Как по мне, всё это были либо тихие психи, либо хитрые клоуны.
Наверняка среди них есть и настоящие ученые, знающие кое-что серьезное. Но как их найти? И как разговорить?
Попросить Лихачева о помощи? Он, как я понял, и сам в теме, и выход на таких людей имеет. Но он сразу сообразит, что тут речь не о поступлении в институт. И делиться информацией не станет. В лучшем случае скажет: «Закончи вуз, приходи к нам работать, лет через десять сам всё узнаешь».
А у меня нет десяти лет.
Хорошо, если десять дней найдется.
Я должен понять, кто и зачем послал в Гнездо шестилапого монстра. И сделать так, чтобы нового визита не случилось…
Милана ушла, она отправилась в свою общагу, на улицу Шверника. Толком ничего не объяснила, хотя могла бы соврать что-нибудь невинное: «одежду поменять», «цветочки на окне полить», «с подружкой поболтать».
Но она явно не любила и не умела врать.
Ничьей вины нет в случившейся размолвке. Милана сама завела разговор о Гнезде, я не мог не подумать о Дарине, а она оказалась слишком умна и это поняла. Из кафе мы вернулись вдвоем, но с нами будто был кто-то третий… третья.
И Милана сделала самый правильный выбор – оставила меня наедине с призраком.
Я немного позанимался на тренажерах, без всякого энтузиазма. Принял душ. Постоял у окна, глядя на кольцо в темном вечернем небе. Если честно… Луна была красивая, но кольцо даже динамичнее и таинственнее. Разогрел и слопал рацион из Комка. В них сублимированная пища вроде той, что раньше делали для космонавтов, это сытно и даже вкусно, только никогда не угадаешь, что именно в пакете, пока не зальешь кипятком. Мне в этот раз попалось гороховое пюре с говядиной, русский борщ и ананасовый сок.
Потом порылся на полке, где стоял десяток книг об Инсеках, понял, что всё уже читал или пролистывал, и ответа не найду. Посмотрел подборку книг на компе. Там нашлось кое-что новенькое, оставшееся с последнего обновления, но вскоре я убедился, что ничего полезного нет.
Эх, был бы интернет!
Ну чем он вам помешал, а, пришельцы? Народ бы срался в чатиках, постил фоточки с котиками, ну и что? У вояк и полиции все равно остались локальные рабочие сетки, они не запрещены. Да и что вам наши вояки и наши сети – вы можете из экрана вылезти в виде говорящей голограммы!
Я даже подумал, что надо позвонить в книжный и заказать подборку свежих книг о Перемене и пришельцах. Выйдет недешево, но через час-другой курьер привезет флэшку.
Вот только это будет такой же порожняк, как имеющийся у меня. С тем же успехом можно почитать фэнтези или любовный роман об Инсеках.
В дверь позвонили, и я недоуменно оторвал взгляд от компа.
Милана решила вернуться?
Или…
Я вскочил, быстро огляделся, не валяются ли где женские вещи. Пригладил волосы. Быстро подошел к двери, открыл.
Это был папа.
– Привет, – сказал я, пытаясь скрыть разочарование. Кажется, неудачно.
– Привет, сын. Ты один?
– Один, конечно. Заходи, пап.
Отец был в домашнем – старых джинсах, футболке, тапочках. Он вошел, пошаркал ногами о коврик. Сказал:
– А то консьерж говорил, к тебе девушка заходит…
– Ее нет сейчас, – сказал я. – И это не та девушка, если тебе интересно.
Отец махнул рукой:
– Та, не та… Ты большой мальчик… Мать послала спросить, у тебя молока случайно не найдется? Хочет утром сварить кашу.
– Найдется, – сказал я. – Есть порошок, есть сгущенное, есть «долгоиграющее».
– Да какого не жалко.
– Можно будет на тарелку каши зайти?
Отец явно обрадовался:
– Конечно!
Я пошел на кухню, взял из шкафа пакет ультрапастеризованного молока, которое годами стоит без холодильника. Спросил:
– Может, выпьем пива?
– Только немного, – не стал колебаться отец.
– У меня и нет много…
Достав банку, полученную четыре дня назад у Продавца, я разлил ее по стаканам. Сказал:
– Могу сыр нарезать, есть кусок.
– Вот если у тебя есть копченая мойва… – Отец усмехнулся.
– В следующий раз спрошу в Комке.
Мойва была одной из жертв Перемены. Я уж не знаю, что не понравилось этой мелкой жирной рыбке, которую раньше продавали во всех магазинах копченой, соленой или жареной. Может, она нерестилась в полнолуние, а теперь не знает, когда метать икру? В общем, она стала очень редким и дорогим продуктом.
Мы потихоньку пили пиво, глядя друг на друга. У меня с отцом хорошие отношения, но как-то давно мы не говорили по душам.
– Ты расстался с девушкой из Гнезда? – прямо спросил отец.
– Да. А тебя не смущает, что я встречался с… мутанткой?
– Всё лучше, чем если бы с парнем, – фыркнул отец. Он был человеком консервативных взглядов. – Что случилось-то?
– Ну как что… Они же не люди. Я выполнил для них работу. Меня поблагодарили и велели уйти.
– Когда девушка велит уйти, это не всегда значит, что она этого хочет, – сказал отец. – Ты немедленно познакомился с другой. Это значит, что тебе плохо.
Я не спорил. Сделал еще глоток пива. Сказал:
– Она считает, что получила запрет на встречи от Инсеков. Я не уверен, что это так. Но Инсеков не переспоришь, Измененных тоже.
– Тебе нужна какая-то помощь от меня?
Я едва не рассмеялся.
– Ты знаком с Инсеками?
– Нет. Но я много с кем знаком. Что тебе нужно?
– Мне нужен человек, разбирающийся в Инсеках, Измененных, Продавцах, их взаимоотношениях! В том, чего они хотят и что делают на Земле. И чтобы он всё это мне рассказал!
– В общем, тебе нужен бог из машины, – сказал отец с иронией. – Это в древнегреческих трагедиях на сцену опускался бог на веревках и всё улаживал.
– У меня была пятерка по литературе, – напомнил я. – Так что про бога из машины я в курсе. Нет, я не верю, что мои проблемы кто-то уладит за меня. Вот немного информации хорошо бы было…
Отец кивнул. Потом сказал:
– Принеси телефон.
Я несколько секунд смотрел на него, потом пошел к двери. Притащил квартирный телефон на длинном проводе. Радиотелефоны Инсеки не запрещали, но я почему-то оставил в квартире самый простецкий – трубку на маленькой базе, проводом соединенную с розеткой. Звонить по нему я не любил, после сотовых в этом было какое-то унижение.
Отец посидел немного, глядя на телефон и морща лоб. Потом начал нажимать кнопки. Долго. Выходил на какой-то номер через коммутатор.
Я зачарованно ждал.
– Здравствуй, – сказал отец, не называя имени собеседника. – Это Воронцов, Денис Михайлович.
Пауза.
– Нет, никогда не поверю, что узнал, – отец тихонько засмеялся. – Ты меня даже на юбилей через референта поздравил. Ну и что? В Китае нет телефонных линий? Лучше вот что скажи… – Отец зажал трубку ладонью и шепотом спросил: – У тебя есть виски?
Я кивнул.
– Ты на работе еще? Прекрасно. А тебе врачи пить не запретили? Хочу угостить каплей хорошего вискарика.
Хорошего? Откуда мне знать, хороший ли он. Тем более, для человека, у которого есть «референт» – ну, то есть секретарь и порученец в одном лице.
– Нет, прямо сейчас. Я живу там же, где и раньше. Только лучше в девятую квартиру загляни. Да нет, сейчас. Как семья, кстати, как сын?
Мне показалось, что сейчас отец как-то незаметно надавил на собеседника. Что-то тому напомнил.
– Ну и хорошо. Добро. Жду.
Он положил трубку, а я смотрел на отца и видел его таким, как десять лет назад. Когда он работал в министерстве и таскал три сотовых телефона в карманах.
– Минут через двадцать приедет, – сказал папа и долил себе остатки пива. – Он недалеко работает. Подумай пока, что именно хочешь спросить.
– Пап… – сказал я.
– Чудес не жди, на самом-то деле, – отец вздохнул. – Но человек знает очень многое. И он мне обязан.
– Был, – сказал я.
Отец кивнул:
– Я однажды кое-что для него сделал. Он обязан и еще несколько часов будет обязанным.
– Оказанная услуга ничего не стоит, – сказал я фразу, которую отец любил повторять раньше. – Почему ты думаешь, что он еще должен?
– Потому что исключения есть из любого правила, – ответил отец. – И даже строя жизнь по правилам, надо всегда учитывать исключения… Чудес не жди, сын. Есть вещи, которые никогда не рассказывают. И рассказанное не всегда помогает решить вопросы. Но всю информацию, которую ты вообще смог бы получить, – ты получишь.
– Спасибо, – только и сказал я.
Отец улыбнулся. Спросил:
– У меня сильно мятый вид?
– Норм, – покривил я душой.
– Найдешь мне рубашку? Не хочу подниматься, мать заподозрит неладное… Да, и покажи, что за виски у тебя?
Я достал из шкафчика коробку, показал.
– Пойдет, – решил отец. – Я когда-то с его дедом начинал работать, он меня и научил виски любить. Потом дед ушел на пенсию, а внук под моим началом стал работать…
Отцовский гость приехал через полчаса. С отцом он обнялся и сказал положенные слова: «Замечательно выглядишь», «Ничуть не изменился», отец ответил: «Заматерел» и «Теперь вылитый дед, прорезалась порода!» Мне гость пожал руку, посмотрел с живейшим любопытством, и я понял, на что были потрачены лишние десять минут.
Ему успели подготовить справку обо мне.
Даже без интернета.
Мы прошли на кухню, отец что-то оживленно говорил, вспоминал… но я обратил внимание, что он ни разу не назвал гостя по имени. Был тот куда моложе, лет сорока – сорока пяти, худощавый, в очках с тонкой оправой, постоянной легкой полуулыбкой на лице. Никогда раньше я его не видел, ни в детстве, когда отец работал и порой к нам приходили его коллеги, ни в газетах, ни по телевизору. Крупный государственный чиновник, сразу понятно. Но не из болтунов-депутатов, не из публичных говорящих голов.
Кто-то действительно работающий и знающий.
Виски гость повертел в руках, одобрительно кивнул. Отец налил ему и себе, я отказался.
– Эх, нам бы в его возрасте такие напитки и место, где распивать, – сказал гость. – И здоровья такого, конечно же!
На мой взгляд, когда отец был в моем возрасте, гость только-только от маминой сиськи отцепился. А когда гость был в моем, то отец был серьезным человеком и с молодежью пить бы постеснялся.