сь до аэропорта. Сняла и обменяла деньги, получила в кассе билеты и ждала посадки на свой рейс. Паспорт, загранпаспорт, авиабилет был при ней, а значит, с остальными частями плана она будет способна справится сама.
Кира прошла регистрацию на рейс, сдала багаж и с небольшой задержкой оказалась в самолете. Я подметил, что это Боинг-787. Довольно новый самолет, значит не развалится в воздухе. Самолет взлетел. Путешествие началось. У Киры место в эконом классе. Не очень повезло, место в середине среднего ряда. Справа и слева сидели два каких-то сильно пахнущих араба. Я знал, что арабы любят облиться парфюмом сверх меры, но для Киры это было в новинку. Ароматы соседей не сочетались и очень скоро ей стало дурно. Взяв ее тело под контроль, я поменялся с менее воняющим парнем местами. Он растаял, когда европейской внешности девушка заговорила с ним не на английском языке, а на чистом арабском.
Большая часть полета прошла без приключений. Только под конец рейса я заметил, что стюардессы засуетились. Они начали бегать с испуганным выражением на лице и я услышал на арабском: «Скорее, скорее». Обслуживавшая наш ряд стюардесса исчезла за ширмой и через минуту появилась и объявила по громкой на английском: «Уважаемые пассажиры, есть ли среди вас доктор?» Когда с мест встало два человека, она проводила их за ширму в бизнес класс. Захватив тело Киры я быстро поднялся с кресла и пошел посмотреть, что там происходит. Для начала я стал у ширмы вплотную и подслушал, о чем говорили за тканевой преградой.
Ситуация оказалась стремная. Первому пилоту стало плохо, сейчас он без сознания или полусознательном состоянии, а второй пилот всего лишь неопытный стажер. Вот идиоты, догадались на такой многолюдный рейс взять вторым пилотом стажера! Была еще одна проблема. Врачи никак не могли понять друг-друга. Один говорил на японском, второй был швейцарцем и их английский оставлял желать лучшего. Если в общих фразах они еще понимали друг друга, то когда начинался специализированный язык, понимание прекращалось. Не меньшей проблемой было то, что сам пилот оказался украинцем, и в таком состоянии, не был способный говорить не то, что на английском — даже на родном языке.
Я подслушал в чем суть проблемы и нырнул за ширму в бизнес класс. Стюардесса заблокировала меня, и эмоционально стала требовать, чтобы я вернулся на свое место. На арабском я доходчиво объяснил, что я переводчик и в подтверждение обратился к врачам на японском и немецком языке. Но тут я промахнулся. Этот швейцарец относился к другой языковой группе и говорил на французском языке. Я быстро исправился, заговорив с ним на французском, и когда доктор закивал в подтверждение, что понимает — меня пропустили в качестве переводчика. С моей помощью, дальнейшие попытки врачей поставить совместный диагноз, сдвинулись с мертвой точки. Пилот лежал прямо на полу салона бизнес класса. Его привели в чувство, и бледный мужчина бормотал несколько слов о сильном головокружении и опять вырубился. Я перевел обоим докторам слова пилота. Но по его состоянию и всем признакам уже было понятно, что у него инсульт.
«Инсульт?» — спросил я. Врачи передали через меня свои заключения друг-другу и после небольшого обсуждения согласились с моим предположением. Помочь пилоту на борту было нечем. Единственное, что оставалось, следить за его состоянием. Если перестанет дышать повернуть набок и помочь вернуть дыхание механически. Кровообращение у мужчины в мозгу нарушилось и в таком состоянии он не мог вернуться к управлению самолетом. Через сорок минут нужно было осуществлять посадку самолета в столице Катара — Дохе, а за штурвалом самолета оказался стажер.
Я успел поучится управлять самолетом, но только на симуляторах и они имитировали управление боингом-777. Новым боингом-787 я не управлял никогда. Похоже Кира поняла, что происходит и ее беспокойство переросло во внутренний дискомфорт. Я попытался мысленно успокоить ее, но она и так знала все мои мысли и не очень то торопилась успокаиваться.
Второй пилот оказался довольно молодым парнем из Грузии. Он плохо говорил на английском и не понимал арабский. Когда я, в сопровождении стюардессы заглянув в кабину пилота, и на чистом грузинском сообщил ему, что первый пилот в отключке, и сажать самолет придется ему самому — побледнел, как мел и впал в ступор.
Сложный калейдоскоп эмоций на его лице закончился выражением паники. Судя по тому, что он сказал вслух, я понял, что он учился плохо и совсем не собирался становится пилотом. Он в кабине такого самолета в первый раз. С этими словами он вскочил со своего места и полез в ящик за спинкой в поисках парашюта.
Я понял, что мы приплыли. Грузин, похоже права за сало купил и теперь горько жалел об этом. За побледневшим пилотом-стажером побледнела и стюардесса. Она быстро побежала в зал и минуту спустя я услышал объявление: «Уважаемые пассажиры, пилоту стало плохо, нет ли среди вас пилотов.» Судя по крикам и воплям в салоне — не было.
Музыка в аннотации на заглавной странице (3) — https://www.youtube.com/watch?v=ce5SdArOBYs (4) — https://www.youtube.com/watch?v=dn2ZNIZR5eA (5) — https://www.youtube.com/watch?v=zC23Envj2oI (6) — https://www.youtube.com/watch?v=WPbe9hqFpvw
=== Глава 6. Кира — герой?! ===
Воспользовавшись паникой, я закрылся в кабине пилотов и занял кресло командира экипажа.
— Что ты делаешь? — удивленно спросил грузин, наблюдая, как незнакомая девушка принялась лихо клацать тумблерами и листать информацию на экране компьютера. — Ознакамливаюсь, — кинул я ему через плечо и повернувшись, спросил, — где тут отключается автопилот? — Зачем тебе это? — ошарашено спросил парень. — Ты где предпочитаешь совершить аварийную посадку — в пустыне или посредине многомиллионного города? — Я не собираюсь оставаться в самолете, — буркнул стажер, застегивая ремни ранца парашюта. — Э не-е-ет, дорогой. Один ты самолет не покинешь — уж можешь мне поверить. — Я не пилот, я случайно тут оказался, мне просто надо было попасть в Доху по дешевке, — взмолился парень и кинулся к двери.
Я разозлился не на шутку. Мало того, что эта сволочь оказалась самозванцем, занимающим место второго пилота, так еще он собирался в одиночку слинять, лишив остальных даже шанса спастись. Чтобы покинуть самолет, нужно было открыть дверь в салоне. Это бы разгерметизировало салон. Мы летим на высоте, где кислорода недостаточно для дыхания, короче я ему вмазал. Сначала в ухо, потом в переносицу, да так, что у него брызгнуло из обеих ноздрей. Развивая успех неожиданного нападения, я всадил повернувшемуся парню коленом в пах. Пораженный точным ударом, он сполз вдоль двери, схватившись руками остатки своего детородного комплекта. Выдернув за кольцо из ранца мини-парашют, я открыл дверь и быстро пинками выгнал «стажера» из кабины, чем вызвал шок на лице сидевшей у тела первого пилота, стюардессы.
Как только я закрылся внутри, в дверь стали ломиться с криками. «Если мне не удастся посадить лайнер, СМИ объявит Киру террористом» — подумал я и впрыгнул в кресло пилота. Эта семидневка выходила необычайно яркой, даже, несмотря на скромные возможности владелицы тела. На то, чтобы принять решение, где садиться, у меня было еще двадцать минут. Сейчас мы летели над персидским заливом, но идею приземлиться на воду я сразу откинул. Даже если посадка в воду предотвратит возгорание топлива, взрыв и смерть в огне, утонуть вместе с пассажирами на дне залива было не менее печально.
Я решил попробовать сесть на безлюдную трассу, где-нибудь недалеко от Дохи. Я сомневался, что смогу удачно посадить самолет на короткую посадочную полосу аэропорта густонаселенной столицы Катара. Одновременно я не хотел потерять возможность совершить пересадку на самолет, которую мы должны были осуществить через два часа после приземления. Если все пройдет достаточно гладко, в чем я, впрочем, сильно сомневался, мы сегодня еще успеем попасть на родину Нео.
Я обыскал карманы сидений и ниши на потолке кабины в поисках инструкции по назначению панелей управления. Кабина Боинга-787 сильно отличалась от предыдущей модели, хотя часть элементов так и осталась на своих местах. Я точно знал, как выпустить шасси и закрылки. Как только мы подлетели к полуострову я попытался связаться с диспетчером и начал снижение. Я не знал, какой номер и позывной у самолета. Рисковать потерей места пилота, открыв дверь стюардессе, я не стал. Не взирая на работающий кондиционер, и двадцать два градуса в кабине, моя спина взмокла, а по тряске тела, я ощущал состояние девушки внутри. Оставив попытки предупредить диспетчера о критической ситуации, я сконцентрировался на посадке. Нужно было снизиться до полукилометровой высоты, найти прямой участок трассы, снизиться по глиссаде до посадочной высоты и выпустив шасси спланировать к поверхности, выдерживая горизонтальное положение. В теории все просто. И с вероятностью пятьдесят процентов мой прошлый подопечный выполнял эту операцию сотни раз. Но меня не устраивали только пятьдесят процентов. Я надеялся, что удача улыбнется новичку, и каким-то чудом, я не отправлю самолет в штопор.
Счет шел на минуты. Судя по показаниям приборов и кривых на мониторе, я достиг отметки в четыреста метров, нужно было срочно выравниваться к полоске шоссе внизу и снижать скорость. Мои самые смелые догадки оправдались. За окном кабины стояло жаркое катарское лето с сорока двумя градусами в тени. В такую погоду жители Катара сидели по норам, и на трассе я заметил всего пару машин.
Выровняв самолет по отношению к выбранной посадочной полосе, я начал снижаться до посадочной высоты и постепенно сбрасывать скорость. Достигнув точки невозвращения, я лихорадочно вцепился в штурвал и выпустил шасси. На высоте тридцати метров, скорость все еще была слишком высота, я стал осторожно выпускать закрылки. В ответ на мои действия, Самолет стал крениться вперед. Спрятав закрылки я смог восстановить и продолжить горизонтально движение и наконец плюхнулся на трассу.
Оторвав голову от мониторов и датчиков, я увидел перед носом самолета, быстро несущегося по идеально ровной трассе, пронзающую пиками небосребов столицу Катара. Выпустив закрылки я немного снизил скорость движения самолета. Вдруг, какое-то из колес шасси лопнуло, не выдержав нагрузки, и самолет легонько тряхнуло, но не увело в сторону. Самолет не торопился останавливаться, а впереди в зоне видимости появилась первая машина. Водитель грузового автомобиля ехал навстречу, не сбавляя скорость. «Идиот», — мысленно выругался я, — «Почему он не разворачивается? Мог бы съехать с дороги или хотя бы стать на бровку. Неужели он не видит меня?»