– Но ты не можешь одновременно быть сестрой Максиму и его… девушке, – сказала Милана. – Тогда получится, что его девушка – его же сестра.
– Римских императоров это не смущало, – заявила Наська. – Но тут все иначе. Я сводная сестра им обоим. У папы Максима был роман с мамой Дарины. Родилась я. Так что я ему сводная сестра по папе. И Дарине сводная сестра по маме. А Максим и Дарина друг другу не родственники.
Она сердито зыркнула на меня и добавила:
– Они друг другу никто!
– Ты за словом в карман не полезешь, – признала Милана.
– У меня и карманов-то нет, – Наська развела подол платья, присела в полупоклоне. Нравились ей все эти книксены. – Максим, у тебя наш контейнер. Из Комка.
– А… да, – я взял из угла контейнер. Тот был тяжеленный. – Ты не донесешь, я помогу.
– Не надо, я переложу ампулы. Пакет найдешь?
Я достал розовый рюкзачок, вынул из него два своих термоса – полученный у раменского хранителя и купленный в Комке. Наська уставилась на них со жгучим любопытством, но ничего не спросила. Что-то недовольно бормоча, открыла большой контейнер и стала запихивать в рюкзачок свои пять термосов.
Те влезли едва-едва.
– Шикарный рюкзак, – сказала Наська, цепляя его на спину.
– Погоди, помогу, – я закрепил ей лямки. – Забирай себе. Я такие уже не ношу, вышли из моды.
– Ты специально для меня взял? – спросила она подозрительно.
– Нет.
– Тогда заберу.
Я вздохнул.
– Наська, ты-то что на меня злишься? Дарина меня выставила. Побоялась запрета Инсеков. Что мне оставалось…
Наська развернулась, уставилась на меня. Потом посмотрела на Милану.
– Мужики все туповаты, – сказала Милана. – Даже самые лучшие.
– А это лучший? – спросила Наська.
– Поверь, один из.
– Дурак ты, Максим, – Наська ткнула меня кулачком в бок и вышла. До нас донеслось: – Сама ему объясняй!
Я уставился на Милану. Та покачала головой. Сказала:
– Твоя Измененная жница выперла тебя, чтобы спасти. Она не за себя боялась. За тебя.
Глава пятая
Я лег в спальне, а Милане постелил на диване в гостиной. Мы это как-то не сговариваясь решили.
Точно так же, не сговариваясь, мы столкнулись через полчаса в темноте, в дверях.
И занимались любовью молча, не включая свет и не произнося ни слова.
Только потом, когда мы лежали, легко касаясь обнаженных тел, Милана сказала:
– Мне было страшно, а теперь нет. Ты настоящий друг. Но можно ли заниматься сексом с друзьями?
– У нас в компании один парень продвигал эту идею, – сказал я.
– И? – заинтересовалась Милана.
– Потом он перешел от абстрактной теории к конкретным предложениям – и огрёб. Теперь у него другие друзья.
Милана тихо рассмеялась.
– А в нашем случае?
Я подумал.
– Это скоро будет не важно.
– Ты не знаешь, справишься ли?
– Да.
– Максим, ты уверен, что должен идти?
Я не ответил.
– А если позвать друзей?
– Я уже думал. И знаешь, что понял? У меня много приятелей. А друзей нет. Кроме тебя, как ни странно. Но тебя я не возьму. И будь еще настоящие друзья, не позвал бы. Ничем они не помогут, без шансов.
– Но так нельзя! Надо что-то придумать.
– У меня есть какой-то мутаген. Из Раменского Гнезда. Он очень резкий и, наверное, даст шансы.
Я не стал уточнять детали.
– А ты не превратишься в Измененного?
– Взрослые не мутируют.
Милана рывком села на кровати. Я не видел, но чувствовал, что она возмущенно покачала головой.
– Нет, это всё ерунда. Ты же говоришь, монстр убил кучу народа?
– Он всех убил, – признался я. – Кроме Дарины и Анастасии. Вот почему я должен идти.
– И когда ты хочешь идти? – спросила она.
– Я даже этого не знаю. Сегодня монстр был… недоделанный. Его видели, он еще на человека походил. И дверь выбить не смог. Вряд ли он этой ночью будет в форме, а вот следующей – возможно. Через ночь уж точно. Или вообще днем придет… Хотя вряд ли. В зеркальных очках его видно, каждый серчер на пути завопит от ужаса. Проще идти ночью. Темно и народа мало, за полночь улицы пустеют.
– А его уже не спутать с человеком?
– Нет. Руки-ноги длинные. И их шесть.
– Фу…
Милана замолчала.
– Ты и так мне помогла своим «системным подходом», – сказал я. – «Смотри на то, чего нет, а не на то, что есть».
– Да я так, сдуру ляпнула… Хотела выглядеть поумнее.
– Хорошо получилось. Я стал думать о том, чего нет, и многое понял.
– То, чего нет… – Милана помолчала. – А ведь в этом что-то есть.
– В том, чего нет, – засмеялся я.
– Именно! Чего у нас нет? Нет известного времени, когда на Гнездо нападут. И твоя… подруга, – она запнулась едва заметно, – тебя не впустит сторожить. Я бы точно не впустила.
– Да, но что хорошего, если мы не знаем время?
– Ты говоришь, что враг был невидим. И он уже нападал, никто его по пути не заметил.
– Ну да…
– И монстра еще нет. Он не возникает мгновенно из обычного человека. Он где-то живет, прячется.
– Мы не знаем, где…
– Да, но мы знаем, что это недалеко и от Гнезда, и от твоего дома. Иначе риск, что заметят по пути, слишком велик.
Я тоже сел на кровати, обнял Милану. Сказал:
– А ведь ты права!
Даже не знаю, что меня больше обрадовало, – то, что отпала необходимость как-то подкарауливать тварь возле Гнезда, или что появилась возможность самому напасть на нее – вдали от Гнезда.
Скорей уж второе.
К тому же, если есть шанс подловить монстра не в момент его полной силы, а пока он не завершил Изменение, – это может здорово помочь.
Я взял часы. Не было еще и полуночи, время детское.
– Выспаться сегодня не получится, – сказал я.
– Да? – заинтересовалась Милана.
– Да, но по другой причине. Собирайся. Идем в гости в хорошую компанию.
Серчеры толпой не работают. Пробовали раньше ходить цепью, но это хорошо в поле или в горах, а в городе по большей части неудобно. И выглядит довольно глупо. Еще случается, что двое или трое видят один кристалл одновременно, начинается спор, доходит до ругани и драк… кому это надо.
Но при всем этом есть районы, в которых промышляешь, в чужих специально искать кристаллы не принято. Есть границы, где-то четкие, где-то не очень. Скажем, за Тверской я вообще очки не надену, за Новым Арбатом или Брюсовым переулком – тоже. Но если занесет в Алтуфьево, то я и за рэдкой не нагнусь, даже если без очков ее увижу.
Прибьют.
Всяких случайных собирашек вроде бомжей или бабулек не принято трогать. А вот молодежь свои районы добычи знает. Если возникают споры, то решаем аккуратно. Два года назад была серьезная стычка возле Третьяковки, так кончилось появлением полиции, разгоном с дубинками и для самых активных – несколькими сроками, хорошо хоть условными. Внезапно оказалось, что в полиции всё про всех знают, кто и где верховодит – в курсе, и для каждого найдется повод присесть и подумать о жизни.
У нас район между Поварской и Большой Никитской, границы четкие, народа здесь живет не так уж много, но и лут не так часто встречается, воевать не за что. Есть старшие, которые решают общие дела. Не за деньги, за уважение.
Есть и места, где собираются серчеры. Понятно, что не в ресторане Дома литераторов, он как был еще до Перемены дорогим и пафосным, так и остался.
Мы с Миланой вышли из подъезда (я отметил, что у Андреича, сидящего с мрачным видом, появилась новая дубинка – куда увесистее прежней), обогнули дом. Кафе было совсем рядом, на Никитской, через дорогу от церкви, народ там сидел далеко за полночь. Официально оно называлось как-то скучно, но вот уже много лет на вывеске горел красный неоновый кристалл и называли кафе «Рэдка» даже те, кто лутом не промышлял.
Я тут появлялся нечасто. Не нравится мне бухать, а всё рано или поздно к этому сводится, даже если начинается с зеленого жасминового чая. Но раз-два в месяц заходил: послушать сплетни, поздороваться… в общем – не отрываться от коллектива.
Как обычно, большая часть посетителей сидела снаружи, под зонтиками. Зимой тоже здесь сидят, только ставят тепловые пушки, но с марта месяца они не нужны.
В этот час народ был почти весь свой. Я увидел десяток знакомых лиц, обошел столики, здороваясь. На Милану смотрели с любопытством – она девушка приметная.
Тот, кто мне был нужен, сидел за столиком один.
– Привет, Макс. – Виталий Антонович даже привстал, когда мы подошли. Вряд ли из уважения ко мне, скорее его заинтересовала Милана. Наш неформальный лидер не был женат, а вот подруг менял регулярно. – Здравствуйте…
– Милана.
Мы присели за столик, я попросил у официантки, молодой киргизки, чайник чая; Милана, слегка поколебавшись, заказала бокал вина.
– Давно не показывался, – сказал Виталий Антонович. – Хорошо, что заглянул, я уж собирался проведать.
– Недели две назад заходил, – ответил я. – Знаете же, я скучный интроверт.
Виталий Антонович сам со всеми был на «ты», но к нему обращались на «вы» и по имени-отчеству. То ли из-за возраста, то ли из-за поведения. И обращение «старший» к нему прилипло намертво.
Вот только зачем ему меня «проведывать»? На улице мы на днях виделись, он знает, что я в порядке…
– Да, тебе далеко идти, – старший улыбнулся. Сам он жил на Пресне, на кристаллы более богатой, и вообще никак не относился к нашему району, но вот ведь странно: работал в наших краях.
– Дела, – сказал я.
– Наслышан, – старший блеснул очками. – У тебя чудесная спутница. А то говорили… всякое.
Вот откуда он знает?
– Всё верно говорили, – сказала Милана. – Максим – мой друг.
Всё недосказанное повисло между нами в воздухе.
И я вдруг понял, что напускать тумана не стану. Виталий Антонович мне не был другом, да и вообще друзей как таковых не имел. Как и я, впрочем. Он в нашей тусовке скорее занимал место старшего товарища или даже брата.
Но подстав и лишней болтовни от него никто не получал. И конфликты он хорошо разруливал.