Очень необычное состояние – находиться по ту сторону двери Яблоневого Человека. Мы с тетушкой Лилиан вроде бы должны были испытать нешуточное потрясение, но этого не случилось. Хотя само место здорово действовало на наши чувства. Цвета стали более насыщенными… да что там цвета: на самом деле все стало более насыщенным. Резкие оттенки, ковер из сочной, густой травы, заливистая птичья трель над кронами, хрусткий воздух в легких и бесконечное лазурно-голубое небо над головой. Я вспомнила, что говорил Яблоневый Человек об этом месте: стоит попасть сюда – и нам не захочется его покидать. Но ничего такого я не ощущала.
Когда я сказала об этом вслух, Яблоневый Человек как-то странно на меня посмотрел. Я подумала, может, он обиделся, и решила пояснить:
– Когда я была маленькой, мы все время переезжали в трейлере с одной стоянки на другую. И получалось, что я никогда не чувствовала себя дома – ни в одном из тех мест, где мы жили. Мама и папа не виноваты – просто так уж сложилось. А потом мы переехали к бабуле Баррелл, на ферму. И мы в этих краях живем примерно столько же, сколько во всех других обиталищах, вместе взятых. И знаете что? Мне здесь нравится. Эти леса вокруг – я люблю наблюдать, как они меняются в разные времена года. Я больше не гость, в этих холмах я дома. И такое ощущение, словно сейчас кто-то шепчет мне в самое ухо: «У тебя есть другой дом».
– Ты сказала в точности то, что я подумала, – поддержала тетушка Лилиан. – Я помню, как пугал меня лес вокруг фермы поначалу, когда я только перебралась жить к тете Фрэн. Но это быстро прошло, и мне уже никогда не хотелось покинуть эти места. Рядом с нашими холмами и рай блекнет.
Яблоневый Человек перевел взгляд с нее на меня и покачал головой.
– Век живи – век учись, – задумчиво произнес он. – И вот что я вам скажу: даже не подозревал, что вы такие сильные.
– Сильные? – переспросила я.
– Вы сопротивляетесь чарам этого места и делаете это играючи, – кивнул он.
– Чем не повод задуматься? – фыркнула тетушка Лилиан. – О зря потраченных годах и всем прочем.
Он снова кивнул, на этот раз медленнее. Кажется, он наконец осознал, что ему не нужно больше держать тетушку Лилиан на расстоянии. И никогда не нужно было. У него сделался такой виноватый взгляд, что мне невольно захотелось отпустить какую-нибудь шутку, – просто чтобы развеселить его.
– Я же не знал, – пробормотал он.
– В рыжих волосах – вот в чем их сила, Дядя Яблоко, – раздался голос откуда-то сверху. – Думаешь, почему рыжие такие ценные?
Мы с тетушкой Лилиан так и подпрыгнули. Задрав головы, мы увидели сидящего на ветке кота – он тоже нас разглядывал. Правда, это был не совсем кот. Он больше походил на удивительного маленького человека с хвостищем, покрытым длинной черной шерстью, и с кошачьими повадками. У него были пальцы не хуже моих, только на них красовались когти: кот выпускал их и вылизывал ярко-розовым языком.
– Интересно, почему волшебные создания так любят беседовать со мной, сидя на деревьях? – осведомилась тетушка Лилиан.
– Это вы о чем? – удивилась я.
– Так, ни о чем, – отмахнулась она. – Старая история.
Человек-кот растянулся на ветке, положив голову на руку. Ростом он был раза в два больше нашего маленького бесчувственного корневика, но все равно не выше пары футов.
– Ой, ну давай расскажи, – промурлыкал он.
Но тетушка Лилиан уже отвернулась и теперь смотрела на Яблоневого Человека.
– Он назвал тебя «Дядя Яблоко», – заметила она. – Это и есть твое настоящее имя – то, которое ты от меня скрыл?
– Ну да, это, в общем-то, имя, – пожал плечами Яблоневый Человек. – Здесь я Дядя Яблоко, а в твоем мире – Яблоневый Человек.
– А какое из имен настоящее? – спросила я.
– Кстати, когда он напьется, – вмешался человек-кот, – мы величаем его Билли Сидр.
– У нас с именами не так, как у вас, – объяснил Яблоневый Человек. – Особой нужды в них нет. Нас как-то кличут – вот это и есть наши имена.
– Вот меня, например, – подхватил человек-кот, – все зовут Папашкой.
Он помолчал секунду-другую и добавил:
– Ну вы понимаете, это потому, что я вроде Прародителя Кошек, только поменьше.
Тетушка Лилиан повернулась к нему с улыбкой.
– Изрядно поменьше, – заметила она. – И скажем прямо, не такой грозный.
Человек-кот пожал плечами и с равнодушным видом продолжил вылизывать когти:
– Меня так зовут, и все тут.
Мне подумалось, что он, наверное, пробует этот фокус на каждом незнакомце, в надежде, что кто-то действительно поверит, будто он родня той громадной старой черной пуме, которую тетушка Лилиан повстречала, когда была еще моложе меня.
– Так и будем тебя звать, – примирительно сказала я.
– А что ты тут делаешь? – сменил тему Яблоневый Человек.
Папашка ухмыльнулся:
– Да вот, пришел глянуть на фейерверк. Эх, мамочки мои, вот будет зрелище!
– Фейерверк? – переспросила я.
– Это он не про настоящий фейерверк, – пояснил Яблоневый Человек.
– Ты не очень-то порадовал пчелиную королеву, знаешь об этом? – поинтересовался Папашка.
Яблоневый Человек вздохнул и покосился на тетушку Лилиан:
– Что ж, она не первая в списке.
– Я вовсе не злюсь на тебя, – утешила его старушка. – Просто мне обидно, что ты так и не рискнул.
– А почему злится пчелиная королева? – встряла я.
– Да она всю жизнь злится! – фыркнул Папашка. – На сей раз потому, что этот малыш-корневик, которого вы припрятали в корзинке, похитил ее дочь. Вы очутились в самом сердце их милой размолвки.
Я удивленно посмотрела на Яблоневого Человека:
– А я думала, это было давным-давно.
– Ну да, – подтвердил Папашка, прежде чем Яблоневый Человек успел ответить. – В первый раз это случилось давным-давно. А теперь уже седьмая принцесса сбежала с корневиком. Королева была уверена, что на шестой все закончится. Но на всякий случай седьмую дочурку держала запертой на самом верху улья, высоченного, как дерево, в крошечной каморке с единственным окошком.
– Как Рапунцель!
– Про эту не слыхал. Из какого она народа?
– Она из сказки.
– А это не сказка, – многозначительно заметил Папашка.
– Чего я никак не пойму, – вставила тетушка Лилиан, – так это почему все эти ее дочки сбегают и выходят замуж за корневиков. Ты сказал, их уже семь?
– Совсем как мы с сестрами, – вслух подумала я.
– Вы все замужем за корневиками? – изумился Папашка.
– Нет, я хотела сказать, что нас тоже семь.
– Счастливое число, – кивнул Папашка. – Особенно в сочетании с рыжими волосами.
– Да что такого в рыжих волосах?
– Всё. Фейри не могут устоять перед человеком с рыжими волосами. Так что у них был повод похитить твоих сестер и помимо сделки с тобой.
– Подожди минутку. Что значит «похитить твоих сестер»?
Папашка воззрился на нас с удивлением:
– А вы что, не знали? Двое у корневиков, четверых держит у себя пчелиный народ.
Мне показалось, сердце перестало биться. Я с болью посмотрела на тетушку Лилиан и Яблоневого Человека, но они только сочувственно покачали головой.
– Но почему?.. Зачем им это? – выдавила я.
– Для обмена, – пояснил Папашка. – Хотят обменять твоих сестер на корневика из вашей корзинки.
– Но мы ведь и так несем его домой!
– Они-то об этом не знают.
– Но если и те и другие держат в плену моих… моих сестер… что мне-то делать? Выбирать, кого спасти, а кем пожертвовать? – Я взглянула на бесчувственного корневика. – Ради человечка, которого я знать не знаю?
– Надо было думать, прежде чем в это соваться, – назидательно произнес Папашка.
Я хмуро кивнула. Тетушка Лилиан ведь предупреждала не раз и не два. Впутаться в раздоры фейри – вот верный способ попасть в беду, так она говорила.
– Теперь это уже не важно, – заявила я. – Вызволить из плена моих сестер – вот что важно. И для этого нам нужен план.
– План не помешает, – согласился Папашка.
В его голосе явственно послышалось мурлыканье.
– И начнем с того, – твердо произнесла я, – что я хочу придумать его без тебя.
Мурлыканье прекратилось.
– Что я такого…
– Я тебя не знаю. И сейчас у меня нет права рисковать, доверившись тебе. – Затем я обернулась к Яблоневому Человеку. – И если подумать, с какой стати я должна доверять вам?
– Послушай, Сара Джейн, – вступила тетушка Лилиан, – Яблоневый Человек может быть кем угодно, только не…
Я замотала головой, не дав ей закончить:
– Может, вам он и друг – правда, не сказала бы, что очень верный, – но пока он ничего не сказал и не сделал, чтобы доказать, что он друг и мне. Я не решусь довериться фейри – по крайней мере, если речь идет о спасении моих сестер.
Прежде чем кто-нибудь успел возразить, я шагнула к корзинке со спящим корневиком и схватила ее.
– Яблоневый Человек, возможно, в чем-то и разочаровал меня, – вставила тетушка Лилиан, – но я доверила бы ему собственную жизнь.
– А как насчет жизней моих сестер?
Она долго смотрела на меня, а потом покачала головой.
– Я сказала, как есть для меня, – проговорила она. – Но кому ты будешь верить, решать только тебе самой.
Даже не знаю, из каких глубин поднялась эта ярость, – наверное, сработал какой-то защитный механизм, спрятанный глубоко в генах Диллардов. Мы были из тех, кто полагается на себя. Меня ослепила вспышка паники; ужас сковал по рукам и ногам, когда я поняла, что сестрам угрожает опасность – по моей вине. Вина-то моя, но фейри были замешаны во всех событиях этой истории.
Яблоневый Человек тоже из фейри. Разве ему можно верить?
И тут ошарашила мысль, что Яблоневый Человек даже не пытается меня переубедить. Папашка сидел на своей ветке с явно оскорбленным видом и ворчал что-то себе под нос, я не стала вслушиваться в его бормотание. Но Яблоневый Человек спокойно стоял и ждал, пока я приму решение.
А потом меня накрыло целой волной соображений. Я ведь понятия не имею, куда двигаться дальше. Я не знаю, где живут корневики, – по крайней мере, где они обитают в этом мире. Я не знаю, что делать, если удастся их отыскать. Я совсем ничего не знаю про пчелиных фейри и уж совершенно не представляю, как спасти от них сестер. В общем, я зависла.