А белокурая девочка хоть и преобразилась – ушел землистый цвет кожи, щеки стали румяные, вроде как и руки-ноги пополнели, – но с такими роскошными волосами осталась узнаваемой.
Дети осторожно вышли к нам. Смотрели молча, напряженно, ничего не говорили.
Тьфу! Они уже не дети. Они – куколки.
– Это друзья, – сказала Дарина. – Не беспокойтесь. Слушайтесь их в меру разумного.
Три молчаливых кивка, три настороженных взгляда. Потом один из мальчиков спросил:
– Можно нам поиграть?
– Да, – ответила Дарина.
Я бы не удивился какой-нибудь затейливой инопланетной игре, каким-нибудь пляскам и прыжкам, но мальчишки сломя голову кинулись обратно в комнатку, плюхнулись рядом на матрас и похватали игровые приставки.
– Малышня, – сказала Наська снисходительно. – Стража будущая.
– Могу я остаться? – спросила белокурая девочка.
Дарина кивнула. Дверь за мальчишками закрылась.
– Гнездо плачет, – сказала девочка.
– Гнездо волнуется, – поправила ее Дарина. – Не беспокойся, Анна. Мы защищены.
– Могу я получить обзор и оценить обстановку? – спросила девочка.
Я невольно глянул на деда Борю. Тот смотрел на девочку с напряженным любопытством. Странно она себя вела. Мальчишки – понятно. Наська – тоже… или я к ней привык?
А эта девчонка, еще несколько дней назад умиравшая в больнице, вела себя слишком по-взрослому.
– Работай, – сказала Дарина.
Анна подошла к стене, уставилась в металлическую поверхность.
В стене возник экран. Здоровенный, метра три по диагонали. Изображение было таким четким, словно мы смотрели в окно.
Вот только в экран вместилось несколько десятков крошечных «окошек».
Куколка провела в воздухе рукой.
Изображения замелькали, сменяясь, сдвигаясь, смещая ракурс, увеличивая и уменьшая размер, приближаясь к каким-то точкам и удаляясь.
У меня сразу зарябило в глазах, я отвернулся.
Деда Боря кивнул. Я кивнул ему в ответ.
Эта маленькая белокурая девочка и была той куколкой, которую приходил убить монстр. Даже сейчас, в самом начале Изменения, она ушла неизмеримо дальше от нас, чем Наська или Дарина. Может быть, даже дальше хранителя или монаха.
Я впервые подумал, что общеизвестное мнение о семи типах Измененных: куколки, жницы, стражи, старшие стражи, монахи, хранитель, мать, – может быть неверным.
То, что мы знали, лишь верхушка айсберга, торчащая над гладью океана.
А что там, в глубине?
– Вот, – сказала девочка, опустив руки.
Я глянул на экран, и мне стало плохо.
Экран разделился на три части.
Фойе. Кабинет с медицинским оборудованием. Лестница.
На каждой картинке был монстр.
Два в точности походили на убитого мной. Здоровенные, шестилапые, с мохнатыми головами. На экране они выглядели полупрозрачными, почти скрытыми своей невидимостью. Один изучал пустые койки, приподнимал белье, будто ожидал увидеть под ним спрятавшихся детей, нюхал пустые флаконы из-под медицинских препаратов. Другой бродил по фойе на шести лапах, временами прижимая голову к полу и касаясь ковров длинным тонким языком. Брал след?
Третий был более человекообразен. Ростом метра два, средние конечности недоразвиты, но при этом завершаются не ладонями, а какими-то костяными конусами. Лицо было почти человеческим, только лишенный волос череп поблескивал, словно натертый маслом. Монстр шел по лестнице, раскачиваясь и зыркая глазами в разные стороны. Потом остановился и уставился в экран.
Каким образом Гнездо за ним наблюдало, была ли эта видеокамера или что-то неизмеримо сложнее, не знаю. Но монстр наблюдение почувствовал. Остановился, открыл рот – явно издавая какой-то звук.
Две шестилапые твари бросили свои занятия и устремились куда-то.
– Оценка, – сказала Дарина. Ее пальцы на моей ладони напряглись.
– Два уничтожителя, один боец, – сказала Анна. – Это ровианская гвардия. Все трое завершены. Оценка… оценка… – Она помолчала. – Они пробьют оболочку.
Она вдруг как-то расслабилась, плечи девочки опустились, экран погас. Анна медленно повернула голову к Дарине. Спросила:
– Мы можем уйти? Сейчас?
– Не в резонансе, – ответила Дарина. Она о чем-то напряженно думала.
– Можно рискнуть…
– Нет, – сказала Дарина твердо. – Надо сражаться.
– Я не умею, – совсем по-детски ответила Анна. И тут же, будто переключившись, спросила: – Можно, я к мальчикам?
– А? – не поняла Дарина.
– У нас гонки!
Дарина помотала головой. Сказала:
– Да, конечно. Иди, играй.
Когда девочка ушла в открывшуюся на миг дверь, я спросил:
– Из-за нее весь сыр-бор?
– Выходит, – Дарина поежилась. – Я не знала, правда. Только после первой фазы стало ясно… Вы зря пришли, Максим. Два уничтожителя и боец. Мы не справимся.
– Призови меня, – сказал я.
Дарина покачала головой:
– Нет. Нет, Максим. Второй Призыв… невозможен.
Кажется, она чего-то недоговаривала. Но голос звучал твердо, и я понял, что второго Призыва не будет.
– Тогда меня призови, девочка, – сказала Елена. – Я готова. И Борис готов, да, Борис?
Деда Боря кивнул.
– Вы слишком старые, простите, – ответила Дарина. – Гнездо не сможет вас принять.
– Тогда призывай меня, – сказала Милана. Подошла к нам, встала рядом с Дариной, взяла ее за руку. – Давай. Не бойся.
– Нет…
– Почему? – спросила Милана. – Я всё вижу и понимаю, я в здравом уме и твердой памяти. И я младше Макса.
Дарина стояла и качала головой.
– Не обижайся на меня, – сказала Милана тихо. – Я не знала. Но я перед тобой виновата, так уж вышло. И хочу помочь. Призывай!
Дарина вздрогнула. Я увидел, что она плачет.
Милана вдруг обняла ее, мягко оттолкнула меня и стала что-то шептать Дарине на ухо. Не знаю, какие слова она нашла и что сказала, но Дарина вдруг улыбнулась. Смущенно и растерянно.
В стену, там, где была дверь, ударило – тяжело, раскатисто.
– Ты не сможешь, ты не справишься, – сказала Дарина, прекращая улыбаться. – Их трое!
– А нас двое, – сказал я. – Ну и вы подсобите.
– Я не смогу тебя призвать! – повторила Дарина с легкой досадой.
– Не надо, – я скинул сумку, достал маленький термос из Раменского Гнезда.
Дарина нахмурилась.
– Что это?
– Подарок от одного хранителя… – Я извлек ампулу, стал распечатывать шприц. – Концентрат мутагена первой фазы.
Дарина вздрогнула. Впрочем, вздрогнула вся комната – этот удар в дверь был сильнее предыдущего.
– У тебя есть другие предложения? – спросил я. Сбросил куртку, расстегнул рубашку, стянул с плеча. Проколол ампулу, она оказалась не стеклянной, а из пластика. Втянул в шприц густую фиолетовую жидкость.
Дарина покачала головой.
– Тогда мы попробуем, – сказал я.
– А это что? – Дарина достала второй термос. Открыла, хмуро посмотрела на ампулу. В той было что-то нежно-желтое. – Откуда?
– От Продавца. Но он не сказал, что это.
– Дайте им оружие! – сказала Дарина, обращаясь к Елене и деду Боре. – Что у вас, пистолеты? Патроны от Продавца?
– У меня пистолет и помповое ружье, – сказал деда Боря и полез в сумку. Значит, помповик Юрия остался у него, а я даже не обратил внимания…
В дверь теперь били непрерывно, с интервалом в секунду-две. Мне показалось, что металл стен начал течь, сдвигаясь к двери. Но, может быть, мне только показалось. Никаких голосов в сознании я не слышал, то ли металл «защищенной зоны» экранировал телепатическую речь, то ли монстры не считали нужным вступать в диалог.
– Ружье мне, а пистолет… девушка, из чего вы умеете стрелять?
Ну да, Милана ведь даже своего имени в суматохе не назвала…
– Из пистолета, – храбро ответила Милана.
Я чуть не взвыл, вспоминая, как объяснял ей, что такое спусковой крючок. Но деда Боря протянул Милане макаров, и она взяла.
– У меня обрез, дорогая, – сказала Елена.
– Справишься с пистолетом и обрезом? – спросила меня Дарина.
Я кивнул. Перезарядить, конечно, будет нереально. Но два выстрела, наверное, сделать успею. Елена протянула мне обрез, я взял, неловко сжимая в той же руке, что и набранный шприц.
– Не хотелось бы оставаться с ножичком, – сказал деда Боря, вручая Дарине помповик. – Да, там вперемешку те патроны, от которых каменеют, и те…
В стену ударило так сильно, что она прогнулась внутрь. Я почувствовал идущую от Гнезда волну ярости и страха. Могучую – и бессильную. Гнездо не могло ничего поделать само. Гнезду была нужна точка приложения силы. Нужен был живой инструмент, живое оружие.
– В том отсеке, – сказала Дарина быстро и кивнула на открывающуюся в стене дверь. Там было что-то вроде очень большого шкафа, на полках лежали пистолеты, автоматы, винтовки, пулеметы… Всё обычное, земное.
И, как я понимаю, патроны там тоже были обычные.
Деда Боря кинулся к шкафу, Елена за ним.
Дарина заглянула мне в глаза. Прошептала:
– Выдержи, ладно?
И, вырвав шприц, воткнула иглу мне в бицепс.
В мышце вспыхнула и разгорелась огненная точка боли.
Случилось сразу многое.
Мир застыл, заледенел, остановился. Весь – кроме двух моих девушек.
Милана медленно запрокидывала голову, открывала рот в крике. Я понял, что сейчас происходит Призыв, – только не так мягко, как было со мной, на нее рушится всё и сразу, от ощущения Гнезда и до дарованного им ускорения тела.
Дарина вынимала шприц из моей руки, томительно неспешно, на кончике иглы дрожала капля мутагена, но жница все-таки двигалась куда быстрее человека.
Кажется, она что-то хотела мне сказать, но времени уже не было, и она лишь отстранялась, а пол под ногами вспучивался, кидая меня прямо в стену – где открывался проем.
И то же самое происходило с Миланой, пол под ней выгнулся, бросая ее в стену с другой стороны – и тоже открывая проход.
Только эти проходы были не в районе двери, а по бокам от нее, в стороне. За металлической стеной их закрывала гипсокартонная перегородка, в которую мы и летели со всей дури…