушенный голос папы.
– Мы считаем, люди захотят послушать вашу удивительную историю, – ему ответил высокий женский голос. – В ней есть все – чувства, характер, толика грусти…
– Благодарю вас. – Папа не дал ей договорить. – Слушайте, я знаком с директором вашего канала, Морти Ризом. Уверен, как отец он поймет наше желание не выставлять нашу частную жизнь напоказ.
Тон журналистки смягчился.
– Если вас беспокоит вопрос компенсации, мы готовы…
– Компенсации? – Папа в изумлении расхохотался. – Погодите. Морти отправил вас подкупить меня?
– Мистер Риз ставит ваши интересы превыше всего, – заторопилась женщина. – Эта история может привлечь внимание к такой важной теме, как черепно-мозговая травма. Руководства больниц осознают тот факт, что им необходимо усилить безопасность…
– Уверен, мистер Риз, будь он так сильно взволнован этой проблемой, сможет лично проспонсировать больницы, – отрезал папа. – Моя личная жизнь не является предметом торговли, уж извините. И между нами говоря, ему следовало бы знать, как получать новостные сюжеты законным путем.
– Мистер Риз высококлассный профессионал… – возразила журналистка.
– А я высококлассный воздушный гимнаст, – отбил папа. – Спасибо, но нет, спасибо.
Я услышал, как решительно захлопнулась дверь.
Глава 4Великий Барри
– Он начал там работать еще до или уже после твоего рождения? – спросил Касс по дороге в школу.
– Кто где начал работать? – удивился я.
– Твой папа, в цирке, – ответил Касс. – Ты ходил на него смотреть?
Воздушный гимнаст. У меня ушло мгновение, чтобы сообразить.
– Папа пошутил, – объяснил я. – Ему не нравится мистер Риз.
– У твоего отца странное чувство юмора, – заметил Касс.
– Риз – что-то вроде местного Дональда Трампа, – сказал я. – Только с нормальной прической. Папа говорит, он владеет половиной города, но это не мешает мистеру Ризу мечтать о звании медиамагната. Он глава «Риз Индастрис», этакой службы туалетной поддержки.
– Стоп. Это не тот Риз, который «Риз: Крылья под Вашими Ветрами»? – спросил Касс.
– Он самый, – кивнул я. – Те самые маленькие пластиковые штучки, что соединяют сиденье с унитазом. Они есть у всех. Это миллиарды прибыли. И на эти миллиарды он покупает местные телеканалы. Короче, главное – это то, что папа старается нас защитить. Чтобы наши лица не мелькали в новостях, а он сам мог сосредоточиться на спасении наших жизней.
– Надежда умирает последней, – вздохнул Касс, пнув попавший под ногу камушек.
Я улыбнулся. То была первая его позитивная мысль за весь день.
– Между прочим, это одно из любимых папиных высказываний.
– Это знак! – усмехнулся Касс. – Я определенно подхожу вашей семье!
Я положил ему руку на плечи, и какое-то время мы шли молча между деревьями.
Когда Касс вновь заговорил, его голос был тих и слегка дрожал.
– Сложно оставаться оптимистом. Как у тебя это получается?
– Я составляю список всего хорошего, что со мной случилось, – ответил я. – К примеру, под номером один идет обретение брата.
– А что под номером два? – спросил Касс.
– Мы оба хорошо себя чувствуем, – задумчиво протянул я. – Обходимся без процедур. Твоя очередь.
– Ну… – замялся Касс. – Номер три, вдруг все это просто раз – и закончится? В смысле, может, люди из Института Караи все нам наврали – ну, про то, что нам нужны эти Ысулукол?
– Илукол, – поправил я его.
Касс засмеялся.
– Номер четыре, тебе все лучше удается говорить на наизнанском.
Я свернул с тротуара на протоптанную между деревьями тропинку, что спускалась к реке.
– Сюда, так будет еертсбы… еебыстр… быстрее.
– Погоди – что? Но там же река! – удивился Касс. Идя за мной, он брезгливо дернул ногой, отпихивая с тропинки старую бейсбольную перчатку, прикрытую банановой кожурой. – Гадость какая. А нельзя было дойти по Смит-стрит до Уэйли, а потом по Рузвельт? Или не заходить на Рузвельт, а срезать через парк?
– Даже я не знаю мой район так хорошо! – бросил я через плечо.
– Дождись, когда я научусь кататься на велосипеде, – проворчал Касс. – Тогда у нас будут куда лучшие варианты. И я не буду выглядеть таким ослом.
– Ты не осел, – возразил я.
– Я единственный ребенок в стране, кто не умеет кататься на велосипеде! – взвыл Касс.
– Да, но… У тебя было немного иное детство.
– Его у меня вообще не было, – буркнул Касс. – Попробуй сам расти нормальным ребенком с родителями-преступниками.
– У-ХУ-У-У… У-ХУ-У-У! – раздался вдруг зловещий крик.
От неожиданности я резко остановился.
– Круто, – восхитился Касс, врезавшись мне в спину. – Сова?
Между покачивающимися листьями показалась клетчатая рубашка, а следом появилась круглая улыбающаяся от уха до уха физиономия Барри Риза.
– И что это у-ху-у-у нас ту-у-ут?
Он выпрыгнул на тропинку перед нами – ну, если это замедленное перемещение упакованной в дорогую одежду девяностокилограммовой откормленной туши можно было описать как «прыжок».
– Не сова, – сказал я. – Просто идиот. Касс, познакомься с Барри Ризом.
– Сыном Дональда Трампа? – уточнил Касс.
Барри проигнорировал этот комментарий, а может, он просто был слишком занят обдумыванием своего следующего шага. Барри плохо удавалось делать два дела одновременно. Он поднял к моему лицу пухлую ладонь и показал три пальца, затем пять и, наконец, один.
– Сколько пальцев? Слышал, у тебя какие-то психические проблемы, типа память потерял. Хочу проверить, как ты, в порядке, Мальчик Амнезия?
Примерно три сотни школьников Бельвиля от подобного приветствия затряслись бы как осиновые листья. Но после столкновения с зомби-убийцами, грифонами со смертельно острыми когтями и плюющимися ядом виззитами Барри Риз меня не пугал.
– Ткни двумя себе в глаза, и тогда я медленно посчитаю, – ответил я.
Он протиснулся нам за спины. Его лицо блестело от пота, а на губах заиграла садистская ухмылка, когда он посмотрел на Касса.
– Смотрите-ка! Это же Кассир! Клютой чувак из Луизианы, что до сих пор катается на трехколесном велосипеде!
– Стой, а ты откуда об этом знаешь? – удивился Касс.
– Ну, может, потому что ты сам только что сообщил об этом на весь мир? – ответил Барри. – Можно попросить у тебя автограф? Я не против, если ты подпишешь цветным мелком.
Я прыгнул к Барри и толкнул его в грудь.
– Его зовут Касс. И он дает автографы только тем, кто умеет читать.
К несчастью, попытаться сдвинуть такого громилу, как Барри, – это все равно, что попытаться сдвинуть огромный валун. Он с силой пихнул меня своим выпирающим животом и схватил меня за лямки рюкзака.
– А вот это уже неуважение, Маккинли. Забыл, как Великий Барри уже раз отправил тебя в больницу? Так это можно повторить. А теперь – дай мне свой телефон.
– Мой телефон? – переспросил я. – У Великого Барри что, нет своего?
Его толстые пальцы-сардельки уже шуровали в карманах моих джинсов. Я дернулся, желая вырваться, послышался треск разрываемой ткани, и карман раскрылся. Все его содержимое, включая осколок локулуса, высыпалось на землю.
Мы с Кассом одновременно присели, чтобы подобрать его, но Барри в минуты возбуждения мог быть поразительно быстрым, несмотря на весь свой жир.
– Что это? – спросил он, прищурившись, разглядывая осколок.
– Ничего! – закричал я.
– Тогда почему вы оба потянулись к нему первому? – Он поднял осколок повыше, и тот заблестел в солнечных лучах. – Что это еще за странная звезда на нем? Знак тайного общества ботаников?
– Математиков! – ответил Касс. – Это… такой клуб. Любителей математики. Мы обсуждаем там… число пи. И все в этом духе.
– Я тоже люблю что-нибудь обсудить… лапшу, например. Но не люблю, когда ее вешают мне на уши! – Барри фыркнул собственной тупой шутке. – Особенно когда мне пытаются втереть всякий бред про какие-то антиамериканские культы, мечтающие о мировом господстве и в свободное время похищающие детей!
Касса уже откровенно трясло.
– Джек, а его психи не заразны? Может, нам стоит вызвать «Скорую»?
Барри, переводя взгляд своих маленьких глаз с меня на Касса и обратно, подошел ближе.
– Никакой ты не «парень с улицы», не так ли, Каспер? И ты, Джек, вовсе ты не терял память и не шатался по стране. Вся эта ваша легенда полна дыр. Мой папа считает, что твой папаша связан с террористами. Где он вечно пропадает? К чему все эти затяжные поездки в Магнолию?
– Монголию, – поправил его Касс.