– Да, конечно, я сомневался в этом, но вы так странно смотрели на меня…
– Потому что это было действительно смешно. Но пойдем дальше. Я полагаю также, что ваш живой ум, увлеченный порывом логической ясности, попытался связать остальные преступления с другими чудесами света…
– Да, естественно, но мои воспоминания об этих семи чудесах древности не слишком точны…
После этих слов я был вознагражден укоризненным взглядом.
– Это хуже, чем преступление, Ахилл. Это ошибка. И достаточно непростительная ошибка, такая же, как и неумение назвать девять муз. А может быть, даже еще серьезнее.
– Я хорошо помню пирамиду Хеопса в Гизе, мавзолей в Галикарнасе, но не вижу здесь связи с нашими преступлениями… Однако дайте мне время справиться по книгам…
– Время? Время торопит нас, потому что, как вы уже хорошо поняли, семь чудес света тесно связаны с этими убийствами. В таком случае, если позволите, я лично займусь устранением пробелов в ваших знаниях. Итак, у нас есть пирамида Хеопса, слишком известная, чтобы задерживаться на ней, затем гробница царя Мавзола в Галикарнасе, построенная на берегу Эгейского моря. Затем идут висячие сады в Вавилоне, созданные, как говорит легенда, мифической царицей Семирамидой. После храм Артемиды в Эфесе, другом замечательном городе Малой Азии. И наконец, статуя Зевса в Олимпии, вся из золота и слоновой кости, созданная талантом скульптора Фидия. И теперь вам остается только копать вглубь, чтобы найти подходящие ассоциации… И я помогу вам встать на верный путь, напомнив, что Артемида, названная римлянами Дианой, была богиней охоты, имела среди своих атрибутов лук и стрелы…
– Убийство сэра Томаса, сраженного стрелой! – воскликнул я в тот самый момент, когда дротик игроков в дартс воткнулся в наш стол, как раз между кружками с пивом. Он вонзился с таким сухим звуком, что я невольно подпрыгнул.
И тут какой-то сухопарый тип, одетый как пиковый туз, отвратительно улыбаясь, направился к нам и, забирая свой дротик, насмешливо бросил Оуэну:
– Извините меня, шеф, я слегка промахнулся… Но я последовал вашему совету и постарался получше прицеливаться… Продолжим?
Оуэн с явной небрежностью бросил взгляд на его сигару, а затем посмотрел своему собеседнику прямо в глаза:
– Нет, в этом нет необходимости, если пообещаете мне больше не реветь, как быки на бойне. И выпивка для всех, если вам удастся победить!
После недолгого колебания, во время которого во взгляде сухопарого промелькнула ярость, он ответил с решительным и понимающим видом:
– Идет, шеф! Посмотрим, что можно сделать…
Оуэн проводил взглядом этого типа, который вразвалочку отправился восвояси, а затем быстро обернулся ко мне:
– Дерзость и дух инициативы – это еще один столп нашей цивилизации, который, конечно, одобрили бы современники семи чудес света! Но вы, Ахилл, говорили мне о сэре Томасе! Я слушаю вас…
Мне достаточно было нескольких секунд, чтобы привести мысли в порядок после случившегося инцидента, который мог бы и не закончиться так благополучно. Оуэн играл с огнем. И однажды он столкнется с неожиданной ситуацией. Я сказал ему об этом, а затем вернулся к интересующей нас теме.
– Стрела, очевидно, символизирует Диану, или Артемиду, богиню охоты. Можно также вспомнить о невероятном способе этого выстрела, который, кажется, был произведен с небес, что имитирует божественную природу! Есть также изображение греческого храма на монете, найденной в руке жертвы! И это, может быть, «храм Артемиды», еще одно чудо света!
– Великолепно, Ахилл, великолепно! Вы превзошли самого себя. Теперь вам остается расшифровать живописное послание «МИСТЕР …А.» Вы чувствуете? Если немного поменять порядок букв, то получится настоящая анаграмма «АРТЕМИС», латинское написание имени «Артемида».
– Да, действительно! – воскликнул я удивленно. – И вы сразу догадались об этом!
– Можно и так сказать! Перейдем теперь к следующей, более трудной загадке! Я говорю об анаграмме «МИСС МАРИ», предложенной убийцей, а не о самом убийстве, замысел которого навеян висячими садами Вавилона… Арка, украшенная цветами, большой горшок, упавший на голову несчастной, которая за мгновение до гибели говорила о древней царице, скрывавшейся на балконе… И в этом нет ни малейшего сомнения. Но каким образом, Ахилл, вы истолкуете эту «МИСС МАРИ»?
После краткого и бесплодного мысленного усилия я спросил его, а знает ли он сам.
– Конечно, друг мой! За кого вы меня принимаете? Если я не смогу разгадать это, кто же тогда сможет? Впрочем, для человека, поднаторевшего в упражнениях такого рода, – это детская игра! «МИСС МАРИ» – очевидная анаграмма латинского написания имени царицы Семирамиды – «СЕМИРАМИС».
Пока я мысленно проклинал медлительность своего разума, Оуэн отправился за двумя новыми кружками пива. Вернувшись, он заявил мне уже не таким веселым тоном:
– Теперь совершенно ясно, что каждое из четырех преступлений связано с каким-то из семи чудес света. И это целая серия, которая, как мы опасаемся, завершится только после седьмого, последнего чуда. Проблема состоит в том, чтобы узнать, являются ли эти преступления так сказать бескорыстными, совершенными ради упражнений в таком зловещем стиле, или за этим скрывается какой-нибудь другой мотив, побуждение…
– К какой категории вы относите странный вызов, принятый одним из двух воздыхателей мисс Амели?
Оуэн, устремив на меня пристальный, но невидящий взгляд, уже не демонстрировал свой обычный оптимизм.
– Он относится к двум категориям. Есть мотив, но он настолько безумный, что представляется просто бессмысленным. Чтобы молодые люди смогли в приступе любовной лихорадки дойти до такой крайности, кажется мне чудовищным, гротескным… Но в то же время это дело все больше занимает меня, так как, боюсь, его все-таки нельзя отнести к разряду безумств. Мы почти пришли к следующему парадоксу: чем более безумной кажется эта версия, тем больше она заслуживает того, чтобы ею занялись всерьез. Я не знаю, кто из них, Майкл Денхем или Пол Брук, ведет дерзкую и опасную двойную игру, но кто бы это ни был, надо признать, что он делает это необыкновенно талантливо!
Глава 8
– «Крепко сшитый», говорите? Вы умеете подбирать слова, инспектор, потому что этот несчастный вояка закончил свою жизнь, поджарившись на солнце!
Оуэн быстро обрел свой пыл и едкость, несомненно, воодушевленный приходом Уэдекинда. Перед этим он был не таким гордым, когда оказался вынужден дважды платить за выпивку для всех, а сейчас увидел, как к нему в третий раз приближается тот самый сухопарый малый, который сразу же спросил:
– Скажите, шеф, можем ли мы снова реветь, как быки… или ограничимся правилами и продолжим соревнование?
– Хорошо, хорошо, все нормально, вы вольны поступать, как вам вздумается, – сквозь зубы пробормотал Оуэн с любезностью кота, выгибающего спину.
– Каким принципом вы в данный момент руководствовались? – спросил я.
– Самым главным. Самым важным принципом для выживания человечества: прощением.
Через несколько мгновений произошло новое посягательство на его достоинство: мы услышали громогласное «Мяу! Мяу!», которое хором пропела группа игроков в дартс. Эта выходка повторилась после прихода инспектора. Было ясно, что хоровое выступление предназначалось нашему столу, чему немало удивился инспектор Уэдекинд:
– Что они делают? С ума посходили, честное слово! Как будто находятся в хлеву!
– Мир – это хлев, Уэдекинд, разве вы не знаете? – высокомерно по-философски ответил Оуэн. – Мы все по колено в навозе, но только некоторые из нас видят звезды…
Сменив тему, мы ввели инспектора в курс нашего послеобеденного визита к Бруку, а он рассказал нам о результатах расследования, которое только что провел в связи с последним преступлением.
– Да, да, «крепко сшитый», я настаиваю на этом, – твердо произнес он, выдерживая насмешливый взгляд Оуэна. – Его послужной список впечатляет. С самого начала – Индия. Там он отличился своей храбростью и решительностью в стычках с мятежниками. Затем Южная Африка, где Родес участвовал в жарких схватках с зулусами, потом началась бурская война, которую уж точно не назовешь развлечением. Он имел множество благодарностей и медалей за отличия в опасных ситуациях, среди которых Крест королевы Виктории. Однако на его репутации есть несколько пятен, что полностью подтверждает рассказ молодого Брука. Склонность к азартным играм, женщины, алкоголь и, конечно, неизбежные потасовки на почве пьянства. И все эти пороки у него ярко выражены. Он ничего не боялся. Опасность и смерть – его ежедневные спутники его каждодневной жизни. Однажды во время боя он сам вытащил пулю у себя из бедра перочинным ножом. В другой раз поспорил на крупную сумму, что ему удастся соблазнить жену своего командира. Родес не только получил за это небольшой тюремный срок, но и был высечен до крови, причем то же самое грозило ему и в случае неудачи…
– Несомненно, те самые шрамы мы видели у него на спине! – воскликнул я.
Полицейский согласно кивнул.
– На этом я пока остановлюсь, так как список его подвигов очень велик. Но можно безошибочно сказать, что Родес был железным и несгибаемым человеком даже в свои шестьдесят два года. И почти невозможно представить, как убийце удалось умертвить его именно таким способом, что он даже не защищался, имея полную свободу передвижения, и заставить «умереть от жажды»… Потому что именно так все и произошло. Я только что получил заключение о вскрытии, которое официально подтверждает смерть жертвы от обезвоживания. И нет ни малейших следов наркотического воздействия или какого-либо другого подозрительного вещества. А следовательно, Родес не спал, как я предполагал ранее. Я не знаю, что вы думаете об этом, Бернс, но эта загадка кажется мне сложнее всех предыдущих!
Оуэн с мечтательным видом считал, загибая пальцы:
– Павильон окружал участок земли шириной десять метров и без каких-либо отпечатков, человек умер от жажды, два сломанных черенка от лопаты, кувшин, доверху наполненный водой, и подзорная труба… Вот к чему сводятся данные этой задачи. Я считаю, что самой необычной деталью этой картины является подзорная труба, которая, несомненно, и есть ключ к разгадке.