— Что такое?! — ахнул Мартин, приближая к глазам дрожащее и приятно звенящее лезвие. Понятное дело, что бывают твердолобые люди, но не настолько же, чтобы выдерживать прямой удар острого меча!
Правич остановился и приложил руку к оставшейся на лбу и кончике носа полоске. Крови не было.
— Обо что это я ударился? — недоумевающее спросил он, проводя перед собой рукой в надежде отыскать преграду. Не отыскал, подумал и поднял голову. Сверху на него смотрели не менее растерянный Мартин с мечом в руке и волк: когда еще увидишь номер, в котором человеческое тело оказалось прочнее стали? — Ты?! Ты посмел ударить меня мечом, висельник?! Спускайся на пол, трус! Я покажу тебе, как сражаются настоящие мужчины!
«Слава богу, заклинание защитило!!! — пронеслось в голове. — Ну, держись, Мартин, сейчас я тебе устрою праздник!»
Раздавшийся с улицы злобный и раскатистый смех заставил его вздрогнуть и позабыть о намерении провести финальный бой со слугой царевича. Константин бросился в спасительную темноту башни, надеясь, что Горгона не станет искать его среди скопища паутины, пыли, дохлых пауков и мух. Доски под его ногами отвратительно скрипели и трещали. Чудом не проломив прогнившие полы, Правич добежал до лестницы и одолел несколько ступенек.
Мартин перехватил меч поудобнее и приготовился нанести удар по любому, кто заглянет в башню: теперь, когда все люди и звери находились в здании, снаружи оставалась только Горгона. Попытка — не пытка, а избавиться от змееголовой надо так или иначе. В противном случае придется окаменеть от горя и зарасти пылью, как вышеупомянутые скульптуры.
— Скажи спасибо этой твари за то, что ты до сих пор жив! — угрожающе прошептал Правич, — Иначе убил бы тебя прямо сейчас.
— Руки коротки, чтобы меня убить, — таким же шепотом отпарировал Мартин. — Убью Горгону — и ты мне ответишь за то, что украл ступу.
— Я ее не крал, это боевой трофей! Уничтоженный, между прочим, твоими друзьями-пришельцами! А я, по крайней мере, ее ценил!
Мартин презрительно хмыкнул: при таком раскладе, когда от скорости перемещения зависит собственная жизнь, кто угодно станет лелеять летающие военные трофеи.
Но сейчас не время обсуждать дела минувшие — на дворе новая опасность.
— Правич, как же ты удрал от змееголовой?
Константин поежился от упоминания подкравшейся к нему Горгоны. Такого испуга он давно не испытывал.
— Я с ней сразился и победил, — ответил он гордо. — Отрубил ей голову. Ты — на очереди.
Мартин не поверил собственным ушам: Правич убил Горгону и остался жив?! Невероятно!
— Слава богу! — воскликнул он: теперь проблем в два раза меньше. Хорошо, что Правич ее убил — иначе Горгона заразилась бы бактериями, и через неделю по белу свету летали бы сестры-мертвецы, кусая всех направо и налево и превращая искусанных в живых мертвецов. Хотя нет, не в мертвецов. Сначала Горгоны по привычке превратили бы своих жертв в скульптуры, а потом обломали бы себе зубы в попытках прокусить им головы. Забавно: даже в мрачной ситуации есть место юмору. Черному.
— Слава богу?! — изумился Правич. — За что?!
«Нет, с этим парнем определенно что-то не так: он доволен, что погибла змееголовая. Это что получается, она грозила Мартину куда большими неприятностями, чем я? Я избавляю Мартина от его врагов? Ни хрена себе, заявочки!»
— Защищайся! — прошипел он, сделал шаг наверх, и трухлявая доска проломилась под его ногой. Константин ухватился руками за перила и умудрился удержаться на месте, но часть перил отломилась и осталась у него в руках. Зато меч выпал из рук.
Мимо входа в башню стремительно промчалась Горгона. Она не влетала в здание, но почему, Мартин понять не мог. Испугалась темноты? Вряд ли. Чтобы убившая не одну сотню вооруженных человек Горгона до сих пор не переборола в себе и не переросла детские страхи?
— Защищайся, Правич!
— Только волка на меня не натрави, а то хуже будет! — пригрозил Константин. — У нас честный поединок.
— Согласен, — ответил Мартин. — Всеволод, присматривай за Горгоной, пока мы тут предъявляем друг другу взаимные претензии.
— Он же тебя обманет, — сказал волк. — Будь у него в напарниках волк, они бы тебя вдвоем на кусочки разорвали.
— А по морде за необоснованные обвинения? — разозлился Правич.
— Откушу кулак, — прозвучало в ответ. — Еще вопросы есть?
— Есть один. — Константин мысленно выругался: волк на самом деле опасен. Вдвоем они победят — как пить дать. Но Мартин — он же лопух-романтик, не позволит себе роскоши напасть на одного врага группой. Только один на один, по высокоморальным законам. Рано или поздно он поймет ошибочность высокоморальной этики в мире непуганых идиотов, но будет поздно. Впрочем, это свойственно многим: слишком поздно прозревать, когда уже ничего изменить невозможно. И надо воспользоваться его заблуждением, пока он не прозрел. — Когда два волка дерутся, один из них науськивает на врага напарника-человека, или предпочитает разобраться сам?
Горгона снова пролетела мимо выхода. Мартин в любое другое время постарался бы выяснить, почему она летает вокруг да около, но сейчас горел желанием сразиться с врагом.
«Главное, — думал он, — не смотреть в сторону выхода. Пусть Правич туда смотрит».
Коварная мысль, конечно: помощнику колдуна неизвестны последствия взгляда на Горгону, зато Мартин моментально узнает, когда она решится-таки сунуться в башню и заставить беглецов посмотреть в ее глаза. В конце концов, не только злодеям дозволено пользоваться коварством.
Мартин перешагнул с ковра-самолета на относительно широкую винтовую лестницу, расположенную по внутреннему периметру башни. Скрипнули доски, дерево выдержало вес.
— Не такая уж она и старая, эта башня, — заметил волк.
— Надеюсь, — ответил Мартин, — Эй, Правич, как ты выдержал удар меча?
— Уметь надо! — не говорить же простаку, что ты защищен надежным заклинанием… демонстрационной версией, при которой любой пропущенный удар может стать смертельным. Практически, шансы противников на победу равны, но Константин не намеревался сообщать Мартину о том, что у него есть магическое преимущество, которое в любой момент отдаст концы. — Настоящие воины успевают отразить любой удар, тем более твой — слабенький и ничтожный.
— Что-то мне не верится.
Правич вскипел:
— Мы пришли сюда сражаться или не доверять друг другу?! — рыкнул он. Чтобы всякие сопляки уличали его во лжи?! Да за такие дела надо по шее бить! Чем, кстати, давно пришло время заняться. — Спускайся и дерись!
Медуза в третий раз пролетела мимо выхода. У Мартина складывалось впечатление, что Горгона забыла о своем намерении поймать людей и превратить их в скульптуры, и увлеклась самим полетом вокруг башни, но ее призыв, весьма напоминавший призыв Правича:
«Выходите, презренные трусы!» — говорил о том, что Горгона на самом деле боится соваться в башню. Почему? Понимает, что строение ненадежное и в любой момент рухнет, или есть иные причины, по которым Горгона должна оставаться снаружи и даже не пытаться заглянуть внутрь здания? Неужели, здесь зарыта еще одна тайна?
— Ненавижу загадки! — искренне сказал Мартин. Правич не ответил на странное заявление врага, но мысленно с ним согласился. В последние дни произошло столько непонятного, что голова раскалывается от количества накопившихся вопросов.
— Нападай! — воскликнул Константи, и первым бросился в атаку. Мартин спрыгнул со ступенек на пол и отразил первый выпад. Правич нанес парочку ударов и отскочил на безопасное расстояние. Первый обмен ударами показал, что Мартин тоже не лыком шит и умеет обращаться с оружием. Что ж, так даже интереснее: не придется улетать отсюда с чувством, словно отнял конфету у беззащитного младенца.
Половые доски скрипели и опасно трещали, но выдерживали вес врагов. Горгона до сих пор накручивала километры вокруг башни, упорно не залетая внутрь.
«В принципе, — думал Мартин, — при ее долголетии должны были встретиться хитрецы, которые тоже решили здесь спрятаться, чтобы заманить ее в ограниченное для полетов пространство. Окна все заколотили, чтобы она не могла выбраться, но в чем-то просчитались — Горгоны летают до сего дня. Но, должно быть, им удалось ранить змееголовую, иначе с чего бы ей до сих пор бояться сюда влетать?»
Правич не торопился нападать в полную силу, присматривался к технике и реакции Мартина. Он совершал редкие выпады, и Мартин делал то же самое, одновременно пытаясь понять, почему меч оставил на лице противника лишь полоску, но не порезал кожу.
В обмене единичными ударами прошла долгая минута.
— Ну, все, хватит в бирюльки играть! — воскликнул Константин. Он перешел в настоящую атаку со стремительными и сильными ударами. Мартин отразил первый, второй и третий удары противника, исхитрился ударить сам, но Правич тоже с легкостью отразил выпад. Не давая Мартину времени опомниться, он обрушил на него град ударов и заставил отступать к лестнице.
Волк против воли сохранял нейтралитет, занятый наблюдением за Горгоной, с завидной периодичностью пролетавшей мимо выхода. На ее месте он предпочел бы затаиться и не показывать носа до той поры, пока люди не заинтересуются, где она, и сами не выберутся из здания. А так она скоро совершит юбилейный сотый облет вокруг башни и свалится от усталости.
Мартин отходил, не в силах удерживать позиции. Меч Правича оказался тяжелее, чем ожидалось, и на защиту тратилось больше сил. Вдобавок к этому, приходилось прислушиваться к звукам, издаваемым старыми досками: Помощник колдуна загнал-таки его на лестницу, и теперь теснил под самый потолок башни. Мартин не считал себя настолько быстрым, чтобы успеть соскочить со сломавшейся доски, но был готов переступить через прогнившую доску, чтобы на нее наступил Правич. При отступлении Мартин осторожно переставлял ногу назад и надавливал на доску, стараясь не переносить на эту ногу центр тяжести. Правич и сам то и дело прислушивался к скрипам, но уверенно шел вперед, зная, что пока Мартин не провалился и не упал на пол, доски выдержат вес одного человека.