Спустя десять секунд, водитель понял, что ему навстречу несется крылатое препятствие и решил развернуться. И, конечно же, что-то пошло не так, и он застрял, перегородив своим кузовом дорогу. «Сука, я тут самолет без опыта посадил, а эта тварь, не смог на двух полосной дороге развернутся» — я был просто в бешенстве. Столкновение было неизбежно. Когда до машины оставалось меньше ста метров, я пулей выскочил из кабины и закричал в открывшуюся дверь на арабском, а потом на английском «Всем пристегнуться!»
От столкновения меня швырнуло назад, и я с ускорением врезался затылком в лобовое стекло кабины. В глазах потемнело. Потерявшее сознание тело, лишило меня возможности управления, и дальше я наблюдал происходящее из переносицы Киры. Самолет сильно накренился назад, видимо, переднее шасси сломалось от столкновения, и он лег на нос. Благо столкновение не вызвало пожара, но температура в салоне начала подниматься. Целую вечность ехали спасатели и скорая. Хотя я не мог знать наверняка, но похоже, кроме Киры никто не пострадал.
Потом были вялые попытки выровнять корпус самолета, к открытой стюардессой двери, приставили пожарную лестницу, по которой меня и вытащили из самолета. Из-за единственного встретившегося на дороге мудака, я опоздал на второй рейс и попал в больницу. Мне казалось, что я просто стукнулся головой, но лобовитые доктора нейрологического центра, наложили шину на шею моей подопечной. Я периодически пытался брать под контроль ее тело, но эти попытки были тщетными. «Ну, что же, проведу остаток цикла в палате. Все равно лучше, чем среди ошметков тела, в морге». Киру подключили к аппарату искусственного дыхания. «Неужели кома?» — гадал я. Может, не стоило выскакивать из кресла пилота, но я не мог не предупредить людей, такая натура. К Кире приходили представители полиции, люди в черном, представители СМИ, но понять в каком свете ее выставляли, из палат было невозможно. Спустя два дня стали приходить люди с цветами. В палате их оставлять не разрешали, но под дверью снаружи, появилась целая гора цветов. «Значит, раз несут цветы, ее посчитали героем», — предположил я, скучая. Оставался всего один день, а ситуация с Кирой не менялась. Она лежала в постели, мочилась в подгузники и не давала собой управлять.
Кома, состояние подобное смерти, для такого, как я. Мне еще раз вспомнился Тошики. Этот овощ провалялся в кровати почти без сознания шесть дней из семи. Окажись он все семь дней в таком состоянии, я бы остался в нем навсегда. Но что можно исправить в жизни человека, если он ничего не делает? Правильно, ничего, поэтому я ни разу и не попадал в такую ситуацию. Лежать рядом с неподвижным телом было скучно, и я решил поговорить с Нео. Она вела себя настолько тихо, что я даже забыл о ней на время. Перестал думать о том, как буду ее искать в Кении и все свои мысли направил на то, как помочь Кире. Я обратился к ней на суахили сотню раз, но Нео не отвечала. «Не слышит? Исчезла?» — ломал голову я. Если она и так должна была покинуть Киру вскоре, зачем я устроил весь этот балаган?
Меня грела лишь мысль, что первый блин комом и на втором заходе я обязательно выясню, стоило ли вообще так напрягаться из-за второй личности в Кире. Я тщетно прождал ее прихода в себя до позднего вечера, и уже смирившись с мыслью, что на этом приключения первой семидневки закончатся, принялся планировать новый цикл, как вдруг она пришла в себя.
Кира дернулась и привстала на кровати, трогая руками высокий ошейник. В палате было темно, она освещалась только светом негаснущих небоскребов. «Фуф» — подумал я, — «Обошлось. Если свободно сидит, и крутиться в постели, значит нет перелома позвоночника, а если еще и пойдет — вообще сказка!»
Хотя по сути, это было и не важно. Цикл я все равно запорол, так, что завтра мы начнем сначала в ссаной кровати в бомжатнике, но почему-то мне было радостно от того, что вверенная мне девушка не умерла и не осталась инвалидом, во время моей помощи. Мне захотел впрыгнуть в нее и объяснить, что да как, но вдруг в палату набежала целая делегация в белых халатах. Видимо, сработал какой-то датчик, сигнализирующий об изменении сердечного ритма, и медсестры, вместе с дежурным врачом, решили поприветствовать вышедшего из состояния комы пациента.
Я решил послушать, о чем деловито переговариваются корифеи от медицины и после того, как у Киры спросили, помнит ли она — кто она и как сюда попала, был неприятно удивлен. Кира помнила, кто она, но как сюда попала, и что вообще произошло — нет. «Амнезия» — с досадой подумал я. Если бы поторопился и впрыгнул в нее, до того как услышал диагноз, она бы перепугалась до седых волос. Оставалось еще половина часа до полуночи, и я терпеливо ждал нового цикла. Беспокоить Киру сейчас — не имело никакого смысла. Тем временем делегация поздравила мою подопечную, ей жали руки и говорили, что она герой. Медперсонал даже не стал выносить гору цветов, скопившихся на длинном столе за прозрачной стенкой палаты.
Завидев цветы, Кира заулыбалась. Когда врач провел экспресс тест и краткий осмотр, он удалился очень довольный собой. Медсестры напоили девушку, сняли подгузник и помогли ей занять удобное положение на кровати. Суета постепенно улеглась, и я вместе с Кирой, любовался красивыми ночными огнями города.
В какой-то момент она прикрыла глаза, и декорации резко сменились. Я очутился в полной темноте на кровати. «Дом, милый дом», — успел подумать я, ожидая почувствовать знакомый запах, но… в комнате пахло соленым морским воздухом.
=== Глава 7. Если повезет ===
Мои догадки, о завершении цикла в теле Киры подтвердились, когда рядом на кровати зашевелилась чья-то фигура. Я напряженно затаился, вслушиваясь и всматриваясь во все происходящее. По идее, мне нужно было приступить к внимательному изучению жизни нового подопечного, но мои мысли неизменно ускользали в сторону прошлого.
Мне не давала покоя мысль, что из-за своего желания пойти легким путем, я оставил ее в больнице чужой страны, с амнезией и без денег на обратный билет. К тому же, дома ее ждали проблемы с кредиторами, диагноз «шизофрения», пришибленная мать с сестрой, бесхарактерный отец и коварный враг, под личиной лучшей подруги.
Ее счета за лечение в чужой стране и долги по кредиту из-за амнезии могут стать просто огромным. Мне было стыдно, ведь такую критическую ситуацию в ее жизни создал именно я. Ощущая свою вину, я решил обязательно помочь ей всем, чем смогу. И тут у меня возникла дилемма. С одной стороны я мог делать все, что угодно, если это не повредит окружающим людям и жизни того в ком я нахожусь, с другой стороны, до попадания в Киру, стоило мне хоть чуточку изменить жизнь подопечного, как я отправлялся на повторный цикл. Изменения допускались самые минимальные, вмешательство занимало не больше нескольких секунд. Оно было таким, что сам человек, в котором я находился, мог не заметить, что я повернул его жизнь в другое русло.
Что же случилось с момента попадания в Киру? Правила изменились? Теперь точно следовать ходу жизни подопечного не было нужды? Главное правило теперь достичь нужного создателю результата, как, к примеру, спасение двухсот сорока жизней пассажиров авиалайнера? До сих пор я частенько спасал жизнь подопечным, но никого не спасал находясь в них. Ведь за мои семидневки часто происходили катастрофы и трагедии, но я не пытался вмешиваться в них, опасаясь, что это отправит меня на повторный цикл. Получается, я ошибался, и моя истинная цель появления в людях, не была лишь для решения их личных проблем? Следуя своим мыслям, я промотал в памяти сотню другую циклов, в которых я мог вмешаться в события, но не стал. Если подумать именно эти циклы были особенно длинными. Я все думал, что сделал не так, но видимо ответом было — что я НЕ сделал.
От догадки, меня мысленно бросило в пот. Как я мог так ошибаться все эти годы? Мне даже стало казаться, что тысячи раз обстоятельства явно призывали меня вмешаться в окружающие события, но я упорно оставался безучастным наблюдателем, и только жертвование жизнью Киры для спасения Нео, с последующим завершением цикла, достаточно ясно указало мне на верность этой догадки. Пока хозяин тела спал, я разбирал новую для себя информацию и решал, не стоит ли, если кошелек моего нового подопечного позволяет, потратить десяток другой циклов на курсы пилотов или изучения устройства кабин пилотов других самолетов.
Мои мысли закрутились, рассматривая эффективность применения моих возможностей с точки зрения нового предназначения. Нужно было изучить интернет и запомнить все даты известных катастроф и других происшествий, произошедших на этот момент времени. От глобальности поставленной задачи голова шла кругом.
Меня остудил двести четырнадцатый цикл в новом теле. Похоже, спасение всех падающих самолетов, все же, не являлось моей миссией. Как я в этом убедился? Да очень просто. В этот раз я оказался некрасивым американским парнем по имени Джимми, наведавшимся в Тайланд ради разрекламированных чудес секс туризма. Мой новый подопечный оказался таким же глупым, как и уродливым. Я лихо взялся управлять его жизнью в первый день, желая спасти все человечество и не забывая о Кире, но осознал, что не владею информацией о катастрофах, произошедших за текущий семидневный период.
Нужно было выждать все семь дней и только в конце собрать интересующую меня информацию, что я и сделал, все это время наблюдая, как Джимми тягает с улицы женщин и, снимая свои похождения на камеру, насилует их во все возможные отверстия. К седьмому дню он еще умудрился зарезать одну из девушек, прямо на камеру.
«Джимми отвратителен, но и он может послужить полезному делу», — стиснув зубы, думал я. Получив информацию о падении самолета в Австралии, я на второй цикл воодушевленно отправился спасать погибший рейс, заодно проштудировав всю информацию по разбившемуся самолету, но как оказалось, самолеты разбиваются не только из-за отсутствия пилотов. В некоторых из них действительно существуют неисправности, и трижды разбившись вместе с экипажем и пассажирами, я попытался устранить ее до старта. Все мои усилия не принесли никаких результатов. Кроме того, что осуществлять запланированные действия от лица идиота Джимми, которого все воспринимали не иначе, как занозу в заднице, было крайне сложно, но и многие месяцы попыток выяснить в чем же была неисправность, так и не дали результатов. Самолет был исправен. Тогда я пришел к выводу, что неисправность случилась в полете. Какая-нибудь птица попала в двигатель или еще что, но и тут меня ждала неудача.