– М-м-м, – застонал Касс и широко открыл глаза. Взгляд у него при этом был немного дикий.
– Марко, – напомнил Марко. – Или, может, ты вспоминаешь титул «Великолепный»? Или «мой герой»?
– Массарим! – закричал Касс, указав пальцем куда-то нам за спину.
Мы все резко развернулись. На другом конце поля верхом на гигантском черном жеребце сидел высокий худой человек в надвинутом от дождя капюшоне. Его глаза смотрели пронзительно, точно ястреб на добычу, гладкое лицо обрамляли бородка и усы. Он выглядел моложе, чем когда я видел его во Сне, должно быть не старше двадцати. Позади него замерли в ожидании два крупных всадника в плотно облегающих головы капюшонах и с мечами на поясах.
Я сообразил, что они наверняка начнут задавать вопросы, а мне нужно было как-то их понимать. Мои руки на автомате потянулись к рюкзаку за локулусом языков, и лишь тогда я вспомнил, что он был внутри мертвого зеленого чудовища, которое, все еще с наполовину проглоченным Сфинксом, лежало в тридцати ярдах от нас.
Массарим что-то крикнул нам на атлантийском.
– Звучит не очень дружелюбно, – заметил Марко.
– Он сказал: «Превосходное применение королевских локули… в руках грязных воров-чужеземцев»… – перевела Калани отрешенным, мечтательным голосом. Вытянув перед собой руки, она пошла навстречу сыну: – Мальчик мой. Мой юный красавец-сын…
При виде приближающего к нему громоздкого Торквина конь Массарима испугался и попятился. Принц что-то сердито закричал королеве.
– Ты не узнаешь свою мать, Массарим? – спросила Калани.
– Нет, конечно! – закричал Касс. – И, если что, вы говорите по-английски! Что к лучшему, потому что вы сейчас огромный, страшный, бородатый дядька, и если вы продолжите утверждать, что вы его мать, он может вас убить!
Позади Массарима послышался топот копыт. Из леса выскочил мощный жеребец с украшенными драгоценными камнями поводьями и сверкающим золотом седлом. У меня ушла секунда, прежде чем я узнал всадника, широкоплечего мужчину в тунике и парчовой шляпе, уставившегося на нас немигающим злым взглядом.
– Эй, как жизнь, король Ула’ар? – воскликнул Марко. – Помнишь нас?
Калани молча смотрела на своего мужа. Из-за деревьев к королю, ведомая на длинной веревке, потрусила еще одна лошадь. Ее всадник был небольшого роста, его руки были связаны, а лицо и фигуру скрывал просторный балахон с капюшоном.
Прогремел гром, и молния ударила в дерево неподалеку от всадников, отломав ветку, которая с гулким звуком упала на землю. Конь Массарима испуганно всхрапнул, и принц хлестнул по его крупу хлыстом. Дождь полил стеной, точно кто-то наверху отвернул небесный кран на максимум.
Но мои глаза, не отрываясь, смотрели на маленькое серьезное лицо, выглядывающее из-под капюшона связанного всадника. Лицо, которое растянулось в немного кривой улыбке – уголок рта слева поднялся выше, чем справа.
– Джек? – спросила Эли Блек. – Ты чего так долго?
Глава 49Снова с Блек
Мой рот молчал. Ни тебе «Эли!», или «Поверить не могу, что у нас получилось!», или «Я сейчас заплачу», потому что мой язык пересох, а ноги понесли меня на скорости, наверное, миллион миль в час навстречу Эли.
Я чувствовал, как губы раздвигаются в улыбке. Впервые в жизни я двигался быстрее Марко. Он и Касс остались позади и в восторге орали во все горло.
Но Эли смотрела на меня с выражением крайнего испуга.
– Джек, нет! – закричала она.
Что-то ударило меня в грудь, и меня отбросило назад. Марко прыгнул мне навстречу, но врезался я в Касса, и мы вдвоем рухнули на мокрую землю.
– Вы идиоты! – закричала Эли. – Джек! Касс! Вы в порядке?
Массарим отрывисто захохотал. Его сопровождающие заулюлюкали. Каменное выражение на лице Ула’ара смягчилось до презрительной ухмылки. Я сел. Боль в груди убивала меня, но мне было плевать.
– Так здорово видеть тебя, Эли, – сказал я.
Она плакала:
– Да, и тебя тоже, Джек. И Марко. И Касса. И Торквина. – Она вытерла слезу. – Погодите… Торквина?
– Вообще-то это Калани, – уточнил Марко. – Она заняла на время тело Торквина. Оказывается, он всего на ступеньку выше обезьяны. Кто бы мог подумать!
Услышав этот ворох английских слов, стражники растерянно переглянулись. И потянулись к рукоятям своих кинжалов.
Эли вздохнула:
– Ребят, держитесь подальше от этих тупиц. Они себя не совсем контролируют. У них тут как раз началось все расклеиваться. Калани только что закончила работу над локули, и Массарим уже приступил к их краже…
– Молчать! – рявкнул Ула’ар. – Не заставляйте меня говорить по-английски!
– Ой, ну пожалуйста, – простонал Марко. – Подумаешь, споем разок песенку из «Скуби-Ду».
– Марко, берегись! – взвизгнула Эли.
Один из стражников Массарима неуловимо быстро бросил в Марко кинжал. Но тот ловко развернулся корпусом вбок в стиле хип-хоп-ниндзя. Кинжал пронесся мимо его груди так быстро, что оставил за собой след в бесконечном потоке льющейся с неба воды.
– Облом, бутерброда из меня тебе не сварганить, – сказал Марко. – Калани, это переводить не надо.
Вдалеке грохнул гром. Массарим молча спешился. Один из его стражников торопливо спрыгнул с лошади и поднял над головой принца что-то вроде зонтика из звериной кожи. Так они и пошли к огромной зеленой глыбе. Чудовище со Сфинксом в пасти уставилось вверх своими лишенными век глазами. Мех на неподвижном заде египетского монстра потемнел от воды. Сложно было сказать, были ли они живы или нет.
Массарим вынул из ножен меч и ткнул им в живот Бегемота. Чудовище дернулось. Его пасть раздвинулась, и помятая Сфинкс мешком шлепнулась на мокрую траву. Бегемот принялся корчиться и заревел, придя в себя после путешествия через разлом. Он попытался цапнуть Массарима, но тот ловко увернулся. Меч он не убрал, наоборот, резко повел им сначала влево, затем вправо.
Зеленое чудовище взвыло и распалось на две части. Из них хлынула желтая жидкость и внутренности, а с ними на мокрую траву выкатился локулус языков.
С триумфальной улыбкой на лице Массарим поднял сферу. Бегемот за его спиной прямо на глазах начал регенерировать и, содрогаясь, пополз в сторону джунглей. Сфинкс, едва дыша, продолжал неподвижно лежать на земле.
Массарим протянул мне сферу и кивнул. Он явно хотел, чтобы я ее взял. Она вся была в желтой мерзости, но Массарим был не похож на человека, привыкшего слышать отказы.
Он уронил локулус мне в руки, и я с трудом сдержал тошноту.
– Не сомневаюсь, что тебя сейчас интересуют два вопроса, – сказал он. – Как я узнал, где был локулус. И как я узнал, что это был локулус языков, с помощью которого ты сможешь меня понимать?
Теперь я без проблем понимал его атлантийский.
– Прямо сейчас меня интересует вопрос, как удержать в желудке съеденный обед, – ответил я. – Но да. И эти два тоже.
Я точно не знал, на каком языке говорил. Но Массарим меня понял, а Касс, Марко, Элоиза и Эли смотрели растерянно, так что, видимо, это был атлантийский.
Массарим приблизил свое лицо к моему. Его стражник не поспел вовремя с зонтиком, и капли дождя, пробежав по носу принца, закапали мне на лицо.
– У меня глубокая связь с локули, – сказал Массарим. – Я всегда знаю, какой из них где находится. Но чего я не знаю – это как они могли оказаться в руках грязных воришек. Но мне на самом деле все равно. Потому что когда воришек не станет, это не будет иметь значение.
– Я не… мы не… мы только что сюда прибыли! – с трудом выговорил я. – Сэр. Ваше высочество. Видите ли, мы из…
– Достаточно.
Он поднял меч, едва не прорезав зонт, и второй стражник бросился к нему с куском кожи и обтер лезвие от остатков желтой вязкой массы, которые не успел смыть дождь.
– Нет-нет, не надо! Я еще даже не родился! – мои собственные слова заставили меня досадливо поморщиться. – Это сложно объяснить. Мы из будущего. Я живу в Бельвиле, штат Индиана.
Он склонил голову набок.
– Я говорю на атлантийском? – на всякий случай уточнил я.
– Да, но твои слова не имеют смысла, – ответил Массарим. – И лишь подозрение в твоем безумии заставляет меня проявить снисхождение.
– Хорошо, – у меня отлегло от сердца. – Снисхождение – это хорошо. Но я не безумен. И я не виновен…
– О? – Массарим вернул меч в ножны. – Что ж, да будет так, я тебя выслушаю. Расскажи, как так вышло, что шесть моих локули исчезли, а потом оказались у вас?
– Э-э… исчезли? – переспросил я.
– Они были заперты в сундуке, который день и ночь охраняли самые верные мои стражники, – продолжил Массарим. – А считаные минуты назад я обнаружил, что они пропали. Я едва не казнил моих лучших людей прямо там. Но я знал, что ни один их них не настолько хитер или глуп, чтобы пойти на подобное. – Он указал на локулус у меня в руке. – И вот же они, два локули, прямо передо мной. Один у тебя в руке, другой, если я не ошибаюсь, это локулус полета, в сумке у тебя за спиной.
Меня затрясло. У путешествий во времени были свои правила. Бегад рассказывал нам о них на одной из своих лекций после нашего прибытия на остров. Я много что позабыл из его уроков, но это осталось в памяти. Рассуждая логически, это невозможно, говорил он. Но наука подчас идет странными путями. Если путешествие во времени будет иметь место, определенные события не смогут произойти. Они пойдут вразрез с законами природы. К примеру, нельзя убить своего предка или помешать знакомству родителей – потому что в этом случае тебя бы самого не существовало. Или встретиться с самим собой, но в более раннем возрасте, потому что один человек не может существовать в двух местах одновременно.
Поймите, один и тот же предмет не может существовать в двойном экземпляре в один и тот же момент времени, говорил Бегад.
Я с трудом сглотнул. Как я не подумал об этом раньше? Мы принесли локули в то место и время, когда они уже существовали. Каких-то из них должно было не стать.
Каким-то чудом наши локули прошли сквозь пространственно-временной разлом. Что означало, что по каким-то безумным законам путешествий во времени локули Массарима испарились.