– А мне что делать? – спросил я.
– Для нас это безразлично, твоя функция – передать жнице распоряжение ждать.
Блеснув глазами, Инсек скрылся в экране, и тот померк.
Я встал, ноги у меня дрожали. Это всё бессонная ночь. Нельзя жить на адреналине.
А потом до меня дошел смысл сказанного.
Стать из жницы хранителем – это явно нестандартное действие!
Я выскочил из комнатки, едва не сбив идущего по проходу старичка. Тот неодобрительно глянул на меня, но смолчал. Тут психов много, и не так носятся.
Майор заканчивал говорить по телефону, когда я подбежал к выходу. Глянул он на меня мрачно, но пистолет и документы выложил на стол. Я торопливо рассовал документы по карманам, оружие вложил в кобуру.
– У тебя пятна крови на куртке, – сказал майор.
– Это моя, – успокоил я его. Полицейский явно прозванивался в отдел «Экс», уточнял, есть ли у них подозрительно молодой консультант и имеет ли тот право болтаться поблизости от Кремля с оружием. – Мне нужно в Гнездо.
– Ну так иди.
– Мне быстро надо.
– Тогда беги, – майор пожал плечами. – Рад бы помочь, но у нас машины нет.
И я побежал.
В общем-то тут совсем недалеко. Двадцать минут пешком. Десять минут неспешным бегом.
Не так уж у меня и ноги-то дрожали. Подумаешь, неведомая хрень сломала ребра и почти убила. Меня же вылечило Гнездо, а потом я выпил ту гадость из термоса…
Мне очень не хотелось добежать до Гнезда и увидеть, как Дарина откладывает пустой шприц, а ее сиреневые глаза наливаются белизной.
Девушка по имени Милана все еще сидела на остановке и курила новую сигарету. Так и пристраститься недолго. Рядом топтались два парня, один явно знакомился. Милана, увидев меня, чуть привстала и махнула рукой. Я не стал отвлекаться, но подумал, что парню сегодня ничего не светит.
Да, мне было приятно это подумать! Несмотря ни на что.
Я вовсе не идеален.
Но бегаю, кстати, довольно быстро.
Я добежал за семь минут. На стадионе получилось бы быстрее, но это город. Хорошо хоть, почти ночной и с минимумом прохожих.
Возле Гнезда не было ни машин, ни оцепления. Значит, пост пока не меняли и останки несчастных полицейских еще не обнаружили. Навстречу, правда, проехала «скорая», но с выключенными мигалками, и лицо водителя спокойное. Вряд ли после того, что было в пластиковом «стакане», он бы сохранил такое выражение.
Я вбежал внутрь, постоял несколько мгновений, переводя дыхание. Громко выкрикнул:
– Дарина!
Кажется, за одни лишь сутки это превратилось у меня в привычку?
– Дарина!
Гнездо только по меркам Раменского небольшое. А так-то помещений тут изрядно, особенно учитывая соседние здания.
Сколько мне тут бегать?
Вдруг девчонки закрылись в своей «защищенной зоне» и колют сейчас мутаген?
А его вообще колют? Или едят, или вдыхают, или в нос капают?
Я закрыл глаза, сосредотачиваясь. Я же призван, так? На мне эта самая «печать Гнезда». Я его слышу, оно мне помогало, и я, между прочим, его защищал в смертельном бою!
Пусть это не телепатия, но как-то же оно может мне помочь?
Голос Гнезда сейчас был слабым, едва слышимым, словно оно дремало. Но я позвал, отчаянно, будто крича внутри головы. И навстречу мягко качнулась волна.
Удивительно, я раньше этого боялся!
Едва-едва ощущал, проходя мимо, но морщился, будто услышав скрип мокрого пальца по стеклу.
А теперь это было… ну, не мое, конечно. Но и не чужое.
Как Дарина.
Опять же – никакого голоса, никакого знака, но я понял, куда мне идти.
– Спасибо, сестра, – сказал я. Почему-то я стал воспринимать Гнездо в женском роде. Так, наверное, и едут кукухой.
И снова побежал по дурацким коврам и тряпкам, куда только смотрит пожарный надзор…
В очередном коридоре на втором этаже я обнаружил три медицинские каталки, и это меня почему-то напугало. Я обогнул их и ворвался в кабинет, который, судя по размеру и «предбаннику» для секретаря, мог принадлежать и министру – или кому-то из заместителей.
Но сейчас здесь было что-то вроде больничной палаты.
Не спрашивайте, какая в этом логика, у Измененных она тоже… измененная.
У стен стояли медицинские кровати, жутковато-технологичные, из металла и пластика. Три были заняты. Рядом с ними высились стойки для капельниц, и лежащим на кроватях что-то вливали.
Но Дарина и Наська стояли рядом. Обе уставились на меня с растерянностью и даже испугом.
– Дарина… – Я прислонился к косяку.
Нет, ноги все-таки тряслись.
– Ты еще не колола себе мутаген?
Дарина покачала головой.
Я выдохнул. Спросил:
– А мелкой?
Опять недоуменный взгляд – нет, не колола.
– Фух! – сказал я. – Слушай… не надо.
– Почему?
– Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно?
– Более чем, – сказала Дарина. Посмотрела на кровати.
– А это… кто…
Я подошел ближе. И замер.
В трех койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное, – а может, и старше. Они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щеки – была бы красавицей.
– Это… чего? – спросил я.
– Новые куколки, – сказала Дарина. – Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ.
Она помолчала.
– Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете.
– Они спят, – сказала Наська. Она была непривычно серьезной. – Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… – Она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. – А те попозже.
– Теперь не умрут, – подтвердила Дарина.
Я кивнул.
Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Измененных.
Но… у этих детей не было иного спасения.
– Это хорошо, – сказал я. – А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген?
– Максим, у нас и мутагенов нужных нет, – сказала Дарина. Глаза ее медленно разгорались сиренью. – Мы их еще не заказывали.
Мысленно я стукнул себя по лбу.
Ну да! Они же мутагены заказывают и забирают у Продавцов.
– Балбес, – сказал я. – Чего я подрывался-то так?
Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась.
– Я на вас не смотрю, – фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды…
Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять.
И остановилась.
Сказала:
– Максим, что именно сказал Инсек?
– Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да?
Я протянул руку к ее лицу.
Дарина отступила на шаг.
– Ты что? – не понял я.
– Это был приказ? – спросила Дарина.
Я наморщил лоб.
– Распоряжение.
– То есть приказ, – прошептала Дарина.
– Ну… наверное.
– Уходи, Максим.
– Что?
Мне показалось, что я ослышался.
– Гнездо признательно призванному за помощь, – сказала Дарина сухо и официально. – Гнездо возвращает тебя тебе и забирает Призыв.
– Дарин? – непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне.
– Гнездо еще раз выражает благодарность, – сказала Дарина. По щекам у нее текли слезы. – Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо.
Жница потянулась к Наське, взяла ее за руку. Они переглянулись – и кивнули друг другу.
Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда – и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть, я его просто не замечал.
– Ты чего? – спросил я жалко. – Чем я тебя обидел, а?
– Максим… – тонко сказала Наська. – Никаких действий, нестандартных для жницы, Максим!
Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь.
– Ну это же… – Я беспомощно пожал плечами. – Это же другое…
– Это нестандартно, – сказала Дарина. – Чело… Максим, уйди!
И я понял, что должен уйти.
Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь.
А это будет еще как нестандартно, какие бы истории ни рассказывали друг другу люди.
Инсеки не приказывают, они лишь распоряжаются.
Приказывать можно слугам, рабам, собакам, но если имеешь дело с вещью – ты просто распоряжаешься ею.
Как тебе угодно.
Я пятился, потому что у меня не хватало духу обернуться. Пятился и смотрел на Дарину, она на меня, и от этого нам было еще хуже.
Поэтому Дарина быстрым шагом подошла к двери и захлопнула ее перед моим лицом.
Полковника Лихачева я встретил перед Гнездом.
Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. В жидком рассветном сумраке огонек сигареты тлел красным угольком. Я подошел сбоку, Лихачев скосил на меня глаза и ничего не сказал. Он снова был в штатском, не в форме и не в броне.
– Пост разгромили, – сказал я. – Вы знаете, наверное.
Полковник кивнул.
– Это та самая тварь, что нападала на Гнездо, – сказал я. – Вам, наверное, будет легче, если вы узнаете… я ее убил.
– Силен, – сказал Лихачев без удивления. – Я надеялся, если честно. Два года назад в Берлине призванный подросток в одиночку уничтожил три десятка террористов, захвативших Гнездо… Что там было?
– Монстр. Никто не знает, откуда он и зачем напал.
Я замялся, раздумывая, что еще ему сказать.
– Тебя отпустили? – спросил Лихачев.
– Да.
– Тяжело?
– Очень.
Лихачев кивнул. Выкинул окурок, засунул руки в карманы брюк. Стоял, сутулясь и о чем-то размышляя.