«Гони изо всех сил!»
Ступа рванула так, что с Константина слетела шапка. Он отвернулся, не в силах открыть глаза при сильном напоре ветра, и так и летел до самого города спиной вперед. Тарелки оказались далеко-далеко, и пока не двигались в его сторону. Правич следил за тем, как белые огоньки их прожекторов исчезали за горизонтом, и молил Бога, чтобы тучи не разошлись, а его не осветило лунным сиянием.
Ветер ожесточенно бил по тулупу, «приклеив» его к спине, и основательно замерзший помощник колдуна узнал о том, что ступа доставила его по назначению, лишь когда в метре под ним проскочил зубец крепостной стены, и кто-то гневно и торопливо прокричал:
— Кудатебянесетглазаразуйвисельник!!!
Вздрогнувший Правич приказал ступе остановиться, но было поздно: ступа пролетела над городской стеной и остановилась уже на территории города. Крики возмущенного человека стихли внизу — он упал с крепостной стены, и оттуда до Правича донесся звон разбитых горшков: у стен находилась охраняемая стоянка телег с товарами для городского рынка.
— Твою мать! — пробормотал Правич, — Сбил кого-то.
Кто-то из торговцев поутру переживет не самые лучшие минуты, увидев, по какой причине и во что превратился его товар.
Кто именно упал, гадать не пришлось. На крепостных стенах дозволено ходить только стражникам, и никому более. Помощник колдуна огляделся: пламя факелов слабо освещало участок стены, и досадный эпизод зрительно остался никем не замеченным. Зато ругань и последующие крики падавшего его коллеги услышали весьма отчетливо, и теперь неслись к месту происшествия сломя головы.
Правич поспешил отлететь под укрытие ночной темноты, и с безопасного расстояния прислушался к разговору стражников. Внутренний голос вопил: «Убирайся, пока не поздно!», но Константин хотел узнать, чем закончится расследование убийства. Если стражники спишут гибель коллеги на несчастный случай, у него будет несколько лишних минут для того, чтобы основательно поговорить с колдуном насчет известных тому заклинаний. А если решат, что стражника убили, то колдуну придется сообщить то же самое в ускоренном темпе.
Три стражника столпились над местом падения коллеги.
— Что случилось? — спросил подбежавший последним.
— Это мы у тебя хотели узнать! — ответили стражники. — Ты находился к Максиму ближе нас!
— Я ничего не видел. — Стражник заглянул за внутренний парапет крепостной стены и сбросил свой факел вниз.
— Идиот, — рявкнули хором его коллеги. — Сейчас пожар начнется — вовек с торговцами не расплатишься!
— А кто им скажет, что это мы виноваты? — резонно заметил храбрец. — Смотрите лучше, куда Максим упал!
Огонь при падении факела сильно уменьшился, но его хватило для того, чтобы разглядеть распластавшееся и частично засыпанное осколками и горшками тело погибшего.
— Убили! — категорично заявил опоздавший стражник. — Объявляйте тревогу, в город проник особо опасный преступник!
Кто-то побежал к спуску со стены. Оставшиеся стражники выхватили мечи и стали освещать факелами крепостные стены с обеих сторон: когда они подбежали к месту падения Максима, то не увидели посторонних, и посчитали, что убийца с помощью веревки с крюком спрятался за зубцами стены.
— Видишь его?
— Нет. А ты?
— Никого. Слушай, а ведь Максим мог и сам споткнуться и свалиться, — предположил один.
Правич мысленно с ним согласился: разумеется, погибший споткнулся, перевалился через край стены и прокричал напоследок несколько грубых слов относительно собственной неуклюжести.
Но предположение отмели сразу же.
— Не обо что здесь спотыкаться, — ответил напарник.
Правич увидел, как к погибшему подбежали его коллеги и стали проверять тело на наличие ран или орудий убийства. От их находок зависело многое: если стражника убили с помощью стрелы, то значит, что за стенами города могли притаиться чужеземцы или кочевники-убийцы, которых хватало на больших дорогах, и убийство — это месть недовольных суровыми стражниками злодеев. Если же окажется, что стражника убили ножом, то враг находился на стене и, стало быть, кто-то из коллег свел с ним личные счеты. Если никакого оружия и в помине нет, то оставалась только одна причина: в город проник человек, умеющий летать. Человек, о котором сообщили в секретном послании, и который является смертельно опасным убийцей.
— Это Правич! Объявляйте городскую тревогу! — прокричал стражник в черноту ночи, и Константина пробил нервный тик. Количество собирающихся на месте трагедии трагедии людей увеличивалось в геометрической прогрессии, как и количество факелов, и Правич уже не чувствовал себя защищенным темнотой ночи.
— Ну, Яга, — пробормотал он потрясенно, — не знаю, как ты это сделала — растрезвонила обо мне по белу свету — но…
Противник был поистине достойным, и постоянно опережал на один шаг. Времени оказалось еще меньше, чем рассчитывал Правич. Ступа полетела к дому колдуна на пределе скорости.
— Как, как… — сквозь зубы пробормотала Яга, отвечая на вопрос Правича, — Узнать бы, как мы тебя упустили — вот это да. А рассказать про тебя начальнику стражи — пара пустяков.
— Я приказал пилотам срочно идти на посадку и перелить оставшееся топливо в один катер, — доложил Ор Лисс, — Как вы говорите, черт с ним, не будем больше скрываться. Пусть люди снова нас увидят и поверят, что мы — не вымысел древних, которым вместо обычных домовых и леших мерещились всякие пришельцы. Может, вспомнят, чему мы пытались их научить, и снова возьмутся за ум?
Правич не спускался слишком низко и определял направление к дому колдуна благодаря собственной памяти и редким фонарям, горевшим на улицах города. В последний раз он был здесь шесть лет назад, но уверенно летел в выбранном направлении, будучи убежден, что за прошедшее время городские власти не снесли старые дома и не построили на их месте современные пятиэтажки — жилые небоскребы: мода на подобные строения только-только набирала обороты.
Колдун, как и много лет назад, должен работать аптекарем — и практически никто в городе понятия не имел о том, что он причастен к магическому обществу.
Какой-нибудь идиот мог бы его шантажировать, угрожая открыть тайну колдуна, если тот не станет выполнять его условия, но Правич был умным человеком и понимал, что шантаж — это палка о двух концах. Когда-нибудь услуги лекаря или колдуна понадобятся самому шантажисту, и тогда наступит час жестокой расплаты. Хорошими колдунами не стоит разбрасываться или портить им настроение, а то не так взмахнут рукой во время сеанса колдовства, и вместо теплого и светлого будущего окажешься в сыром и темном прошлом.
Жаль, что этому колдуну не нужны помощники: Правич согласился бы устроиться к нему подмастерьем, чтобы выучить заклинания и самому стать колдуном. Но чего нет — того нет. Остается одно — обменять наличность на необходимые заклинания и найти временное убежище в укромном месте до следующей ночи.
— Черт побери, а ведь колдун меня не узнает!
В последний раз аптекарь видел Константина сорокатрехлетним человеком, и то, что за прошедшее время Правич изрядно помолодел, может привести бедного колдуна в большое смятение. Поверит ли на слово, или придется напомнить ему кое-какие секретные сведения из прошлого? Не ради шантажа — упаси, Господь, — а исключительно ради уточнения, что за торопыга пожаловал в уютный, пахнущий травами домик аптекаря среди ночи.
В доме колдуна горел свет. На втором этаже, где он жил в свободное от основной работы время. На ночь аптека закрывалась — как и все в округе — на приличных размеров амбарный замок, и Правич решил, что заставлять колдуна шарахаться по ступенькам в столь поздний час не стоит. Доброго настроения это ему не добавит, а сонные колдуны отличаются от обычных горожан тем, что их ворчливые угрозы имеют тенденцию к осуществлению. Отправиться в дальние дали или совершить еще что-нибудь экстраординарное Правичу не улыбалось, и он, подлетев к домику, вежливо постучал в окошко, в котором виднелся тусклый огонек свечи.
И пусть колдун не любит, когда его будят среди ночи, но иного выхода нет. К тому же, Константин рассчитывал на то, что тихий звон монет за окном разбудит колдуна намного быстрее, чем яростные удары в дверь тараном или оглушающий колокольный звон над ухом, и он сменит гнев на милость.
Огонек задрожал: колдун подхватил свечу и направился к лестнице.
«Он оглох, что ли, на старости лет? — удивился Правич. — Не отличает стук в окно от стука в дверь?»
Дремавший у аптечного крыльца черный кот засиял фиолетово-синим цветом и внезапно разделился на четырех котят. Котята грозно фыркнули и гордо зашагали на все четыре стороны. Правич поморгал и нервно сглотнул: предусмотрительность оказалась не лишней.
Дверь аптеки открылась. Амбарный замок оказался фикцией: он висел сам по себе на двух металлических полосках, создавая ощущение закрытости. Колдун осветил свечой на подсвечнике старые каменные ступеньки.
— Так… — медленно проговорил он, изучая мерцавшие тусклыми синими огоньками характерные следы разделившегося кота. — Кошачьи следы… Странно. Как он стучал в дверь?
— Хвостом, конечно! — не сдержался Правич.
Колдун так резко выпрямился, что хрустнул позвоночник.
— Кто здесь?! — воскликнул он испуганно.
Правич не успел ответить, как колдун поднес свечку ко рту и с силой дунул на огонек. Огонек вместо того, чтобы погаснуть, вдруг вытянулся в противоположную от колдуна сторону на полтора метра и значительно потолстел. Длинная огненная колбаска отлетела от фитилька и приняла форму колышущегося пузыря.
— Это я, кошелек с деньгами! — торопливо объявил Правич, Не хватало еще поджариться на свечном огоньке: мертвые на том свете засмеют.
— Кто-кто? — колдун приказал огненному пузырю отыскать говорящего и осветить его. Пузырь остановился около Константина, и тому пришлось направить ступу вниз, пока колдун не приказал пузырю лопнуть или взорваться: при его талантах — пустяковое дело, а ты ходи потом обгоревший и источай запах паленых волос.