Я покрутил пальцем у виска.
– Если бы вы знали, что я предлагаю, то не сомневались бы ни секунды, – сказал Продавец. – Большего сказать не могу.
– Добавьте какой-нибудь рюкзачок, – попросил я. – Не в руках же тащить.
Видимо, мои слова были сочтены наглостью, потому что рюкзачок оказался детским, розового цвета и с блескучей аппликацией: играющие котята.
Но термос туда легко поместился, и я с невозмутимым видом взял рюкзачок за лямки. На спину мне он, конечно же, не налез бы.
Милана пришла под вечер. Я даже не до конца верил, что она придет, – заканчивал замазывать трещину в штукатурке вокруг двери. Работы было немного, но хотелось сделать всё аккуратно, чтобы и следов не осталось.
– Я в ужасе. Ты еще и мастер на все руки, – сказала она, остановившись у открытой двери. – А стиральные машины чинить умеешь?
– Нет, – признался я, приглаживая шов шпателем.
– Что случилось? – Она заметила вмятины на двери и нахмурилась.
– Кто-то ломился утром. Так что… у меня может быть опасно.
Она молча вошла и бросила сумку у дверей. Сумка была объемистая.
– Я уже подруге сказала, что меня не будет несколько дней. Она своего позвала… если вернусь, то это будет еще опаснее.
Подойдя сзади, Милана обняла меня. Спросила:
– Это… как в Гнезде было? Монстр?
– Не в полной силе, – я не стал врать. – Просто пугал. Велел сидеть дома… в общем, чтобы не лез в их дела.
– Кошмар. По центру Москвы ходит монстр, – Милана нервно рассмеялась. И сразу посерьезнела: – А ты что?
– Купил патроны в Комке.
– Я боюсь. За тебя боюсь.
– Не надо, – я потерся подбородком о ее ладонь.
– Ай! Не царапайся. Лучше побрейся.
– Всё будет хорошо, – сказал я. – Наверное.
Милана прикрыла дверь. Посмотрела на результаты моей работы. Нахмурилась:
– Если хочешь, я покрашу. Только лучше всю стену вокруг двери, тогда совсем следов не будет… Максим, ты собираешься пойти в Гнездо?
– Монстр снова к ним придет, – сказал я. – Как-то обидно, понимаешь? Не люблю оставлять дела недоделанными.
Милана вздохнула.
– Почему я не встретила тебя осенью?
– А почему именно осенью?
– Ну… я в конце сентября познакомилась со своим…
– Злобным карликом.
– Злобным, косым, кривоногим… – Она вздохнула. – Зимой я бы с тобой вообще не стала встречаться. Не глянула бы даже. Я была вся счастливая.
– Что, приходил мириться? – спросил я.
– Угу. Раскаивался, извинялся, бил себя в грудь. Говорил, что он старый дурак.
– Сдается мне, этот злобный карлик не так прост, – сказал я.
– Он преподает у нас. Но он молодой еще совсем. Выше тебя на полголовы, любит горные лыжи и ныряет с аквалангом.
– Блондин?
– Нет, с этим не сложилось. Брюнет. И еще курит. Но говорит, что в качестве самонаказания бросит.
– Что ты ему сказала?
– Что подумаю, – тихо ответила Милана.
Я молчал, стоял, не оглядываясь. Потом отложил шпатель, отряхнул руки и спросил:
– А мне-то зачем рассказываешь?
– Чтобы, если ты решишь меня бросить, не переживал впустую. Я же вижу, ты такой… – Она замялась.
– Прямой? – предположил я.
– Нет, – она вдруг рассмеялась. – Наоборот. Круглый. Как спасательный круг. Считаешь, что если за тебя уцепились, то надо держать. Это хорошо, потому что редко бывает. Но меня держать не обязательно. Я не утону. Когда надо было – я вцепилась, ты удержал.
– Я тоже вцепился, и ты удержала, – сказал я. Повернулся, обнял ее. Мы постояли, не целуясь, а просто обнимая друг друга.
– Можно, я пару дней всё-таки у тебя поживу? – спросила Милана.
– Конечно. Сколько хочешь.
– Нет, сколько хочу нельзя. Тогда я останусь. И мы оба будем мучиться.
Я кивнул.
– Пойду побреюсь.
Я побрился. И принял душ. Причем не запирая дверь. Ну вот такой я человек, да. Но Милана, конечно, не зашла. Когда я вышел, она готовила ужин, взяв за основу пищевой рацион из Комка, но добавив в кашу тушенки.
– Знаешь, я кое-что выяснил, – сказал я, садясь за стол. – Не знаю, пригодится ли тебе, но лучше такие вещи знать… Инсеки и Продавцы – не единственные пришельцы на Земле.
Она нахмурилась.
– И самое интересное, что эти, третьи, они у нас давно. Еще до Перемены. Ты понимаешь, что это значит?
Милана аккуратно нарезала маленькую горбушку хлеба. Кивнула:
– Догадываюсь. Всякие фрики непрерывно это говорили, но кто же их слушал… Земля и раньше была оккупированной планетой?
– Типа того, – я невесело рассмеялся. – Инсеки нас не завоевывали. Они нас взяли с боем. Как трофей.
– Зачем?
– Во-первых, кристаллы. Не знаю, зачем они им, но это явно ценная вещь. А во-вторых… в Гнездах должно быть гораздо больше Измененных, чем есть. На порядок больше.
Милана села напротив. Поморщилась.
– Гадость какая… Господи, какая мерзость! Так мы не спасаем больных детей. Мы их продаем!
– Вроде того.
Обхватив себя за плечи, Милана согнулась над столом. Уставилась в тарелку.
– Что они с ними делают?
– Не знаю. Едят, трахают, устраивают гладиаторские бои! Не знаю.
– Куколок, что ли? – с ужасом спросила она.
– Не знаю. Может, жниц или стражей. Может, там и нет ничего плохого, может, они их как домашних любимцев держат. Или вообще считают, что Измененные – лучшая часть человечества, и переселяют их в другие миры. А нас, злых и импульсивных, оставили доживать свое на Земле.
Милана чуть успокоилась. Спросила:
– А ты мог бы точно выяснить?
– Вряд ли, просто мне намекнули… ну я и посчитал примерное количество. Даже если часть Измененных умирает в процессе мутации, все равно… Но никто ничего не говорит.
Мы молча принялись есть.
– Знать бы точно… – сказала Милана с горечью. – Если там что-то плохое, то надо ведь рассказать.
– Кому? Власти знают, будь уверена.
– И что?
– А что? Ничего. Кто и что может сделать?
– Никто и ничего, – согласилась Милана. – Слушай… если в Москве одиннадцать Гнезд… по России их больше сотни… в мире тысяч пять-шесть, наверное…
Она снова замолчала.
– Несколько миллионов Измененных в год по всей Земле, – сказал я. – Тоже прикинул на пальцах. Не зная среднего размера Гнезд, сказать трудно. В Азии и Африке вообще беда. Там, говорят, родители здоровых детей тащат в Гнезда. Ну, если прокормить трудно. А некоторые считают это удачной судьбой для ребенка, даже богатые люди.
– Ведь раньше такого не было, – сказала Милана. – До Перемены.
– Гнезд?
– Ну да. Если ты говоришь, что есть какая-то третья сила, еще какие-то пришельцы, которые были на Земле… так они нас защищали, выходит? И если они еще тут, если их найти…
– Ты же сама меня научила, – сказал я. – Смотри не на то, что видно, а на то, чего нет. Гнезд на Земле раньше не было?
– Не было…
– А люди пропадали. И дети, и взрослые. Очень часто – бесследно. Знаешь, сколько?
Она молчала.
– Если отбросить обычные несчастные случаи, маньяков, побеги, ложные слухи, найденных или вернувшихся… Только по развитым странам выйдет миллион в год. Но, скорее, больше. А по странам третьего мира толком и не посчитаешь.
– Максим… – тихо сказала Милана. – Вот теперь мне страшно.
– Мне тоже, – честно ответил я.
Странно, когда случилась Перемена, я это принял довольно спокойно. Даже нашел повод порадоваться, когда по телевизору показывали упавшие ракеты – разбившиеся, разбросавшие в стороны не радиоактивный плутоний, а обычный свинец. Это же здорово, что ядерная война закончилась, не начавшись?
Мир радикально изменился, и то, каким он был до Перемены, перестало меня интересовать. Я его словно забыл, выбросил из головы вместе с детскими играми. Только чатики было жалко, и что в «Доту» с «Фортнайтом» больше не поиграешь.
А теперь я понял, что мир ничуть не изменился.
Просто то, что раньше было скрыто, беззастенчиво выставили на самом виду.
Но люди те же бараны. Если нас режут чуть в стороне от пастбища, то всем плевать.
– Как теперь можно жить? – спросила Милана. – Я не знаю, Максим…
– Милана, тебе двадцать пять…
– Двадцать четыре.
– Все равно. Как я понимаю, и раньше-то в основном исчезали те, кто моложе.
Я прям почувствовал, что она сейчас хочет сказать. Что-то вроде того, что дело не только в ней. Что никогда не заведет детей, раз уж мир устроен так. И что человечеству лучше вымереть, если всё это правда. Но она промолчала.
А самое ужасное, я прекрасно понимал, что мы не вымрем. Даже если завтра Инсеки объявят, что будут забирать для своих кулинарных нужд каждого второго ребенка.
Просто люди начнут делить детей на тех, что для себя, и тех, что для пришельцев…
В дверь позвонили. Милана тревожно посмотрела на меня.
– Я очень популярен в последнее время, – сказал я. – Красивые поклонницы, мудрые ученые, преданные последователи… Это родители, наверное.
Оставив Милану за столом, я пошел к двери. Открыл, не глядя в глазок. Как-то мне было все равно, кто там.
За дверью оказалась Наська.
– О, – сказал я растерянно. – Привет.
– Привет, – мрачно ответила куколка. Она была в цветастом платье и выглядела почти нормально. Ну, если бы еще кеды сменила на туфли и причесалась…
– Ты одна?
– Ну да. А ты один?
Я замялся.
– Ясно-понятно, – Наська вошла и сразу заглянула в коридор, ведущий на кухню. Увидела Милану и помахала рукой. – Привет! Я ненадолго!
Милана подошла, с интересом глядя на нее. Ну да, про куколку я ничего не говорил. А по ней особо и не скажешь, что она Измененная.
– Меня зовут Милана.
– Меня – Анастасия, – вежливо сказала Наська. – Очень приятно. Я сестра Максима.
– Да? – Милана с удивлением поглядела на меня.
– Она фантазирует, – сказал я. – Она вечно фантазирует. Наська – сестра… моей знакомой девушки из Гнезда. Жницы.
Наська посмотрела на меня неодобрительно. И сказала:
– Ну да. И ее сестра тоже.