– Да, Луну они раздробили на два спутника поменьше и пылевое кольцо, – кивнула Дарина. – Тоже не знаю, зачем. Теперь Продавцы. Они чуть позже появились. Инсеки сказали, что Продавцы неопасны и дружелюбны. Так и есть. Они продают что угодно. Можно даже купить «Джоконду». Или две. И обе будут настоящие.
Я знал парня, у которого дома висела «Джоконда». По-моему, он сбрендил, заплатил за картину два десятка рэдок. С одной стороны, это много, а с другой – ничто. Это значит, что в мире сейчас тысячи знаменитых картин. Всяких там «Подсолнухов», «Джоконд» и «Черных квадратов». И будет еще больше. То есть они на самом-то деле стоят не дороже репродукции, ведь вся их ценность была в уникальности.
– Кто такие Продавцы, я не знаю, – продолжала Дарина. – Их Комки однажды упали на Землю в разных крупных городах. Они не выходят никуда и всегда закутаны, только лицо чуть видно. Может, они вообще роботы или голограммы. Ну, ты услышал что-то новое?
– Думал, вы больше знаете, – сказал я разочарованно.
– Потому что Инсеки нас создали, а мутагены мы покупаем у Продавцов? – Дарина покачала головой. – Нет.
Почему-то мне всегда казалось, что Измененные хранят какие-то тайные знания о пришельцах. И слова Дарины меня разочаровали… и, честно говоря, удивили. Я смотрел на нее, и она вдруг заерзала, начала отводить взгляд.
– Даринка, ты чего-то недоговариваешь, – сказал я. – Вот уверен, что у вас отношения с Инсеками сложнее, чем ты говоришь.
– Сложнее, – призналась она с явной неохотой. – Но это совсем другое. О них я говорить не стану.
Чем дольше я на нее смотрел, тем сильнее она нервничала и отводила взгляд. Сиреневый свет радужки притух, и я подумал, что он как индикатор настроения. Когда ей неудобно или нехорошо, глаза становятся почти обычными.
– Максим, не требуй большего, – взмолилась она. – Ты спросил, я ответила. Всё, что могла. Остальное совершенно не касается нашей ситуации. Это… это вопрос Гнезда. Смысла нашего существования.
Тут подошла Наська – с подносом, на котором стояли три чашки капучино и горка бутербродов на тарелке. Хлеб был порезан косо, колбаса – толстенными ломтями. Похоже, она сама их настругала. Усевшись рядом с Дариной, куколка гордо взяла чашку и принялась пить кофе. Дарина тоже торопливо поднесла чашку к губам, словно радуясь возможности уйти от разговора.
– Хорошо, – сказал я, вспоминая девочку-стражу из большого Гнезда. – Не касается так не касается. Но выходит, что у Продавцов тоже была возможность напасть на Гнездо. Да, да, они дружелюбны. Но вдруг? Решили ваши кристаллы присвоить.
– Нет у нас кристаллов, – ответила Дарина.
– Ну сколько-то есть, вы же мутагены покупаете… Есть еще какие-то ценности, необычные штуки? Субстрат этот ваш? Паутина?
Дарина пожала плечами, взяла бутерброд.
– У всех есть одно и то же, ничего особенного наше Гнездо не имеет. Чего на нас-то нападать? Вон, на Тульской совсем маленькое Гнездо, его еще проще захватить…
Мы стали пить кофе. Меня немного отпускало, только босые ноги мерзли – кафе оказалось единственным местом в здании, где пол не закрывали ковры.
– Если бы я больше знал, то мог бы что-то придумать, – сказал я небрежно. – А так… чем я могу помочь?
– На самом деле можешь, – сказала Дарина. – Сходишь к Инсекам?
Я вздрогнул.
– Серьезно, что ли?
В Москве было «представительство» Инсеков. Самих пришельцев, впрочем, там никто никогда не видел. Шутники называли его «космической избой-исповедальней», потому что раньше это был исторический выставочный зал – Манеж, по просьбе Инсеков переоборудованный в «представительство». Помещение внутри разделили на маленькие комнатушки, куда можно было зайти и что-нибудь попросить у Инсеков, предложить или покритиковать – каждому давалось ровно три минуты. Была целая когорта сумасшедших, которые ходили туда как на работу, чтобы требовать чего-то или проклинать пришельцев. На критику они никак не реагировали, хоть обругайся. На просьбы, впрочем, тоже. Вначале народ туда ломился, потом как-то поутих. Последние годы к Инсекам полюбили приходить молодожены – просили семейного счастья, здоровых детей и прочих радостей жизни. Это стало таким же обычаем, как положить цветы к Вечному огню. Я ни разу не ходил. Ругать пришельцев было не за что, просить я ничего не хотел, а прийти просто так и молчать – совсем уж глупо.
– Серьезно, – сказала Дарина.
– Они хоть слушают? Или это так, пустышка?
– Слушают. Зайди, расскажи про случившееся. Что на Гнездо напали, а на следующую ночь тебе удалось убить нападавшего. Как он выглядел, всё такое.
– Чего-то просить?
Дарина покачала головой:
– Нет, не надо. Потом вернешься, мы снимем с тебя Призыв.
Они с Наськой переглянулись, Наська кивнула.
– А вы? – спросил я, помолчав.
– Я же говорила. Я буду развиваться дальше, к хранителю. Наська еще дальше, к матери. Это разные мутагены, другого выбора нет.
– Может, не ходить? – спросил я безнадежно. – Мои старики так вообще… зовут Наську у них пожить.
– Гнезду нужны мать и хранитель, – ответила Дарина. – Это защита Гнезда…
– Ох уж она помогла, эта защита! – не выдержал я. – Спасла всех мать, спас хранитель!
Мы с Дариной уставились друг на друга с таким негодованием, что Наська втянула голову в плечи и даже дыхание затаила.
– В тот момент Гнездо не знало, что происходит! – отпарировала Дарина. – Это как болезнь! После первой атаки возник иммунитет!
– Это я возник, а не иммунитет! – ответил я.
– Ну… вот ты и есть иммунитет!
– Если бы я не купил патроны – ваш иммунитет бы разорвали на кусочки, а потом и вас!
– Не ссорьтесь! – пронзительно выкрикнула Наська. – Ну не надо!
Мы выдохнули и продолжили пить кофе. Точнее, я делал вид, что пью, – чашка была уже пуста, но я упорно прижимал ее ко рту.
– У тебя и кофе-то там нет! – не выдержала Дарина.
– Можно подумать, у тебя есть! – возмутился я, привставая и заглядывая к ней в чашку.
Ну конечно, у нее тоже не было. Мы гневно смотрели друг на друга.
А потом принялись ржать как ненормальные.
Нет, ну правда!
Сутки знакомы, а ругаемся, будто старики!
– Сделать вам еще капучино? – спросила Наська.
Я покачал головой:
– Спасибо. Лучше я пойду, доложу Инсекам о произошедшем. Не стоит, наверное, с этим тянуть.
Дарина нахмурилась:
– Сейчас? Я думала… ты дождешься утра.
Мне очень хотелось дождаться утра. Вместе с ней.
Но я покачал головой:
– Утром тут будет жарко. Эта тварь убила двух полицейских. Меня сразу арестуют.
Дарина неохотно кивнула.
– Наська выведет тебя через другое здание… Мелкая, надо найти Максиму обувь!
– И рубашку, – попросил я. – Ветровка вроде цела, кровь на черном не видно.
– И рубашку, – согласилась Дарина, глядя на меня.
Я чуть не сказал, что останусь до утра.
Было еще темно, когда я шел в сторону Манежа. Темно, влажно и довольно людно. Попадались серчеры (некоторые любят искать кристаллы в темноте, их и впрямь лучше видно, но и встречаются они реже). У Государственной библиотеки тусовалась целая толпа молодежи – наверное, ждали открытия метро. Стояли, пили кофе, о чем-то болтали. Я поймал себя на том, что смотрю на них с недоумением. Студенты? Занимались полночи? Наверное. После того как кончился интернет, библиотеки вновь стали важным местом. Хочешь учиться – читай книжки. В электронке теперь так просто учебники не найдешь.
Смогу я так жить?
Измененные снимут с меня Призыв. Лихачев, допустим, меня не в тюрьму посадит, а поможет поступить в институт. Я стану ездить на занятия, грызть гранит науки и сдавать сессии. Гнездо будет потихоньку оживать, Наська вообще исчезнет в его глубинах, Дарина станет ходить с белыми, ничего не выражающими глазами и хранить Гнездо – что бы это ни значило.
Наверное, я несколько раз загляну в Гнездо и даже поболтаю с Дариной.
Потом я стану ей безразличен.
Странное событие на пути от человека к не-человеку, парень, с которым она в первый и последний раз занималась сексом. Может быть, она даже будет жалеть о своей слабости.
У меня будут новые подруги, а в какую-то я даже влюблюсь. И пойму, что это странное приключение было нелепой случайностью на пути от юности к зрелости.
Однажды во мне что-то щелкнет (со всеми так бывает), и я, выпив (когда-то же мне это понравится?), расскажу в компании, как трахался с Измененной. Да, именно так. Трахался. В темном кабинете Министерства культуры, на влажных истоптанных одеялах. Ее глаза пылали сиреневым светом, а Гнездо рокотало, как морской прибой…
Приятели будут гоготать и отпускать пошлые шуточки насчет «вдоль или поперек?», ни секунды мне не веря.
И только кто-нибудь, почти случайный и младше меня, будет слушать молча и улыбаться неловко, просто чтобы не выламываться из компании. Потом я поймаю его сочувственный взгляд, подумаю: «Что же я несу?» – и опрокину в себя стакан водки, чтобы забыть это тоскливое ощущение неловкости и стыда…
– Эй! Серчер!
Я сообразил, что стою рядом с остановкой, задумчиво глядя на здание Манежа. А под стеклянным козырьком остановки сидит симпатичная девчонка моих лет, в обтягивающих джинсах и расстегнутой у ворота блузке. В одной руке у нее дымила старомодная бумажная сигарета, в другой она сжимала картонный стаканчик кофе.
– Ты автобуса ждешь или не знаешь, куда идти? – спросила она.
Девушка была милая. Длинноволосая, с веселыми глазами, какая-то вся задорная, будто в ней бурлил адреналин от бессонной ночи.
– Не знаю, куда идти, – согласился я.
– Садись, – она похлопала по скамейке рядом с собой. – Рубашечка зачетная.
Рубашка, которую мне притащила откуда-то Наська, была чуть уже, чем нужно, но яркая – с принтом из разноцветных колибри. Честно говоря, она смотрелась настолько вызывающе, что в некоторых районах за нее могли бы и побить.
Я сел. Представительство Инсеков работает круглосуточно, толпы возле Манежа я не видел.