Осторожно поставив кружку на подоконник, я замер, осмысливая свою догадку.
Ну да.
Разумеется!
На нашу маленькую суетливую планету, которая была чем-то очень важна для пришельцев, пришли три инопланетные цивилизации. Условные «рептилоиды» пасли нас с незапамятных времен. С началом войны появились (а скорее – стали ее причиной) Инсеки. И вскоре после этого на крупные города упали Комки с Продавцами.
Три инопланетные цивилизации!
В бесконечной пустыне космоса нам вдруг привалило такое сомнительное счастье. Что это значит?
Да то, что есть еще множество иных миров!
Возьмем земную историю. Кровавую, мрачную, несправедливую – что уж притворяться. Я все-таки собирался поступать в МГИМО, политикой интересовался. Формально на Земле было равенство, и какое-нибудь мелкое Вануату или Лесото имело такой же голос в ООН, как Китай или США. На самом деле – нет, конечно же. Милые добродушные бельгийцы в конце девятнадцатого века так безжалостно эксплуатировали Конго, что уничтожили там половину населения. Да что там девятнадцатый век! Двадцатый чем был лучше? Даже если не брать мировые войны! Страны Азии и Африки, где были какие-то ресурсы, только формально оставались независимыми. На самом же деле из них качали эти ресурсы… как из нас качают Измененных и разноцветные кристаллики. Убивали, развязывали войны, морили голодом, заставляли работать в нечеловеческих условиях…
Но, конечно, всё уже не так открыто.
Пример того же несчастного Конго показал – граждане других стран могут закрывать глаза только до какого-то момента. Всех устраивают голодные дети, собирающие куски руды в узких, как крысиные норы, шахтах, – ровно до того момента, пока благополучный гражданин за утренним круассаном не раскроет газету и не уставится на фотографию тощих полуголых чернокожих детишек. Всем плевать, что туземцы бегают по джунглям и тысячами убивают друг друга, пока пронырливый репортер, может быть, не из человеколюбия вовсе, а из жажды славы и денег, не снимет на камеру гору обезображенных трупов.
Интернет человечеству вредил, добрые Инсеки его запретили?
Конечно, сеть была той еще помойкой. Но в первую очередь это был непрерывный поток новостей обо всем, что происходило на Земле. Причем электронный поток, который легко просмотреть. Это не бумажные газеты, выбравшиеся из могилы после Перемены…
На каком основании мы попали под протекторат Инсеков?
По праву сильного?
Или потому, что где-то в галактических новостях праведно возмущающиеся Инсеки рассказали о недостойном обращении «рептилоидов» с людьми? И щелкающие жвалами, хлюпающие псевдоподиями, размахивающие щупальцами граждане иных миров согласились – нехорошо так с этими дикарями обращаться, совесть надо иметь, пусть у землян сменится хозяин…
Судя по тому, что и лишившиеся контроля над нами «рептилоиды», и таящиеся где-то на орбите Инсеки стараются напрямую людей не трогать, – именно так всё и было.
И не просто «было», какой-то контроль за происходящим продолжает сохраняться. Есть где-то наблюдатели межзвездного ООН, «голубые каски», которых пришельцы трогать боятся.
Вот кого надо найти, а не устраивать сражения с монстрами.
…Кофе стал уже совсем холодным, но я его допил.
Глава третья
Машина стояла у самого подъезда. Старенькая японская «хонда», ухоженная, но, если честно, – устаревшая еще до Перемены.
Я посмотрел на полковника Лихачева, сидящего за рулем, и молча полез на соседнее сиденье.
– Зонтик… – сказал полковник.
– Знаю, красивый, но женский, – отправляя его на заднее сиденье, сказал я.
– На пол положи, нечего мне обивку портить!
Зонтик был еще почти сухой, но я положил его на пол.
– Поехали кататься, – решил Лихачев. – Или тебя куда-то подвезти? В Гнездниковский, в Раменки?
Я вздохнул.
– Давайте кататься. Я арестован?
– Даже задержать тебя не могу, – мрачно сказал Лихачев. – На тебя спустили «неберушку».
– Чего? – не понял я.
– Распоряжение пришло… – Полковник мотнул головой куда-то в сторону Кремля. – Я не должен тебя задерживать, чтобы ты ни делал. Еще один на мою голову…
– Это вообще законно? – поразился я.
– Нет, конечно. А тебе-то что? Вон, можешь пойти ограбить ларек мороженого и продавщицу за попу ущипнуть. Я отвернусь.
– Не хочу я никого щипать, – обиделся я. – Насчет мороженого – клево… жаль, не люблю. Вырос уже… Ну, какие вопросы?
– Что вы делали в клинике? – спросил Лихачев.
– Какой? – быстро спросил я. – И с чего «на вы»?
Лихачев укоризненно глянул на меня. Спросил:
– Фотки показать? Вашей компании в Трехпрудном?
– Гуляли, – ответил я наугад. – С друзьями.
– И давно у тебя в друзьях бывший финансовый аналитик Борис Аксендер, хирург Елена Филипенко, авиадиспетчер Василий Беспалов, бухгалтер Юрий Панфилов? Насчет Виталия Исакова не спрашиваю, знаю его по вашей тусовке.
Надо же. Ни у кого я с профессией не угадал. Разве что знал про Елену – ну так она сама сказала.
– По рекомендации Бориса и Юрия я решил стать авиадиспетчером, – сказал я. – Очень денежная работа. Но для этого Василий посоветовал заранее удалить аппендикс. Чтобы во время работы не воспалился. Вот, договаривался с Еленой…
У Лихачева напряглись желваки. Мне даже как-то неловко стало.
– Значит, не станешь рассказывать? – спросил он.
– Не могу.
– Вы заходили в сгоревшую клинику?
– Сгоревшую? – поразился я.
Лихачев искоса глянул на меня. Мы медленно колесили по центру.
– Не вы сожгли?
– Нет!
Он вздохнул.
– У нас нет камеры, фиксирующей вход в клинику. Но я уверен, Максим, что вы туда заглянули.
– Мы ничего не жгли.
– А кто тогда? Из головного отделения?
– Так это сетевая клиника? – сообразил я. Вот откуда пришли новые монстры… мы уничтожили не то логово!
– Да, три филиала по Москве. И ходят об этой сети слухи… разные. Максим, я с тобой честен. Тебе кто-то сверху покровительствует, у меня руки связаны. Но, может быть, ты поделишься информацией?
Я вспомнил, как вчера сам пытался что-то узнать у Продавца. Как мучился все эти дни от непонимания происходящего.
– Вы спрашивайте, – сказал я.
– Вчера опять что-то было в Гнезде?
– Да.
– Снова жертвы?
– Нет. – Я решил, что монстров в жертвы засчитывать не буду. Раз уж они «добровольцы». – Мы справились.
– Без печати Призыва? Повезло…
– Кстати, могли бы и раньше сказать, что с ней долго не живут! – обиделся я.
– И чем бы это тебе помогло? Сняли – и хорошо. Клуб раскаявшихся родителей весь цел? Мы не можем найти Юрия, Бориса и Елену.
Вот, значит, как их называют в полиции… Нет, мне «старички-разбойнички» больше нравятся.
– Борис и Елена решили погостить в Гнезде, – сказал я.
– А Юрий?
Я подумал. И сказал:
– Наверное, не стоит вам его искать. Не найдете.
– Ясно… – сказал Лихачев. – Надеюсь, он понимал, на что идет.
– Мы все понимали.
Лихачев съехал на парковку, остановил машину. Дождь усиливался, по стеклам ручьями текла вода.
– Я закурю, не против?
– Курите… – согласился я. В машине и так пахло табаком.
– Долго еще это будет продолжаться? – спросил Лихачев, затянувшись. – Пять дней не сплю толком…
– Еще два дня. Так или иначе всё кончится.
– Ясно… Кто пытается уничтожить Гнездо?
– Вы же все равно не сможете помочь.
Лихачев кивнул:
– Верно. Считай, это мой личный интерес. Больше десяти лет эту грязь копаю.
– Еще до Перемены, значит? Тогда должны понимать. Прежние, те, кто был до Инсеков.
Лихачев снова кивнул, выпуская струю дыма. Я помахал рукой, отгоняя вонь, потом чуть опустил стекло.
– А вы знаете, кто эти… Прежние…
– Нет. Те, кто знает, долго не живут.
– Ну, вот они и лезут на Гнездо. Не сами, конечно. Создают Измененных.
– Уничтожители? – небрежно спросил Лихачев.
– Во второй раз был еще и боец.
– Ого… – сказал Лихачев с уважением. – Хорошо хоть, до чистильщика не дошло.
Он меня зондировал. Пытался понять, что я знаю.
И я пытался понять то же самое о нем.
– Ровианская гвардия… – глубокомысленно сказал я.
– А ты подковался, – заметил Лихачев. – Ясно… Они что, пытаются захватить переход?
Была не была!
– Зачем им переход вне резонанса? – спросил я.
Лихачев издал какой-то невнятный звук. Сказал:
– Как же мне хочется выпытать у тебя все, что ты узнал!
Он так и сказал – «выпытать». И, похоже, это была не фигура речи.
То ли я растерялся, то ли решил окончательно его поразить. Но я сказал:
– Они за стратегом охотятся. Одна из новеньких куколок – девочка-стратег.
Лихачев остолбенел. Сидел, держа у губ дотлевающий окурок. Потом очень аккуратно скинул его в пепельницу, уже полную бычков. Достал еще одну сигарету. Руки у него дрожали. И, судя по лицу, он быстро и напряженно думал.
– Что? – спросил я.
– Глупый ты пацан… – прошептал Лихачев. – Что же ты натворил, а…
– Что? – повторил я.
– Вы этой ночью защитили стратега? – спросил Лихачев.
– Ну да.
Лихачев болезненно поморщился.
– Так ты же ничего не понимаешь. Нахватался по верхам…
– Так объясните!
– Пацан, ты Землю на край поставил! Хочешь Армагеддона?
– Вы о чем? – выкрикнул я.
Лихачев выбросил незажженную сигарету, прижал ладони к лицу. Посидел так, потом достал еще одну сигарету и зажег. Недоуменно спросил сам себя:
– А они что творят… не понимают… И я дурак, даже не подумал… Максим, ты не ошибся? Стратег? Не тактик, не лидер?
– С-стратег, – я даже заикаться стал.
– Ох же, мать моя женщина… – Лихачев нервно рассмеялся. – Ну да, ну да… Ты не понимаешь… ты ничего не понимаешь… Скажи, ты сам видел эту девочку?
– Да!
– Что она делала? Ну, странного такого?
– Ничего особенного, – сказал я. – Экраном управляла, быстро очень. Нашла тех, кто вторгся в Гнездо. Сказала, что это два уничтожителя и боец, ровианская гвардия, что один призванный не справится…