– Важно не то, что есть, а то, чего нет… – сказал я. – То, чего ты не видишь… К вам привозят не меньше тысячи детей в год. Я, прежде чем пришел, поговорил с дорожной полицией. Знаете, когда есть удостоверение консультанта отдела «Экс»… им хочется выговориться. Работа скучная, народ не любит ездить мимо Гнезда… но «скорая» приезжает каждую ночь. Иногда и две. Ваше Гнездо самое старое в Москве. Тут должно быть тысяч десять Измененных… где они, хранитель? Где ваши братья и сестры? Что вы с ними делаете?
– Не лезь в наши дела, человек, – сказала хранитель.
И я вдруг услышал в ее голосе эмоции. Боль, тоску, бессилие.
Может быть, я случайно пробудил в ней человеческие чувства, сказав то, о чем хранитель сама не хотела думать. А может быть, чувства всегда в ней были – с того момента, когда она (или он?) получила свою первую порцию мутагена.
Просто спрятанные от всех, чтобы было легче жить.
– Хоть чем-то помогите, – сказал я. – Потому что я все равно полезу в ваши дела. Вы не Инсеки, вы – люди!
– Мы – не люди! – резко сказала хранитель.
Пробил я ее, разозлил!
– Все мы – люди!
Стражи заворочались, глядя на хранителя. Я подумал, что, если она сейчас прикажет, мне отвесят такого пинка, что я до метро докачусь.
– Чего ты хочешь?
– Справиться с монстром.
– Человек не сможет. Измененный тоже не сможет.
– Хоть что-то! Шанс!
Хранитель опустила руку к бедру. Комбинезон разошелся под ее пальцами, она что-то медленно вытащила – и протянула мне. Сказала:
– Это твой шанс.
На ее ладони лежал узкий, будто пенал, термос. Она сняла крышку – внутри была прозрачная пластиковая ампула. В ней перекатывалась горошина маслянистой фиолетовой жидкости.
– Надо ввести в кровь, – сказала хранитель. – Вероятно, это тебя убьет. Но ты получишь несколько минут.
– Что это? – спросил я растерянно.
Я ожидал чего-то иного. Неощутимой «печати» или, может быть, футуристического пистолета, стреляющего смертоносными лучами.
– Концентрат мутагена первой фазы.
– То, что вы вводите умирающим детям?
– Мы вводим инициирующую дозу. Здесь в пятьдесят раз больше.
Меня передернуло, по коже мороз прошел.
– Если не будешь вводить, то не бери. Это большая ценность.
Я спрятал «пенал» в карман. Спросил:
– Как-то особо с ним обращаться?
– Не нагревай сильно.
– Куда колоть-то?
– Лучше в вену или артерию.
– Спиртиком протереть и шприцем уколоть? – Я попытался усмехнуться.
– Спиртом можешь пренебречь, – сказала хранитель. – В твоем случае это не важно.
– Ага, – сказал я. Меня потряхивало, будто я уже вводил себе этот чудовищный допинг. – И что произойдет? Я превращусь в Измененного?
– Взрослый человек не может измениться. Впрочем, никто не пытался ввести концентрат.
– А ведь ты не постоянно с ним ходишь, – сказал я. – Значит, допускала, что понадобится. Надеялась, что я тебя уговорю. Ты – человек.
– Мы не люди, – повторила хранитель. – Но мы помним, что были людьми. И делаем для человечества больше, чем ты можешь себе представить.
Она развернулась и побрела назад – странное существо непонятного пола, от силы моих лет, с жуткими белыми глазами и со спрятанными под этой ледяной внешностью человеческими чувствами.
Я получил то, чего требовал.
Но радостно мне от этого не было.
Глава четвертая
Возле метро «Мичуринский проспект» тоже есть Комок – он упал на здание Почты России. Острословы говорят, что с запозданием на неделю относительно всех остальных Комков…
А еще он, хотя это чистая случайность, от метро выглядит как большой утюг. Даже что-то вроде ручки есть.
И как после этого местные называют Комок? При таких шикарных вариантах?
Баклажан!
Ну с какой стати-то? Он даже не фиолетовый!
Иногда мне кажется, что главная человеческая черта – это делать всё наперекор здравому смыслу.
Я не пошел в метро сразу, а дошагал до Комка. В глубине души я понимал, почему пошел именно туда – не хотел приближаться к нашему Гнезду.
Тут было людно: на улице стояло что-то вроде очереди, в основном из молодежи. Пять парней-серчеров, две девушки, два мелких пацана, сжимавших в ладошках найденные, наверное, даже без очков, кристаллики. Был и пожилой, хмурый и важный серчер, даже у Комка не снявший дорогие зеркалки. И суетливая немолодая тетка, такие обычно кристаллы получают от детей или внуков. А еще смуглый с хищным взглядом парень – я бы предположил, что это мелкий торговец наркотой. Скорее всего, так и было, торговал смесями за кристаллики. Опять же странно, в Комке можно получить все что угодно, хоть мешок героина, только кристаллы неси. Но некоторые, очевидно, предпочитали дилеров на стороне.
Очередь шла быстро. Никто не мешал всем набиться в Комок, но тут, видно, было принято ждать снаружи. В каждой избушке свои погремушки, в каждом монастыре свои уставы…
Ушли поодиночке парни-серчеры, вдвоем вошли и вышли из Комка девушки. Выбежали довольные пацаны, выдирая друг у друга из рук простенькие очки-зеркалки, – молодцы, накопили. Пожилой серчер отсутствовал дольше всех, тетка вышла быстро – со здоровенными сумками. Закупилась хорошими продуктами? Восточный парень тоже вышел почти сразу, улыбаясь при этом так радостно и дружелюбно, что я устыдился своих мыслей. Может, никакой он не наркоторговец. Может, маме лекарство купил или девушке подарок…
За мной уже собралась новая маленькая очередь, когда я вошел в Комок. Ну, тут всё обычно. Помещение неправильной формы, потолок светится, воздух прохладный и свежий. Часть зала отгорожена занавесом, за стойкой Продавец, закутанный в несколько слоев одежды.
– Эй, чел, извини, спешу ужасно… – За мной в Комок влез парнишка лет семнадцати. – Мне быстро, а? Без обид, братка!
Я пожал плечами. Я не то чтобы сильно спешил, а серчер серчеру брат и товарищ.
Парень просочился мимо меня к прилавку и вывалил на стойку горстку рэдок.
Ого!
Нет, рэдки были паршивые, я даже от дверей видел. Мелкие, бесформенные, тусклые. Но явно красные.
Накопил?
Да нет, похоже, напал на жилу. Изредка такое бывает.
– Качество так себе, – сказал парень Продавцу самокритично. – Но красные, чистый огонь. И свежачок.
Я даже подумал, что передо мной юный авантюрист, притащивший Продавцу обточенные стеклышки или выращенные дома кристаллы. Хромовый ангидрид, гексацианоферрат, просто соль и сахар с акварельными красителями – всё идет в дело. Продавцы даже не сердятся на таких, просто объясняют, что это не подходит. Такое ощущение, что они заранее считают людей идиотами, словно какие-нибудь конкистадоры, которым индеец вместо золотого самородка принес желтый початок кукурузы.
Но Продавец кристаллы взял. Тихо что-то обсудил и ушел за товаром.
– Поздравляю, удачный поиск, – сказал я.
Парень снисходительно кивнул. Вся его вежливость, едва я его пропустил, растворилась бесследно.
– Да, ниче так…
Я подавил раздражение. Кристаллы у него были дерьмовые.
Продавец вынес большой пакет, вручил серчеру, тот вышел, кивнув мне на прощание. Я выложил на прилавок рэдку.
– Хороший экземпляр, – сказал Продавец. – Что желаете?
– Патроны для макарова. Особые. Способные убить Измененных.
– Есть разные типы патронов, – ответил он без удивления. – Вам какие?
Черт. И впрямь, с чего я взял, что те чудесные боеприпасы – единственные в своем роде?
– Тогда извините, – я потянулся за кристаллом. – Я покупал в Комке на Леонтьевском…
– Ничего страшного, я узнаю, что именно вам продали, – Продавец скрылся за шторой.
Некоторые считали, что все Продавцы связаны между собой телепатической или еще какой-то связью. За это говорили одинаковые цены и очень сходная внешность. Другие даже считали их единым организмом.
Видимо, ошибались.
Продавец вернулся минут через пять. Очередь небось уже ворчит.
– Я дам вам два магазина к пистолету, – сказал Продавец. – Это даже более эффективные патроны.
– Не хотел бы рисковать, – с сожалением ответил я. – Те патроны работали, а насчет этих…
– И в подарок – точно такие, как вы покупали. – Продавец достал из своих одежд третий магазин.
Да я богач!
Можно идти на войну!
– Но вы убедитесь, что мой товар лучше, – заговорщицки понизил голос Продавец. – Не поленитесь в следующий раз заглянуть сюда.
О как! Они конкурируют.
– Может быть, у вас найдется какое-то оружие? – спросил я. – Необычное… неземное.
– Нет, – резко ответил он. – Нет, нет, нет. Это запрещено строжайше. Никто не продаст.
Взгляд его при этом не отрывался от пакетика с кристаллами. Он явно углядел и красивый орик, и редкий блюк.
– Может быть, что-то другое? – предположил я. – У меня неплохие кристаллы.
– Покажите синий.
Он долго изучал блюк. Я знал, что его зацепило, – не цвет, не чистота, не размер. Диск – очень необычная форма для любого кристалла, а уж для синего…
– Я бы хотел получить этот, – сказал Продавец.
– Предложите мне что-нибудь. Удивите меня!
Продавец размышлял.
– Даже информация может быть хорошей платой, – закинул я удочку.
– Нет, это еще более запретно, – сказал Продавец с сожалением. – Я могу продать лишь то, что существует на Земле или уже предлагалось людям…
– Инсеками? Или… другими?
Продавец поднял голову, помолчал. Потом сказал:
– О! Я знаю, что вам нужно. Но потребуется некоторое время.
– Подожду.
– Полчаса.
Я вышел из Комка и предложил сердитым покупателям проходить. Нашел поблизости кафе. Выпил кофе и съел бутерброд, размышляя, не стоило ли забрать блюк с собой. Да ну на фиг, Продавцы не обманывали…
Потом вернулся и вновь встал в очередь.
Продавец меня ждал. На прилавке лежал металлический термос – побольше того, что я получил от хранителя.
– Мутаген? – удивился я.
– Не совсем. – Продавец на миг задумался. – Это то, что вы бы очень хотели иметь. Но я не могу объяснить, что именно вам продаю. Устроит такая сделка?